Цитаты со словом «два»
Господин этот был местный исправник Ардальон Васильевич Захаревский, фактотум [Фактотум — название старательного и точного исполнителя приказаний, происходит от соединения
двух латинских слов: fac — сделай и totum — все.]
Во время присоединения Кавказа владетель Баку Гуссейн-хан объявил Цицианову, что он сдает город без боя; но, когда Цицианов с
двумя ординарцами приблизился к городу, он был предательски убит.], свидетель его коварного убийства, человек поля, боя и нужды!
Александра Григорьевна замолчала, молчали и
два ее собеседника. Захаревский только с удивлением взглянул на нее, а полковник нахмурился.
По случаю безвыездной деревенской жизни отца, наставниками его пока были: приходский дьякон, который версты за три бегал каждый день поучить его часа
два; потом был взят к нему расстрига — поп, но оказался уж очень сильным пьяницей; наконец, учил его старичок, переезжавший несколько десятков лет от одного помещика к другому и переучивший, по крайней мере, поколения четыре.
Детей у них была одна дочь, маленькая еще девочка, и
два сына, которых они готовились отдать в первоклассные училища.
— Это ваши молодцы? — обратилась Александра Григорьевна несколько расслабленным голосом к хозяину и показывая на
двух его сыновей.
Тот встал, подошел к ней и, склонив голову, принял почтительную позу. Александра Григорьевна вынула из кармана
два письма и начала неторопливо.
— Какова бестия, — а? Какова каналья? — обратился он прямо к жене. — Обещала, что напишет и к графу, и к принцу самому, а дала
две цидулишки к какому-то учителю и какому-то еще секретаришке!
— Для чего, на кой черт? Неужели ты думаешь, что если бы она смела написать, так не написала бы? К самому царю бы накатала, чтобы только говорили, что вот к кому она пишет; а то видно с ее письмом не только что до графа, и до дворника его не дойдешь!.. Ведь как надула-то, главное: из-за этого дела я пять тысяч казенной недоимки с нее не взыскивал,
два строгих выговора получил за то; дадут еще третий, и под суд!
После него в губернском городе до сих пор остались
две — три постройки, в которых вы сейчас же замечали что-то особенное, и вам делалось хорошо, как обыкновенно это бывает, когда вы остановитесь, например, перед постройками Растрелли [Растрелли Варфоломей Варфоломеевич (1700—1771) — выдающийся архитектор, строитель монументальных зданий в Петербурге (Зимний дворец) и его окрестностях.].
По третьей стене шел длинный диван, заваленный книгами, и кроме того, на нем стояли без рамок
две отличные копии: одна с Сикстовой Мадонны [Сикстова Мадонна — знаменитая картина Рафаэля, написанная между 1515 и 1519 годами.
Анна Гавриловна еще несколько раз входила к ним, едва упросила Пашу сойти вниз покушать чего-нибудь. Еспер Иваныч никогда не ужинал, и вообще он прихотливо, но очень мало, ел. Паша, возвратясь наверх, опять принялся за прежнее дело, и таким образом они читали часов до
двух ночи. Наконец Еспер Иваныч погасил у себя свечку и велел сделать то же и Павлу, хотя тому еще и хотелось почитать.
Часа в
два все сошлись в зале к обеденному столу.
— А ведь хозяин-то не больно бы, кажись, рачительный, — подхватила Анна Гавриловна, показав головой на барина (она каждый обед обыкновенно стояла у Еспера Иваныча за стулом и не столько для услужения, сколько для разговоров), — нынче все лето
два раза в поле был!
«Tout le grand monde a ete chez madame la princesse… [«Все светское общество было у княгини… (франц.).] Государь ей прислал милостивый рескрипт… Все удивляются ее доброте: она самыми искренними слезами оплакивает смерть человека, отравившего всю жизнь ее и, последнее время, более
двух лет, не дававшего ей ни минуты покоя своими капризами и страданиями».
Так прошел еще день,
два, три… В это время Павел и Еспер Иваныч ездили в лес по грибы; полковник их и туда не сопровождал и по этому поводу сказал поговорку: «рыбка да грибки — потерять деньки!»
— Очень вам благодарен, я подумаю о том! — пробормотал он; смущение его так было велико, что он сейчас же уехал домой и, здесь, дня через
два только рассказал Анне Гавриловне о предложении княгини, не назвав даже при этом дочь, а объяснив только, что вот княгиня хочет из Спирова от Секлетея взять к себе девочку на воспитание.
Его держали
два льва, — один без головы, а другой без всей задней части.
— Никак нет, ваше высокородие; в
двух кампаниях был — в турецкой и польской, — бог уберег. Потому у нас артиллеристов мало ранят; коли конница успела наскакать, так сомнет тебя уже насмерть.
— Квартира тебе есть, учитель есть! — говорил он сыну, но, видя, что тот ему ничего не отвечает, стал рассматривать, что на дворе происходит: там Ванька и кучер вкатывали его коляску в сарай и никак не могли этого сделать; к ним пришел наконец на помощь Симонов, поколотил одну или
две половицы в сарае, уставил несколько наискось дышло, уперся в него грудью, велел другим переть в вагу, — и сразу вдвинули.
Посетителям нашим, чтобы попасть в партер, надобно было спуститься вниз по крайней мере сажени
две.
— Ого! Тут не
две, а пожалуй, и четыре сажени будут! — воскликнул Симонов.
— Теперь-с, станем размеривать, — начал Плавин, — для открытой сцены сажени
две, да каждый подзор по сажени?.. Ровно так будет!.. — прибавил он, сосчитав шагами поперек залы.
Под самые сумерки почти, Павел наконец увидел, что на двор въехали
два ломовые извозчика; на одном возу сидел Плавин в куче разных кульков и тюков; а на другом помещался Симонов с досками и бревнами.
Нарядить его положили в самый лучший сарафан жены Симонова, сделать ему
две косы из льну и увить их лентами.
Человека
два гимназистов побежали за Гаврилом Насосычем и доставили его.
Дрозденко обыкновенно недели
две щупал новичков и затем, отделив овец от козлищ, с первыми занимался, а последних или держал на коленях, или совсем выгонял из класса.
— Не более
двух недель, — отвечал Павел, в самом деле припомнивший, что краска на полах очень скоро пропала. — Но зачем он их на квасу красил, чтобы дешевле?.. — прибавил он.
— Мальчик и писатель —
две разные вещи! — возразил инспектор-учитель.
Дом стоял на красивейшем месте, при слиянии
двух рек, и имел около себя не то сад, не то огород, а скорей какой-то пустырь, самым гнусным и бессмысленным образом заросший чертополохом, крапивою, репейником и даже хреном.
Все переходили по недоделанному полу в комнату Мари, которая оказалась очень хорошенькой комнатой, довольно большою, с итальянским окном, выходившим на сток
двух рек; из него по обе стороны виднелись и суда, и мачты, и паруса, и плашкотный мост, и наконец противоположный берег, на склоне которого размещался монастырь, окаймленный оградою с стоявшими при ней угловыми башнями, крытыми черепицею, далее за оградой кельи и службы, тоже крытые черепицей, и среди их церкви и колокольни с серебряными главами и крестами.
Стены комнаты были оклеены только что тогда начинавшими входить в употребление пунцовыми суконными обоями; пол ее был покрыт мягким пушистым ковром; привезены были из Новоселок фортепьяно, этажерки для нот и
две — три хорошие картины.
— Хорошо! — произнесла Мари протяжно, и действительно после того они каждый вечер стали заниматься музыкой часа по
два.
«Что же я за невежда!» — думал он и, придя домой, всю ночь занимался французским языком; на следующую ночь — тоже, так что месяца через
два он почти всякую французскую книжку читал свободно.
Однажды он с некоторою краскою в лице и с блистающими глазами принес Мари какой-то, года
два уже вышедший, номер журнала, в котором отыскал стихотворение к N.N.
Павел от огорчения в продолжение
двух дней не был даже у Имплевых. Рассудок, впрочем, говорил ему, что это даже хорошо, что Мари переезжает в Москву, потому что, когда он сделается студентом и сам станет жить в Москве, так уж не будет расставаться с ней; но, как бы то ни было, им овладело нестерпимое желание узнать от Мари что-нибудь определенное об ее чувствах к себе. Для этой цели он приготовил письмо, которое решился лично передать ей.
Между тем наступил великий пост, а наконец и страстная неделя. Занятия Павла с Крестовниковым происходили обыкновенно таким образом: он с Семеном Яковлевичем усаживался у одного столика, а у другого столика, при
двух свечах, с вязаньем в руках и с болонкой в коленях, размещалась Евлампия Матвеевна, супруга Семена Яковлевича.
В продолжение этого времени в церковь пришли
две молоденькие девушки, очень хорошенькие собой; они сейчас же почти на первого на Павла взглянули как-то необыкновенно внимательно и несколько даже лукаво.
Две красивые барышни тоже кланяются в землю и хоть изредка, но все-таки взглядывают на Павла; но он по-прежнему не отвечает им и смотрит то на образа, то в окно.
Какие у этих
двух добрых человек могли быть особенные грехи, — сказать трудно!..
Две красивые барышни тоже явились в церковь в накрахмаленных белых платьях и в цветах; но на Павла они не обращали уже никакого внимания, вероятно, считая это в такие минуты, некоторым образом, грехом для себя.
— Ужасная! — отвечал Абреев. — Он жил с madame Сомо. Та бросила его, бежала за границу и оставила триста тысяч векселей за его поручительством… Полковой командир
два года спасал его, но последнее время скверно вышло: государь узнал и велел его исключить из службы… Теперь его, значит, прямо в тюрьму посадят… Эти женщины, я вам говорю, хуже змей жалят!.. Хоть и говорят, что денежные раны не смертельны, но благодарю покорно!..
— Года через
два, — отвечал тот.
Огурцов из шкафчика достал
два стакана, из которых один, почище, поставил перед Павлом, а другой, совершенно грязный, перед хозяином, и принялся разливать вино, опасаясь, чтобы не пролить из него капельки.
В настоящую минуту он почти не слушал его: у него, как гвоздь, сидела в голове мысль, что вот он находится в какой-нибудь версте или
двух от Мари и через какие-нибудь полчаса мог бы ее видеть; и он решился ее видеть, будь она там замужем или нет — все равно!
Оставшись один, Павел непременно думал заснуть, потому что он перед тем только
две ночи совершенно не спал; но, увы, диван — от положенной на нем аккуратно Ванькой простыни — не сделался ни шире, ни покойнее.
Новая, навощенная и — вряд ли не солдатскими руками — обитая мебель; горка с серебром, накупленным на разного рода экономические остатки; горка другая с вещами Мари, которыми Еспер Иваныч наградил ее очень обильно, подарив ей все вещи своей покойной матери;
два — три хорошеньких ковра, карселевская лампа и, наконец, столик молодой с зеркалом, кругом которого на полочках стояли духи; на самом столе были размещены: красивый бювар, перламутровый нож для разрезания книг и черепаховый ящик для работы.
— По моему мнению, — начал он неторопливо, — для человеческого тела существуют
две формы одежды: одна — испанский колет, обтягивающий все тело, а другая — мешок, ряса, которая драпируется на нем. Я избрал последнюю!
Вот этот цветок, употреби его для обоняния — он принесет пользу; вкуси его — и он — о, чудо перемены! — смертью тебя обледенит, как будто в нем
две разнородные силы: одна горит живительным огнем, другая веет холодом могилы; такие два противника и в нас: то — благодать и гибельные страсти, и если овладеют страсти нашею душой, завянет навсегда пленительный цветок».
Недели через
две, потом, у него явилось новое занятие или, лучше сказать, увлечение.
Неточные совпадения
В переднем углу комнаты стоял киот с почерневшими от времени образами, а в другом углу помещался шкафчик с пустым, тусклым карафином, с рюмкой, у которой подножка была отбита и заменена широкой пробкой, с двумя-тремя стаканами и несколькими чашками.
Цитаты из русской классики со словом «два»
А вот считай: подвенечное блондовое на атласном чахле да три бархатных — это будет четыре;
два газовых да креповое, шитое золотом — это семь; три атласных да три грогроновых — это тринадцать; гроденаплевых да гродафриковых семь — это двадцать; три марселиновых,
два муслинделиновых,
два шинероялевых — много ли это? — три да четыре семь, да двадцать — двадцать семь; крепрашелевых четыре — это тридцать одно.
Как много прошло времени в этих стенах и на этих зеленых площадках: раз,
два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Как долго считать, а ведь это — годы. Что же жизнь? Очень ли она длинна, или очень коротка?
«Не годится, показавши волю, оставлять человека в неволе», и после этого думал
два часа: полтора часа по дороге от Семеновского моста на Выборгскую и полчаса на своей кушетке; первую четверть часа думал, не нахмуривая лба, остальные час и три четверти думал, нахмуривая лоб, по прошествии же
двух часов ударил себя по лбу и, сказавши «хуже гоголевского почтмейстера, телятина!», — посмотрел на часы.
Рябовский священник приехал. Довольно долго он совещался с матушкой, и результатом этого совещания было следующее: три раза в неделю он будет наезжать к нам (Рябово отстояло от нас в шести верстах) и посвящать мне по
два часа. Плата за ученье была условлена в таком размере: деньгами восемь рублей в месяц, да
два пуда муки, да в дни уроков обедать за господским столом.
— Вот-с, батюшка: коли по гривне в месяц с рубля, так за полтора рубля причтется с вас пятнадцать копеек, за месяц вперед-с. Да за
два прежних рубля с вас еще причитается по сему же счету вперед двадцать копеек. А всего, стало быть, тридцать пять. Приходится же вам теперь всего получить за часы ваши рубль пятнадцать копеек. Вот получите-с.
Предложения со словом «два»
- Правда, этот небольшой спад не был непрерывным – из этих семи лет два года отмечался рост.
- Его войска подошли ещё два дня назад, и сражение должно состояться со дня на день, не зря мы так торопились по дороге сюда.
- Администратор изучает информацию в системе мониторинга, анализирует log-файлы, где фиксируются все действия на сервере, смотрит на дату и время и понимает, что ситуация абсолютно штатная – на часах два часа ночи, среда.
- (все предложения)
Значение слова «два»
ДВА, м. и ср., ДВЕ, ж., двух, двум, двумя́, о двух, числ. колич. 1. Число 2. Дважды два — четыре. Написать цифру два. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова ДВА
Афоризмы русских писателей со словом «два»
Дополнительно