Неточные совпадения
Сенатор
в это время, по случаю беспрерывных к нему визитов и представлений, сидел
в кабинете за рабочим столом, раздушенный и напомаженный,
в форменном с камергерскими пуговицами фраке и
в звезде. Ему делал доклад его оглоданный правитель дел, стоя на ногах,
что, впрочем, всегда несколько стесняло сенатора, вежливого до нежности с подчиненными, так
что он каждый раз просил Звездкина садиться, но
тот,
в силу, вероятно, своих лакейских наклонностей, отнекивался под разными предлогами.
Родившись и воспитавшись
в чистоплотной немецкой семье и сама затем
в высшей степени чистоплотно жившая
в обоих замужествах, gnadige Frau чувствовала невыносимое отвращение и страх к тараканам, которых, к ужасу своему, увидала
в избе Ивана Дорофеева многое множество, а потому нетерпеливо желала поскорее уехать; но доктор,
в силу изречения,
что блажен человек, иже и скоты милует, не торопился, жалея лошадей, и стал беседовать с Иваном Дорофеевым, от которого непременно потребовал, чтобы
тот сел.
Егор Егорыч, оставшись один, хотел было (к
чему он всегда прибегал
в трудные минуты своей жизни) заняться умным деланием, и когда ради сего спустил на окнах шторы, запер входную дверь, сжал для полного безмолвия свои уста и, постаравшись сколь возможно спокойнее усесться на своем кресле, стал дышать не грудью, а носом,
то через весьма короткое время начинал уже чувствовать,
что силы духа его сосредоточиваются
в области сердца, или — точнее —
в солнечном узле брюшных нервов,
то есть под ложечкой; однако из такого созерцательного состояния Егор Егорыч был скоро выведен стуком, раздавшимся
в его дверь.
В силу чего он обыкновенно осыпал Миропу Дмитриевну множеством примеров
тому, как через золото слезы льются
в браках, между
тем с красивой женой и
в бедности часто устраивается счастие.
Перед
тем как Рыжовым уехать
в Москву, между матерью и дочерью, этими двумя кроткими существами, разыгралась страшная драма, которую я даже не знаю,
в состоянии ли буду с достаточною прозрачностью и
силою передать: вскоре после сенаторского бала Юлия Матвеевна совершенно случайно и без всякого умысла, но
тем не менее тихо, так
что не скрипнула под ее ногой ни одна паркетинка, вошла
в гостиную своего хаотического дома и увидала там,
что Людмила была
в объятиях Ченцова.
Что касается до Людмилы,
то в душе она была чиста и невинна и пала даже не под влиянием минутного чувственного увлечения, а
в силу раболепного благоговения перед своим соблазнителем; но, раз уличенная матерью, непогрешимою
в этом отношении ничем, она мгновенно поняла весь стыд своего проступка, и нравственное чувство девушки заговорило
в ней со всей неотразимостью своей логики.
Беру смелость напомнить Вам об себе: я старый Ваш знакомый, Мартын Степаныч Пилецкий, и по воле божией очутился нежданно-негаданно
в весьма недалеком от Вас соседстве — я гощу
в усадьбе Ивана Петровича Артасьева и несколько дней
тому назад столь сильно заболел,
что едва имею
силы начертать эти немногие строки, а между
тем, по общим слухам, у Вас есть больница и при оной искусный и добрый врач. Не будет ли он столь милостив ко мне, чтобы посетить меня и уменьшить хоть несколько мои тяжкие страдания.
Как
в ясной лазури затихшего моря
Вся слава небес отражается,
Так
в свете от страсти свободного духа
Нам вечное благо является.
Но глубь недвижимая
в мощном просторе
Все
та же,
что в бурном волнении.
Дух ясен и светел
в свободном покое,
Но
тот же и
в страстном хотении.
Свобода, неволя, покой и волненье
Проходят и снова являются,
А он все один, и
в стихийном стремленьи
Лишь
сила его открывается.
Почтовая дорога, начавшаяся невдалеке от Кузьмищева, была недурна, благодаря
тому обстоятельству,
что в конце сентября ревизующий сенатор объезжал уездные города, а потому все земские
силы были вызваны исправниками для улучшения путей сообщения с неумолимою строгостью.
Начав после
того почти каждый вечер играть с Тулузовым
в шашки, Ченцов все более и более убеждался,
что тот, кроме своего ума и честности, был довольно приятный собеседник, и
в силу того Валерьян Николаич однажды сказал жене...
Сколь понимаю я, не по человеческим каким-либо соображениям, а по божьему внушению он так обеспокоился, когда я ему рассказал,
что господин Ченцов разошелся с женой, и твердо убежден,
что Егор Егорыч по живому предчувствию уже предугадывал,
что из
того может проистечь, и пусть
то же предчувствие скажет ему и ныне,
в силу какой правды совершилось и самое столь печальное для всех событие.
По убеждениям своим Феодосий Гаврилыч,
чем он тоже гордился, был волтерианец, а
в силу того никогда не исповедывался, не причащался и даже
в церковь не ходил.
—
Чем более непереносимые по разуму человеческому горя посылает бог людям,
тем более он дает им
силы выдерживать их. Ступай к сестре и ни на минуту не оставляй ее:
в своей безумной печали она, пожалуй, сделает что-нибудь с собой!
Таким образом, отец Василий должен был на всю остальную жизнь потерять всякую надежду заявить себя обществу
в том,
что составляло его главную
силу и достоинство, а это было для него, как человека честолюбивого, горше смерти.
— Я знаю,
что я прекрасно говорил, — произнес отец Василий с некоторою ядовитостью (выпивши, он всегда становился желчным и начинал ко всему относиться скептически), — но это происходило
в силу того закона,
что мой разум и воображение приучены к этому представлению более,
чем к какому-либо другому.
Просмотрев составленную камер-юнкером бумагу, он встал с своего кресла, и здесь следовало бы описать его наружность, но, ей-богу, во всей фигуре управляющего не было ничего особенного, и он отчасти походил на сенаторского правителя Звездкина, так как подобно
тому происходил из духовного звания, с таким лишь различием,
что тот был петербуржец, а сей правитель дел — москвич и,
в силу московских обычаев, хотя и был выбрит, но не совсем чисто; бакенбарды имел далеко не так тщательно расчесанные, какими они были у Звездкина; об ленте сей правитель дел, кажется, еще и не помышлял и имел только Владимира на шее, который он носил не на белье, а на атласном жилете, доверху застегнутом.
Такой любви Миропа Дмитриевна, без сомнения, не осуществила нисколько для него, так как чувство ее к нему было больше практическое, основанное на расчете,
что ясно доказало дальнейшее поведение Миропы Дмитриевны, окончательно уничтожившее
в Аггее Никитиче всякую склонность к ней, а между
тем он был человек с душой поэтической, и нравственная пустота томила его; искания
в масонстве как-то не вполне удавались ему, ибо с Егором Егорычем он переписывался редко, да и
то все по одним только делам; ограничиваться же исключительно интересами службы Аггей Никитич никогда не мог, и
в силу того последние года он предался чтению романов, которые доставал, как и другие чиновники, за маленькую плату от смотрителя уездного училища; тут он, между прочим, наскочил на повесть Марлинского «Фрегат «Надежда».
Без преувеличения можно сказать,
что девушка эта, сопровождавшая свою пани
в первый ее побег от мужа и ныне, как мы видим, при ней состоящая, была самым преданным и верным другом Марьи Станиславовны
в силу того, может быть,
что своими нравственными качествами и отчасти даже наружностью представляла собой как бы повторение
той: также довольно стройная, также любящая кокетливо одеться, она была столь же, если еще не больше, склонна увлекаться коварными мужчинами, а равно и с своей стороны поковарствовать против них.
Некоторые думают,
что цели сии состоят
в том, чтобы делать людей более добродетельными посредством ожиданий, напрягающих и возвышающих нашу душу, посредством братской помощи и общественной радости и, таким образом, мало-помалу соединить людей достойных
в всеобщий союз, который не только бы укреплял каждого особенно, но служил бы и к
тому, чтобы соединенными
силами увлекать даже
тех, кои без энтузиастических видов не взяли бы
в том участия.
Егору Егорычу по временам делалось
то лучше,
то хуже, но
в результате он все-таки слабел, и доктор счел нужным объявить,
что одних гомеопатических средств недостаточно для восстановления физических
сил Егора Егорыча и
что их надобно соединить с житьем
в горной местности.
«Музочка, душенька, ангел мой, — писала
та, — приезжай ко мне, не медля ни минуты,
в Кузьмищево, иначе я умру. Я не знаю,
что со мною будет; я, может быть, с ума сойду. Я решилась, наконец, распечатать завещание Егора Егорыча. Оно страшно и отрадно для меня, и какая, Музочка, я гадкая женщина. Всего я не могу тебе написать, у меня на это ни
сил, ни смелости не хватает».
Праведниками чрез
то могут быть; нам так вот, мужикам, не под
силу того, и
в царство-то небесное не за
что попасть!
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная
сила побудила. Призвал было уже курьера, с
тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу,
что не могу! тянет, так вот и тянет!
В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а
в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Молиться
в ночь морозную // Под звездным небом Божиим // Люблю я с
той поры. // Беда пристигнет — вспомните // И женам посоветуйте: // Усердней не помолишься // Нигде и никогда. //
Чем больше я молилася, //
Тем легче становилося, // И
силы прибавлялося, //
Чем чаще я касалася // До белой, снежной скатерти // Горящей головой…
Стародум. Поверь мне, всякий найдет
в себе довольно
сил, чтоб быть добродетельну. Надобно захотеть решительно, а там всего будет легче не делать
того, за
что б совесть угрызала.
Но он не без основания думал,
что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных
сил.] есть все-таки сечение, и это сознание подкрепляло его.
В ожидании этого исхода он занимался делами и писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников законами». Первый и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь,
что закон полагает тебе препятствие,
то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя
в действии облегчит».
Масса, с тайными вздохами ломавшая дома свои, с тайными же вздохами закопошилась
в воде. Казалось,
что рабочие
силы Глупова сделались неистощимыми и
что чем более заявляла себя бесстыжесть притязаний,
тем растяжимее становилась сумма орудий, подлежащих ее эксплуатации.