Неточные совпадения
—
Тут все дело в ревности, — начал Постен с прежней улыбкой и, по-видимому, стараясь придать всему разговору несколько легкий оттенок. — Когда Клеопатра Петровна переехала в деревню, я тоже в это
время был в своем имении и, разумеется, как сосед, бывал у нее; она так была больна, так скучала…
Госпожа Татьяна эта, я уверен, в то
время, как встретилась с Онегиным на бале, была в замшевых башмаках — ну, и ему она могла показаться и светской, и неприступной, но как же поэт-то не видел
тут обмана и увлечения?
— Да ничего не делать, веста, как и при папеньке было!.. Что еще
тут делать? — перебил Макар Григорьев почти строго Павла, а сам в это
время подмигивал ему так, чтобы Кирьян не заметил этого.
Ванька вспомнил, что в лесу этом да и вообще в их стороне волков много, и страшно струсил при этой мысли: сначала он все Богородицу читал, а потом стал гагайкать на весь лес, да как будто бы человек десять кричали, и в то же
время что есть духу гнал лошадь, и таким точно способом доехал до самой усадьбы; но
тут сообразил, что Петр, пожалуй, увидит, что лошадь очень потна, — сам сейчас разложил ее и, поставив в конюшню, пошел к барину.
Вихров, поехав к Клеопатре Петровне, выфрантился в свой тончайшего сукна сюртучок, бархатный жилет, клетчатые толстые английского сукна брюки. Клеопатра Петровна в последнее
время видела все его одетым небрежно, буршем-студентом, в поношенном вицмундире и в широчайших, вытертых брюках, а
тут явился к ней франт столичный!
— Ну, и грубили тоже немало, топором даже граживали, но все до случая как-то бог берег его; а
тут, в последнее
время, он взял к себе девчорушечку что ни есть у самой бедной вдовы-бобылки, и девчурка-то действительно плакала очень сильно; ну, а мать-то попервоначалу говорила: «Что, говорит, за важность: продержит, да и отпустит же когда-нибудь!» У этого же самого барина была еще и другая повадка: любил он, чтобы ему крестьяне носили все, что у кого хорошее какое есть: капуста там у мужика хороша уродилась, сейчас кочень капусты ему несут на поклон; пирог ли у кого хорошо испекся, пирога ему середки две несут, — все это кушать изволит и похваливает.
— Нехорошо-то очень, пожалуй, и не сделается! — возразил ей почти со вздохом доктор. — Но
тут вот какая беда может быть: если вы останетесь в настоящем положении, то эти нервные припадки, конечно, по
временам будут смягчаться, ожесточаться, но все-таки ничего, — люди от этого не умирают; но сохрани же вас бог, если вам будет угрожать необходимость сделаться матерью, то я тогда не отвечаю ни за что.
Вихров начал снова свое чтение. С наступлением пятой главы инженер снова взглянул на сестру и даже делал ей знак головой, но она как будто бы даже и не замечала этого. В седьмой главе инженер сам, по крайней мере, вышел из комнаты и все
время ее чтения ходил по зале, желая перед сестрой показать, что он даже не в состоянии был слушать того, что
тут читалось. Прокурор же слушал довольно равнодушно. Ему только было скучно. Он вовсе не привык так помногу выслушивать чтения повестей.
«А кто, я говорю, с ним?» — «Всего, говорят, один едет!» Я думал — что
времени медлить, вышел сейчас в поле, завалил корягой мост, по которому ему надо было ехать, и стал его ждать
тут.
Притворив совсем дверь в спальную, она, впрочем, некоторое
время оставалась
тут и прислушивалась.
— Дай только в лоб нацелиться, чтобы верный был выстрел, — шипел Вихров и готов был спустить курок, но в это
время вбежал Симонов — и сам бог, кажется, надоумил его догадаться, в чем
тут дело и что ему надо было предпринять: он сразу же подбежал к Вихрову и что есть силы ударил его по руке; ружье у того выпало, но он снова было бросился за ним — Симонов, однако, схватил его сзади за руки.
Те, оставшись вдвоем, заметно конфузились один другого: письмами они уже сказали о взаимных чувствах, но как было начать об этом разговор на словах? Вихров, очень еще слабый и больной, только с любовью и нежностью смотрел на Мари, а та сидела перед ним, потупя глаза в землю, — и видно было, что если бы она всю жизнь просидела
тут, то сама первая никогда бы не начала говорить о том. Катишь, решившая в своих мыслях, что довольно уже долгое
время медлила, ввела, наконец, ребенка.
— Еще бы! — подхватила и Мари. — Он просто, как умный человек, понял, что пришло
время либеральничать, и либеральничает; не он
тут один, а целая фаланга их: точно флюгера повертываются и становятся под ветер — гадко даже смотреть!
Женичка дома не жил: мать отдала его в один из лучших пансионов и сама к нему очень часто ездила, но к себе не брала; таким образом Вихров и Мари все почти
время проводили вдвоем — и только вечером, когда генерал просыпался, Вихров садился с ним играть в пикет; но и
тут Мари или сидела около них с работой, или просто смотрела им в карты.
Здесь, как и в богатой Александровской слободке, мы находим высокий процент старожилов, женщин и грамотных, большое число женщин свободного состояния и почти ту же самую «историю прошлого», с тайною продажей спирта, кулачеством и т. п.; рассказывают, что в былое
время тут в устройстве хозяйств также играл заметную роль фаворитизм, когда начальство легко давало в долг и скот, и семена, и даже спирт, и тем легче, что корсаковцы будто бы всегда были политиканами и даже самых маленьких чиновников величали вашим превосходительством.
Неточные совпадения
Жена его тем
временем // С иконами возилася, // А
тут изба и рухнула — // Так оплошал Яким!
Крестьянское терпение // Выносливо, а
временем // Есть и ему конец. // Агап раненько выехал, // Без завтрака: крестьянина // Тошнило уж и так, // А
тут еще речь барская, // Как муха неотвязная, // Жужжит под ухо самое…
А князь опять больнехонек… // Чтоб только
время выиграть, // Придумать: как
тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В то
время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам // Велели воротить! // Поверил! Проще малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей семьею молится, // Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!
Дела-то все недавние, // Я был в то
время старостой, // Случился
тут — так слышал сам, // Как он честил помещиков, // До слова помню всё: // «Корят жидов, что предали // Христа… а вы что сделали?
Тут только понял Грустилов, в чем дело, но так как душа его закоснела в идолопоклонстве, то слово истины, конечно, не могло сразу проникнуть в нее. Он даже заподозрил в первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар и которая во
время отпадения глуповцев в идолопоклонстве одна осталась верною истинному богу.