Неточные совпадения
За это он сослан был под присмотр
полиции в маленький уездный городишко, что
в переводе значило: обречен был на голодную смерть!
Теперь мне, того гляди, не поверят, что он сам собой убился, так как
в этом случае
в лесу я с ним один был, а земская
полиция на меня уж давно сердита, — пожалуй, и
в острог меня посадят.
«Да правда ли, говорит, сударь… — называет там его по имени, — что вы его не убили, а сам он убился?» — «Да, говорит, друг любезный, потяну ли я тебя
в этакую уголовщину; только и всего, говорит, что боюсь прижимки от
полиции; но, чтобы тоже, говорит, у вас и
в селе-то между причетниками большой болтовни не было, я, говорит, велю к тебе
в дом принести покойника, а ты, говорит, поутру его вынесешь
в церковь пораньше, отслужишь обедню и похоронишь!» Понравилось это мнение священнику: деньгами-то с дьячками ему не хотелось, знаете, делиться.
— Живин, давай петь нашу священную песнь «Gaudeamus igitur» [«Gaudeamus igitur» («Будем радоваться») — первая строчка известной средневековой студенческой песни. Здесь приведена
в переделке. Pereat justitia! — Да погибнет суд! Pereat policia! — Да погибнет
полиция!]! — воскликнул Вихров.
«До сведения моего дошло, что
в деревне Вытегре крестьянин Парфен Ермолаев убил жену, и преступление это местною
полициею совершенно закрыто, а потому предписываю вашему высокоблагородию немедленно отправиться
в деревню Вытегру и произвести строжайшее о том исследование. Дело сие передано уже на рассмотрение уездного суда».
Говоря по правде, герой мой решительно не знал, как приняться за порученное ему дело, и, приехав
в маленький город,
в уезде которого совершилось преступление, придумал только послать за секретарем уездного суда, чтобы взять от него самое дело, произведенное земскою
полициею.
— Не по одному этому делу
полиция наша так распоряжается; пишешь-пишешь на нее
в губернское правление, — хоть брось!
— Следует, по закону, безотлагательно… Тысячу рублей, говорят, исправнику-то дали за это дело, — присовокупил секретарь. — Вот у меня где эта земская
полиция сидит! — произнес он затем, слегка ударяя себя
в грудь. — Она всю кровь мою мне испортила, всю душу мою истерзала…
Земская
полиция, действительно, страшно мучила бедного секретаря. Лет двадцать пять сидел он на секретарском стуле и, рассматривая почти каждодневно
в делах действия полицейских чинов, конечно полагал, желал и ожидал, что они хоть когда-нибудь и чем-нибудь возблагодарят его, но те упорно не давали ему ни копейки.
Жрец Фемиды, обругав еще раз земскую
полицию, отправился и через несколько минут прислал требуемое от него дело, а Вихров между тем, написав к доктору отношение, чтобы тот прибыл для освидетельствования тела умершей крестьянки Анны Петровой, сам, не откладывая времени, сел
в почтовую повозку и поехал.
— Нет, я вольный… годов тридцать уж служу по земской
полиции. Пробовали было другие исправники брать своих кучеров, не вышло что-то. Здесь тем не выездить, потому места хитрые…
в иное селение не дорогой надо ехать, а либо пашней, либо лугами… По многим раскольничьим селеньям и дороги-то от них совсем никуда никакой нет.
В одном предписании
в самом деле было сказано: на моленную
в селе Корчакове оставить незапечатанною и отдать ее
в ведение и под присмотр земской
полиции с тем, чтобы из оной раскольниками не были похищаемы и разносимы иконы ».
— Что такое наша
полиция, я на себе могу указать вам пример… Вот перед этим поваром был у меня другой, старик, пьяница, по прозванью Поликарп Битое Рыло, но, как бы то ни было, его находят
в городе мертвым вблизи кабака, всего окровавленного…
В самом кабаке я, через неделю приехавши, нашел следы человеческой крови — явно ведь, что убит там?.. Да?
— Ничуть не бывало-с! — возразил Петр Петрович. — Наша
полиция точно
в насмешку спрашивает меня бумагой, что так как у повара моего
в желудке найдено около рюмки вина, то не от вина ли ему смерть приключилась? Я пишу: «Нет, потому что и сам господин исправник
в присутствии моем выпивал неоднократно по десяти рюмок водки, и оттого, однако, смерти ему не приключалось»; так они и скушали от меня эту пилюлю.
«Для госпожи Пиколовой, — я пишу, — выгнаны четыре исправника и заменены ее родственниками; за госпожу Пиколову ратман за то, что
в лавке у него не поверили ей
в долг товару, был выдержан целый месяц при
полиции; за госпожу Пиколову господин Вихров за то, что он произвел следствие об ее родном брате не так, как тому желалось, предан теперь суду».
— От его превосходительства Сергея Григорьича (имя Абреева) прислан мне запрос через
полицию, чтобы я прислал мой формулярный список для определения меня
в полицеймейстеры.
Виссарион ничего не знает, вдруг к нему является
полиция: «Пожалуйте деньги, а то не угодно ли
в тюрьму!..» Тот, разумеется, ужасно этим обиделся, вышвырнул эти деньги, и теперь вот, как мы приехали сюда, ни тот, ни другой брат ее и не принимают.
— Кривят же, однако, нисколько не стесняются этим!.. Или теперь вот их прокурорский надзор, — продолжал Виссарион, показывая уже прямо на брата, — я решительно этого не понимаю, каким образом какой-нибудь кабинетный господин может следить за преступлениями
в обществе, тогда как он носу из своей камеры никуда не показывает, — и выходит так, что
полиция что хочет им дать — дает, а чего не хочет — скроет.
Неточные совпадения
— По времени Шалашников // Удумал штуку новую, // Приходит к нам приказ: // «Явиться!» Не явились мы, // Притихли, не шелохнемся //
В болотине своей. // Была засу́ха сильная, // Наехала
полиция,
— А, ты так? — сказал он. — Ну, входи, садись. Хочешь ужинать? Маша, три порции принеси. Нет, постой. Ты знаешь, кто это? — обратился он к брату, указывая на господина
в поддевке, — это господин Крицкий, мой друг еще из Киева, очень замечательный человек. Его, разумеется, преследует
полиция, потому что он не подлец.
Другое происшествие, недавно случившееся, было следующее: казенные крестьяне сельца Вшивая-спесь, соединившись с таковыми же крестьянами сельца Боровки, Задирайлово-тож, снесли с лица земли будто бы земскую
полицию в лице заседателя, какого-то Дробяжкина, что будто земская
полиция, то есть заседатель Дробяжкин, повадился уж чересчур часто ездить
в их деревню, что
в иных случаях стоит повальной горячки, а причина-де та, что земская
полиция, имея кое-какие слабости со стороны сердечной, приглядывался на баб и деревенских девок.
Наверное, впрочем, неизвестно, хотя
в показаниях крестьяне выразились прямо, что земская
полиция был-де блудлив, как кошка, и что уже не раз они его оберегали и один раз даже выгнали нагишом из какой-то избы, куда он было забрался.
Конечно, земская
полиция достоин был наказания за сердечные слабости, но мужиков как Вшивой-спеси, так и Задирайлова-тож нельзя было также оправдать за самоуправство, если они только действительно участвовали
в убиении.