Неточные совпадения
—
Получила, вот по милости
князя! — сказала Елена.
—
Князь приказал вас спросить, — доложил ей при этом управляющий, — как вам будет угодно
получать деньги на следующие месяцы: к вам ли их прикажете доставлять на дом или сами будете жаловать к нам в контору для получения?
— А потому, вероятно, что деньги за то от
князя стала
получать!.. Нынче ведь, сударыня, весь мир на этом замешан, — пояснил ей Елпидифор Мартыныч и заметил при этом, что у княгини, против ее воли, текли уже слезы по щекам.
Елизавета Петровна до сих пор еще не говорила Елпидифору Мартынычу, что стала
получать от
князя деньги, опасаясь, что он, старый черт, себе что-нибудь запросит за то; но в настоящее время нашла нужным открыться ему.
— Вот записку сейчас дам вам в том, — сказала Елизавета Петровна и, с необыкновенной живостью встав с лавки, сбегала в комнаты и написала там записку, в которой обязывалась заплатить Елпидифору Мартынычу тысячу рублей, когда
получит от
князя должные ей тридцать тысяч.
После недавнего своего объяснения с Елизаветой Петровной, возымев некоторую надежду в самом деле
получить с нее тысячу рублей, если только
князь ей даст на внука или внучку тридцать тысяч рублей серебром, Елпидифор Мартыныч решился не покидать этой возможности и теперь именно снова ехал к Анне Юрьевне, чтобы науськать ту в этом отношении.
Получив на все свои развязные слова и приветствия почти полное молчание, Архангелов счел за лучше удалиться; но не ушел совсем из комнаты, а стал тут же ходить с своим приятелем взад и вперед по той именно стороне стола, на которой сидели Елена и
князь.
— Но где же может быть
князь? — спросила Елизавета Петровна, все более и более приходя в досаду на то, что Марфуша не застала
князя дома: теперь он письмо
получит, а приглашение, которое поручила ему Елизавета Петровна передать от себя, не услышит и потому бог знает чем все может кончиться.
Елена все уже перепутала в голове; она забыла даже, что
князь, не
получив еще письма ее, ушел из дому.
Князь ничего ей не ответил и даже отворотился от нее. Он в последнее время нисколько даже и не скрывал перед ней чувства своего отвращения, но Елизавета Петровна,
получая от него такие хорошие деньги, совершенно ему все это прощала.
— Вот вы с Еленой говорили мне, — начал
князь после первых же слов, — чтобы я разные разности внушил княгине; я остерегся это сделать и теперь
получил от нее письмо, каковое не угодно ли вам прочесть!
Прошло недели две.
Князь и княгиня, каждодневно встречаясь, ни слова не проговорили между собой о том, что я описал в предыдущей главе:
князь делал вид, что как будто бы он и не
получал от жены никакого письма, а княгиня — что к ней вовсе и не приходил Миклаков с своим объяснением; но на душе, разумеется, у каждого из них лежало все это тяжелым гнетом, так что им неловко было даже на долгое время оставаться друг с другом, и они каждый раз спешили как можно поскорей разойтись по своим отдельным флигелям.
—
Получите и за нынешний и за будущий, — отвечал ей
князь, выходя в залу и явно презрительным тоном.
В одну ночь, однако,
князь вдруг
получил от Елены каким-то странным почерком написанную записку...
Последние слова Елизавета Петровна сказала для успокоения Елены, чтобы та не подумала, что она совсем у ней хочет поселиться;
получая и без нее от
князя аккуратным образом по триста рублей в месяц, она вовсе не хотела обременять ее собой.
На другой день часу в 12-м, лица, долженствующие участвовать в крещении, собрались.
Князь, впрочем, по предварительному соглашению с Еленой, не пришел совсем, Елпидифора Мартыныча тоже не было: не
получая до сих пор от
князя ни полушки, он, наконец, разобиделся и дня два уже не был у Елены.
К счастью Миклакова, он после посещения
князя удержался и не пил целый вечер, на другой день поутру отправился даже на службу, по возвращению с которой он и
получил благодатную весточку от г-жи Петицкой.
— Что, ничего еще на внучка не
получали? Ничем
князь его не обеспечил? — спрашивал он, повертывая между пальцами свою золотую табакерку.
— У меня сейчас был
князь, — начала она, усевшись на одном из сломанных стульев, — и сказывал, что
получил анонимное письмо о вашей любви с княгиней.
— Но вы ошибаетесь, — продолжал
князь. — Никакой ваш ответ не может оскорбить меня, или, лучше сказать, я не имею даже права оскорбляться на вас: к кому бы вы какое чувство ни питали, вы совершенно полновластны в том!.. Тут только одно: о вашей любви я
получил анонимное письмо, значит, она сделалась предметом всеобщей молвы; вот этого, признаюсь, я никак не желал бы!..
— Я
получил от вас какое-то странное письмо с приложением к оному и пришел вам возвратить все сие! — проговорил он насмешливо и бросил на стол перед
князем письмо и деньги.
— Как, я ее не обеспечил?.. Она
получает, что ей назначено! — сказал
князь с сердцем и презрением.
На другой день
князь Григоров совершенно неожиданно
получил письмо с заграничным штемпелем.
Жуквич писал Елене: «Я
получил от
князя очень грубый отказ от дому: что такое у вас произошло?.. Я, впрочем, вам наперед предсказывал, что откровенность с
князем ни к чему не может повести доброму. Буду ли я когда-нибудь и где именно иметь счастие встретиться с вами?»
Далее затем в голове
князя начались противоречия этим его мыслям: «Конечно, для удовлетворения своего патриотического чувства, — обсуживал он вопрос с другой стороны, — Елене нужны были пятнадцать тысяч, которые она могла взять только у
князя, и неужели же она не стоила подобного маленького подарка от него, а
получив этот подарок, она могла располагать им, как ей угодно?..
Главным образом в этом случае Елизавету Петровну беспокоила мысль, что
князь, рассердясь на Елену, пожалуй, и ей перестанет выдавать по триста рублей в месяц; но, к великому удивлению ее, эти деньги она продолжала
получать весьма исправно.
Склонный и прежде к скептическому взгляду, он теперь стал окончательно всех почти ненавидеть, со всеми скучать, никому не доверять; не говоря уже о родных, которые первое время болезни
князя вздумали было навещать его и которых он обыкновенно дерзостью встречал и дерзостью провожал, даже в прислуге своей
князь начал подозревать каких-то врагов своих, и один только Елпидифор Мартыныч день ото дня все более и более
получал доверия от него; но зато старик и поработал для этого: в продолжение всего тяжкого состояния болезни
князя Елпидифор Мартыныч только на короткое время уезжал от него на практику, а потом снова к нему возвращался и даже проводил у него иногда целые ночи.
Те единогласно отвечали, что ничего не имеют, и таким образом девятнадцатого декабря барон
получил согласие на брак с княгиней, а в половине января была и свадьба их в присутствии опять-таки тех же близких и именитых родных покойного
князя, к которым барон отправился на другой день с своей молодой делать визиты, а после того уехал с нею в Петербург, чтобы представиться ее родным и познакомить ее с своими родными.