Неточные совпадения
Егор Егорыч, чтобы размыкать гложущую его тоску, обскакал почти весь город и теперь ехал домой; но тут вдруг переменил намерение и велел кучеру везти себя к губернскому предводителю, с которым ему главным образом желалось поделиться снова вспыхнувшим
в его сердце
гневом.
— Это лопаточка каменщиков, которая повелевает масонам тщательно заравнивать расселины и ямки сердца нашего, производимые
в нас высокомерием,
гневом, отчаянием…
— Нет, и не видал даже никогда, но слыхал, что она умная, искренно верующая
в свой дар пророчества, весьма сострадальная к бедным и больным; тут у них,
в их согласии, был членом живописец Боровиковский, талантливый художник, но, как говорили тогда, попивал; Екатерина Филипповна сообща с Мартыном Степанычем, как самые нежные родители, возились с ним, уговаривали его, стыдили, наконец, наказывали притворным аки бы
гневом на него.
Удар для самолюбия Крапчика был страшный, так что он перестал даже выезжать
в общество: ему стыдно было показаться кому бы то ни было из посторонних на глаза; но
гнев божий за все темные деяния Петра Григорьича этим еще не иссяк, и
в одно утро он получил письмо от Катрин, надписанное ее рукою и запечатанное.
Помимо отталкивающего впечатления всякого трупа, Петр Григорьич,
в то же утро положенный лакеями на стол
в огромном танцевальном зале и уже одетый
в свой павловский мундир, лосиные штаны и вычищенные ботфорты, представлял что-то необыкновенно мрачное и устрашающее: огромные ступни его ног, начавшие окостеневать, перпендикулярно торчали; лицо Петра Григорьича не похудело, но только почернело еще более и исказилось; из скривленного и немного открытого
в одной стороне рта сочилась белая пена; подстриженные усы и короткие волосы на голове ощетинились; закрытые глаза ввалились; обе руки, сжатые
в кулаки, как бы говорили, что последнее земное чувство Крапчика было
гнев!
Аксинья поверила, и он, обещав ей прийти на другой же день поутру
в их деревню, отправился домой, неся
в душе бешеный
гнев против супруги своей за ее подсматриванье.
—
В народе идет другая молва! — ответил управляющий. — Старый свекор ее утверждает, что она, испугавшись вашего
гнева, утопилась!
— От кого? — спросил с
гневом в голосе Аггей Никитич.
— Ах, он пан Гологордовский, прощелыга этакий! — произнесла с
гневом Екатерина Петровна. — Он смеет колебаться, когда я ему делала столько одолжений: он живет
в моем доме
в долг; кроме того, у меня на него тысячи на три расписок, которые он перебрал у отца
в разное время…
В случае, если он не будет тебе содействовать, я подам все это ко взысканию.
— А вот тебе Егор Егорыч скажет, чем я тут недоволен! — произнес многознаменательно Аггей Никитич. Он сваливал
в этом случае ответ на Егора Егорыча не по трусости, а потому, что приливший к сердцу его
гнев мешал ему говорить.
Налетал по временам
в кофейную и Павел Степанович Мочалов, почти обоготворяемый всеми тамошними посетителями; с едва сдерживаемым
гневом и ужасом он рассказывал иногда, какие подлости чинит против него начальство.
В тоне голоса Егора Егорыча Сусанна Николаевна очень хорошо чувствовала иронию и
гнев, а потому, возвратясь к Екатерине Петровне, сочла за лучшее несколько предупредить ту...
Однако прошло дня четыре,
в продолжение которых Тулузов вымещал свое нетерпение и
гнев на всем и на всех: он выпорол на конюшне повара за то, что тот напился пьян, сослал совсем
в деревню своего камердинера с предписанием употребить его на самые черные работы; камердинера этого он застал на поцелуе с одной из горничных, которая чуть ли не была
в близких отношениях к самому Василию Иванычу.
— Как же я служил с ним, — возразил с
гневом поручик, — когда у нас
в бригаде офицеры были все благороднейшие люди!.. А тут что ж?.. Кушать хотелось… Ничего с тем не поделаешь…
Неточные совпадения
Чудо с отшельником сталося: // Бешеный
гнев ощутил, // Бросился к пану Глуховскому, // Нож ему
в сердце вонзил!
Как велено, так сделано: // Ходила с
гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках //
В Екатеринин день, // И горя словно не было! // Запела, как певала я //
В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
Груди захлестывало кровью, дыхание занимало, лица судорожно искривляло
гневом при воспоминании о бесславном идиоте, который, с топором
в руке, пришел неведомо отколь и с неисповедимою наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и будущему…
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно,
в глазах у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать
гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и
в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
«Да, да, вот женщина!» думал Левин, забывшись и упорно глядя на ее красивое, подвижное лицо, которое теперь вдруг совершенно переменилось. Левин не слыхал, о чем она говорила, перегнувшись к брату, но он был поражен переменой ее выражения. Прежде столь прекрасное
в своем спокойствии, ее лицо вдруг выразило странное любопытство,
гнев и гордость. Но это продолжалось только одну минуту. Она сощурилась, как бы вспоминая что-то.