Неточные совпадения
Он очень ясно чувствовал в голове шум от выпитого бургонского и какой-то разливающийся по
всей крови огонь от кайенны и сой, и
все его внимание в настоящую минуту приковалось к висевшей прямо
против него, очень хорошей работы, масляной картине, изображающей «Ревекку» [Ревекка — героиня библейских легенд, жена патриарха Исаака, мать Исава и Иакова.], которая, как водится, нарисована была брюнеткой и с совершенно обнаженным станом до самой талии.
Она подумала, что мать
все это приготовила по тому случаю, что Елена накануне еще сказала, что придет обедать домой, и ей сделалось несколько совестно
против старухи.
Елена
все это время полулежала в гостиной на диване: у нее страшно болела голова и на душе было очень скверно. Несмотря на гнев свой
против князя, она начинала невыносимо желать увидеть его поскорей, но как это сделать: написать ему письмо и звать его, чтобы он пришел к ней, это прямо значило унизить свое самолюбие, и, кроме того, куда адресовать письмо? В дом к князю Елена не решалась, так как письмо ее могло попасться в руки княгини; надписать его в Роше-де-Канкаль, — но придет ли еще туда князь?
— Ну, а князь Пожарский [Пожарский — князь Дмитрий Михайлович (ок. 1578 — ок. 1642), один из вождей освободительного движения русского народа
против польской и шведской интервенции.], например?.. — перебила ее Анна Юрьевна, слушавшая весьма внимательно
все эти слова ее.
Прежде
всего он затребовал приличное количество миндальной эмульсин, а потом выписал для успокоения нервов лавровишневых капель и на всякий случай, авось чему-нибудь поможет, нукс-вомика [Нукс-вомик — чилибуха, южное растение, из семян которого изготовляют стрихнин и бруцин.]; затем, для приятного вкуса и
против желчи, положил лимонного сиропу; кроме того, прописал невиннейший по содержанию, но огромной величины пластырь на печень и, сказав, как нужно
все это употреблять, уселся
против княгини.
— А потому, вероятно, что деньги за то от князя стала получать!.. Нынче ведь, сударыня,
весь мир на этом замешан, — пояснил ей Елпидифор Мартыныч и заметил при этом, что у княгини,
против ее воли, текли уже слезы по щекам.
— Этакая прелесть, чудо что такое! — произносил барон с разгоревшимися уже глазами, стоя перед другой короной и смотря на огромные изумрудные каменья. Но что привело его в неописанный восторг, так это бриллианты в шпаге, поднесенной Парижем в 14-м году Остен-Сакену. [Остен-Сакен, Дмитрий Ерофеевич (1790—1881) — граф, генерал от кавалерии, генерал-адъютант, участник
всех войн России
против наполеоновской Франции.]
Такое предложение мужа княгиню в ужас привело: как! Быть разводкой?.. Потерять положение в обществе?.. Не видеть, наконец, князя
всю жизнь?.. Но за что же
все это?.. Что она сделала
против него?..
Что он имеет с этой mademoiselle Еленой какую-то связь, для меня это решительно
все равно; но он все-таки меня любит и уж, конечно, каждым моим словом гораздо больше подорожит, чем словами mademoiselle Елены; но если они будут что-нибудь тут хитрить и восстановлять его
против меня, так я переносить этого не стану!
Впрочем, он княгиню считал совершенно правою и полагал, что если она полюбит кого-нибудь, так он не только что не должен будет протестовать
против того, но даже обязан способствовать тому и прикрывать
все своим именем!
Что же, это и отлично будет!» — старался было он с удовольствием подумать, но гнев и досада
против воли обуяли
всем существом его, так что он, не поздоровавшись даже с другом своим, сел на стул и потупил голову.
Сзади их тронулся князь с Еленой, который, как ни старался в продолжение
всей дороги не смотреть даже вперед, но ему,
против воли его, постоянно бросалось в глаза то, что княгиня, при каждом посильнее толчке кабриолета, крепко прижималась своим плечом к плечу барона.
— Но ты только выслушай меня… выслушай несколько моих слов!.. — произнесла Елизавета Петровна вкрадчивым голосом. — Я, как мать, буду говорить с тобою совершенно откровенно: ты любишь князя, — прекрасно!.. Он что-то такое дурно поступил
против тебя, рассердил тебя, — прекрасно! Но дай пройти этому хоть один день, обсуди
все это хорошенько, и ты увидишь, что тебе многое в ином свете представится! Я сама любила и знаю по опыту, что
все потом иначе представляется.
— Яков Семеныч, по-моему, совершенно справедливо говорит, — отшлепывал Николя, побрызгивая слюнями во
все стороны. — Девушка эта сделалась в известном положении: значит, она грешна
против седьмой заповеди […она грешна
против седьмой заповеди — седьмая заповедь так называемого «Закона Моисеева», согласно библейской легенде, гласит: «не прелюбодействуй».], — так?
Все сие послание камердинер в запертом кабинете тоже весьма долго переписывал, перемарал тоже очень много бумаги, и наконец, письмо было изготовлено, запечатано, надписано и положено в почтовый ящик, а вечером Николя, по случаю собравшихся у отца гостей, очень спокойно и совершенно как бы с чистой совестью болтал с разными гостями. Он, кажется, вовсе и не подозревал, до какой степени был гадок содеянный им
против княгини поступок.
Приготовьтесь к этому и примите какие-нибудь с своей стороны меры
против того: главное, внушите ему, что ревновать ему вас ко всякому встречному и поперечному не подобает даже по религии его, — это, мне кажется, больше
всего может его обуздать».
Гнев на Елену, на которую он очень рассердился, а частью и проходившие в уме князя, как бы
против воли его, воспоминания о том, до какой степени княгиня, в продолжение
всей их жизни, была в отношении его кротка и добра, значительно смягчили в нем неудовольствие
против нее.
— Вольности я вижу во
всех попытках Новгорода и Пскова
против Грозного!.. — заговорил князь с ударением. — Вольности проснувшиеся вижу в период
всего междуцарствия!.. Вольности в расколе
против московского православия!.. Вольности в бунтах стрельцов!.. Вольности в образовании
всех наших украйн!..
Она была очень длинная; потолок ее был украшен резным деревом; по одной из длинных стен ее стоял огромный буфет из буйволовой кожи, с тончайшею и изящнейшею резною живописью;
весь верхний ярус этого буфета был уставлен фамильными кубками, вазами и бокалами князей Григоровых; прямо
против входа виднелся, с огромным зеркалом, каррарского мрамора […каррарский мрамор — белый мрамор, добываемый на западном склоне Апеннинских гор.] камин, а на противоположной ему стене были расставлены на малиновой бархатной доске, идущей от пола до потолка, японские и севрские блюда; мебель была средневековая, тяжелая, глубокая, с мягкими подушками; посредине небольшого, накрытого на несколько приборов, стола красовалось серебряное плато, изображающее, должно быть, одного из мифических князей Григоровых, убивающего татарина; по бокам этого плато возвышались два чуть ли не золотые канделябра с целым десятком свечей; кроме этого столовую освещали огромная люстра и несколько бра по стенам.
Анна Юрьевна тоже явилась какая-то
все еще расстроенная, да и барон, вскоре пришедший, никак не мог скрыть неприязни, которая родилась у него
против князя за его отзыв о нем.
— Вы ошибаетесь во
всем этом; я не считаю себя нисколько виновным
против вас! — проговорил он тоже по-английски.
Тогда она, по наружности по крайней мере, как бы не обратила на то большого внимания и даже проговорила: «
Все фарсы этот господин выкидывает!» Но в настоящую минуту Елена, как бы
против воли, припомнила о других пистолетах, на ящике которых она сделала надпись своею рукой; со свойственной, однако, ей силой характера, она поспешила отогнать от себя это воспоминание и начала разговаривать с Жуквичем.
Елена не из таких была характеров, чтобы равнодушно переносить подобные вещи: у ней час от часу
все более и более накоплялось гнева
против Жуквича, так что в одно утро она не выдержала и нарочно послала за ним, чтобы он пришел к ней переговорить об одном деле.
В период этого думанья княгиня объехала
всех близких и именитых родных покойного мужа,
всем им объявила о предложении барона и у
всех у них испрашивала совета и мнения касательно того, что не имеют ли они чего сказать
против.