Через несколько дней, часу в двенадцатом утра, мы отправились в Фонарный переулок, и так как дом Зондермана был нам знаком с юных лет, то отыскать квартиру Балалайкина не составило никакого труда. Признаюсь, сердце мое сильно дрогнуло, когда мы подошли к двери, на которой была прибита дощечка с надписью: Balalaikine, avocat. Увы! в былое
время тут жила Дарья Семеновна Кубарева (в просторечии Кубариха) с шестью молоденькими и прехорошенькими воспитанницами, которые называли ее мамашей.
Неточные совпадения
— Позвольте вам доложить, — резонно рассудил он, — в чем же
тут грех состоит? Радоваться — ведь это, кажется, не воспрещено? И ежели бы, например, в то
время, когда я, будучи тапером, занимался внутренней политикой…
Ну, поначалу генералу эта преданность нравилась, однако с течением
времени стал он мало-помалу задумываться: что, мол, такое это значит? и нет ли
тут покушения какого-нибудь?
— Провизию надо покупать умеючи, — говорил он, — как во всяком деле вообще необходимо с твердыми познаниями приступать, так и
тут. Знающий — выигрывает, а незнающий — проигрывает. Вот, например, ветчину, языки и вообще копченье надо в Мучном переулке приобретать; рыбу — на Мытном; живность, коли у кого
времени достаточно есть, — на заставах у мужичков подстерегать. Многие у мужичков даже задаром отнимают, но я этого не одобряю.
В прихожей пахло отчасти ягодами, которые здесь, по-видимому, недавно чистили для варенья, отчасти сапожным товаром, потому что обыкновенно
тут пребывал старый Родивоныч, исправлявший должность комнатного лакея и в свободное
время занимавшийся сапожным мастерством, о чем и свидетельствовала забытая на окне сапожная колодка.
Лет пятнадцать тому назад здесь рос отличнейший сосновый лес, но еврей-арендатор начисто его вырубил, а со
временем надеялся выкорчевать и пни, с тем чтобы, кроме мхов, ничего уж
тут не осталось.
Дальше — больше."Удобрение"мало-помалу проникло и в мир бюрократии. Сначала нас читали только канцелярские чиновники, потом стали читать столоначальники, а наконец, и начальники отделения. И
тут мы получили лестные предложения от департамента Раздач и Дивидендов, которому мы позволяли себе делать от
времени до
времени довольно едкие реприманды; однако ж и на этот раз мы устояли и пребыли верными Кубышкину.
Да зачем я непременно должен любить моего ближнего или ваше там будущее человечество, которое я никогда не увижу, которое обо мне знать не будет и которое в свою очередь истлеет без всякого следа и воспоминания (
время тут ничего не значит), когда Земля обратится в свою очередь в ледяной камень и будет летать в безвоздушном пространстве с бесконечным множеством таких же ледяных камней, то есть бессмысленнее чего нельзя себе и представить!
Здесь, как и в богатой Александровской слободке, мы находим высокий процент старожилов, женщин и грамотных, большое число женщин свободного состояния и почти ту же самую «историю прошлого», с тайною продажей спирта, кулачеством и т. п.; рассказывают, что в былое
время тут в устройстве хозяйств также играл заметную роль фаворитизм, когда начальство легко давало в долг и скот, и семена, и даже спирт, и тем легче, что корсаковцы будто бы всегда были политиканами и даже самых маленьких чиновников величали вашим превосходительством.
Неточные совпадения
Жена его тем
временем // С иконами возилася, // А
тут изба и рухнула — // Так оплошал Яким!
Крестьянское терпение // Выносливо, а
временем // Есть и ему конец. // Агап раненько выехал, // Без завтрака: крестьянина // Тошнило уж и так, // А
тут еще речь барская, // Как муха неотвязная, // Жужжит под ухо самое…
А князь опять больнехонек… // Чтоб только
время выиграть, // Придумать: как
тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В то
время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам // Велели воротить! // Поверил! Проще малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей семьею молится, // Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!
Дела-то все недавние, // Я был в то
время старостой, // Случился
тут — так слышал сам, // Как он честил помещиков, // До слова помню всё: // «Корят жидов, что предали // Христа… а вы что сделали?
Тут только понял Грустилов, в чем дело, но так как душа его закоснела в идолопоклонстве, то слово истины, конечно, не могло сразу проникнуть в нее. Он даже заподозрил в первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар и которая во
время отпадения глуповцев в идолопоклонстве одна осталась верною истинному богу.