Неточные совпадения
Музыка и деревня поглотили почти совершенно их первые два года супружеской жизни; потом
князь сделался мировым посредником, хлопотал искреннейшим образом о народе; в конце концов, однако, музыка, народ и деревня принаскучили ему, и он уехал с женой за границу, где прямо направился в Лондон, сошелся, говорят, там очень близко с русскими эмигрантами; но потом вдруг почему-то уехал из Лондона, вернулся в Россию и поселился в Москве.
Все это довело в
князе страсть к Елене почти до безумия, так что он похудел,
сделался какой-то мрачный, раздражительный.
Довольство в доме Жиглинских с тех пор, как Елена
сделалась начальницей заведения, заметно возросло; но это-то именно и кидало Елизавету Петровну в злобу неописанную: повышение дочери она прямо относила не к достоинствам ее, а к влиянию и просьбам
князя.
— Пожалуйста, приходи! — повторил еще раз
князь, и голос его был до того упрашивающий, что Елене почти
сделалось жаль его.
— Нисколько!.. Нисколько!.. Вы должны извиняться передо мною совершенно в другом!.. — воскликнула княгиня, и голос ее в этом случае до того был искренен и правдив, что
князь невольно подумал: «Неужели же она невинна?» — и вместе с тем он представить себе без ужаса не мог, что теперь
делается с Еленой.
С тех пор, как
князь стал присылать к ним деньги, Елизавета Петровна
сделалась очень нежна с дочерью и начала постоянно беспокоиться об ее здоровье.
Прочитав это письмо,
князь сделался еще более мрачен; велел сказать лакею, что обедать он не пойдет, и по уходе его, запершись в кабинете, сел к своему столу, из которого, по прошествии некоторого времени, вынул знакомый нам ящик с револьвером и стал глядеть на его крышку, как бы прочитывая сделанную на ней надпись рукою Елены.
— И последнее время, — не унимался, однако, Миклаков, — княгиня, как известно вам,
сделалась очень любезна с бароном Мингером, и это, изволите видеть, оскорбляет самолюбие
князя, и он даже полагает, что за подобные поступки княгини ему будто бы целый мир плюет в лицо.
— Хорошо быть умным человеком: ни за что ни про что катают тебя
князья в своих экипажах!.. — говорил он вслух и кивая в это время, в знак прощания,
князю головою: выпивши, Миклаков обыкновенно
делался откровеннее, чем он был в нормальном своем состоянии!
Дьякон же в этом приходе, с лицом, несколько перекошенным и похожим на кривой топор (бас он имел неимовернейший), был, напротив, человек совершенно простой, занимался починкой часов и переплетом книг; но зато был прелюбопытный и знал до мельчайших подробностей все, что в приходе
делалось: например, ему положительно было известно, что
князь по крайней мере лет пятнадцать не исповедовался и не причащался, что никогда не ходил ни в какую церковь.
В одно утро Елпидифор Мартыныч беседовал с Елизаветой Петровной и сам был при этом в каком-то елейном и добром настроении духа.
Князь накануне только прислал ему тысячу рублей и приглашение снова
сделаться годовым в доме его врачом.
— Но вы ошибаетесь, — продолжал
князь. — Никакой ваш ответ не может оскорбить меня, или, лучше сказать, я не имею даже права оскорбляться на вас: к кому бы вы какое чувство ни питали, вы совершенно полновластны в том!.. Тут только одно: о вашей любви я получил анонимное письмо, значит, она
сделалась предметом всеобщей молвы; вот этого, признаюсь, я никак не желал бы!..
Елене начинало
делаться скучно; чтобы наполнить чем-нибудь свое время, она принялась шить наряды своему малютке и нашила их, по крайней мере, с дюжину;
князь все-таки не является.
С каждым словом Елпидифора Мартыныча лицо
князя делалось все более и более недовольным и сумрачным.
Князь прочел вслух напечатанную на ней фамилию: «Monsieur Жуквич»; при этом и без того сердитое лицо его
сделалось еще сердитее.
Елене, наконец,
сделалось досадно это полувнимание к ней
князя.
Вы, как мужчина, может быть, не совсем поймете меня: если б я
князя не знала прежде и для блага поляков нужно было бы
сделаться его любовницей, я ни минуты бы не задумалась; но я любила этого человека, я некогда к ногам его кинула всю мою будущность, я думала всю жизнь мою пройти с ним рука об руку, и он за все это осмеливается в присутствии моем проклинать себя за то, что расстроил свою семейную жизнь, разрушил счастие преданнейшей ему женщины, то есть полуидиотки его супруги!..
Возвратясь домой, Елена велела своей горничной собираться и укладываться: ей
сделался почти противен воздух в доме
князя. Часам к восьми вечера все было уложено. Сборы Елены между тем обратили внимание толстого метрдотеля княжеского, старика очень неглупого, и длинновязого выездного лакея, малого тоже довольно смышленого, сидевших, по обыкновению, в огромной передней и игравших в шашки.
— И отлично это! — подхватил
князь, и, чтобы хоть сколько-нибудь облегчить себя от задушавшей его тоски, он вышел на платформу и стал жадно вдыхать свежий и холодный воздух; при этом ему несколько раз приходила в голову мысль броситься на рельсы, чтобы по нем прошел поезд. «Но тут можно, пожалуй, не умереть, — думал он: — а
сделаться только уродом; револьвер, в этом случае, гораздо вернее».
С Елизаветой Петровной после того, как Елена оставила
князя,
сделался легонький удар.
— Месяца с два, как ходит!.. Говорю Елене Николаевне, что «вот мне поручено навещать ребенка». — «Это, говорит, зачем? Вы видели, что он здоров, а
сделается болен, так я пришлю за вами!» Так и не позволила мне! Я доложил об этом
князю, — он только глаза при этом возвел к небу.
Когда
князю сделалось, наконец, получше, Елпидифор Мартыныч однажды остался обедать у него.
Последнее время Елпидифор Мартыныч заметил, что
князь опять
сделался как-то более обыкновенного встревожен и чем-то расстроен. Он пытался было повыспросить у него причину тому, но
князь отмалчивался.
— Но правда ли это, нет ли тут какой-нибудь ошибки, не другая ли какая-нибудь это Жиглинская? — спросила княгиня, делая вместе с тем знак барону, чтобы он прекратил этот разговор: она очень хорошо заметила, что взгляд
князя делался все более и более каким-то мутным и устрашенным; чуткое чувство женщины говорило ей, что муж до сих пор еще любил Елену и что ему тяжело было выслушать подобное известие.
Далее залы княгиня не повела гостей своих и просила их усесться тут же, а сама начала прислушиваться, что
делается в кабинете. Вдруг
князь громко крикнул лакея. Тот на этот зов проворно пробежал к нему через залу.
Князь что-то такое приказал ему. Лакей затем вышел из кабинета.
Неточные совпадения
― Ты вот и не знаешь этого названия. Это наш клубный термин. Знаешь, как яйца катают, так когда много катают, то
сделается шлюпик. Так и наш брат: ездишь-ездишь в клуб и
сделаешься шлюпиком. Да, вот ты смеешься, а наш брат уже смотрит, когда сам в шлюпики попадет. Ты знаешь
князя Чеченского? — спросил
князь, и Левин видел по лицу, что он собирается рассказать что-то смешное.
— Да, мы не имеем ни малейшего понятия о том, что
делается с этими несчастными, а надо это знать, — прибавил Нехлюдов, глядя на старого
князя, который, завязавшись салфеткой, сидел у стола за крюшоном и в это самое время оглянулся на Нехлюдова.
Надо было его удержать, но он не только слез, но
сделался Масловой и стал упрекать его: «Я каторжная, а вы
князь».
Сделалась пауза. Комиссия собиралась в библиотеке
князя Сергея Михайловича, я обернулся к шкафам и стал смотреть книги. Между прочим, тут стояло многотомное издание записок герцога Сен-Симона.
В квартире номер сорок пять во дворе жил хранитель дома с незапамятных времен. Это был квартальный Карасев, из бывших городовых, любимец генерал-губернатора
князя В. А. Долгорукова, при котором он состоял неотлучным не то вестовым, не то исполнителем разных личных поручений. Полиция боялась Карасева больше, чем самого
князя, и потому в дом Олсуфьева, что бы там ни
делалось, не совала своего носа.