Неточные совпадения
— Ничего себе; так же по-прежнему добра и так же по-прежнему несносна… Вот прислала тебе в подарок, — прибавил
князь, вынимая из кармана и перебрасывая к жене крестик Марьи Васильевны, —
велела тебе надеть; говорит, что после этого непременно дети будут.
После обеда
князь с заметным нетерпением дожидался вечера и в шесть часов
велел себе закладывать карету.
Князь повез с собою целую кипу книг и карете, разумеется,
велел ехать на Маросейку.
— Мы-с пили, — отвечал ему резко
князь Никита Семеныч, — на биваках, в лагерях, у себя на квартире, а уж в Английском клубе пить не стали бы-с, нет-с… не стали бы! — заключил старик и, заплетаясь ногою, снова пошел дозирать по клубу, все ли прилично себя
ведут.
Князя Григорова он, к великому своему удовольствию, больше не видал. Тот, в самом деле, заметно охмелевший, уехал домой.
Князь на это ничего не ответил и, сев в карету,
велел себя везти на Кузнецкий мост. Здесь он вышел из экипажа и пошел пешком. Владевшие им в настоящую минуту мысли заметно были не совсем спокойного свойства, так что он горел даже весь в лице. Проходя мимо одного оружейного магазина и случайно взглянув в его окна,
князь вдруг приостановился, подумал с минуту и затем вошел в магазин.
Приказчик, уложив револьвер и заряды в один общий ящик, подал его
князю. Тот, расплатившись, вышел из магазина и
велел себя везти в гостиницу Роше-де-Канкаль.
Князь между тем
велел подать во флигель шампанского и льду и заметно хотел побеседовать с приятелем по душе.
Между тем княгиня
велела ему сказать, что она никак не может выйти из своей комнаты занимать гостью, а поэтому
князю самому надобно было оставаться дома; но он дня два уже не видал Елены: перспектива провести целый вечер без нее приводила его просто в ужас.
— Ужас, но необходимый, — опять прибавил
князь и сам сначала хотел было говорить, но, заметив, что и Елена тоже хочет, предоставил ей
вести речь.
Князю Елпидифор Мартыныч поклонился почтительно, но молча: он все еще до сих пор считал себя сильно им обиженным; а
князь, в свою очередь, почти не обратил на него никакого внимания и
повел к жене в гостиную Миклакова, которого княгиня приняла очень радушно, хоть и считала его несколько за юродивого и помешанного.
— Вероятно, забежала куда-нибудь к приятельницам! — отвечала Елизавета Петровна; о том, что она
велела Марфуше лично передать
князю письмо и подождать его, если его дома не будет, Елизавета Петровна сочла более удобным не говорить дочери.
Видя все это, Миклаков поматывал только головой, и чувство зависти невольно шевелилось в душе его. «Ведь любят же других людей так женщины?» — думал он. Того, что
князь Григоров застрелился, он нисколько не опасался. Уверенность эта, впрочем, в нем несколько поколебалась, когда они подъехали к флигелю, занимаемому
князем, и Миклаков, войдя в сени, на вопрос свой к лакею: «Дома ли
князь?», услышал ответ, что
князь дома, но только никого не
велел принимать и заперся у себя в кабинете.
Прочитав это письмо,
князь сделался еще более мрачен;
велел сказать лакею, что обедать он не пойдет, и по уходе его, запершись в кабинете, сел к своему столу, из которого, по прошествии некоторого времени, вынул знакомый нам ящик с револьвером и стал глядеть на его крышку, как бы прочитывая сделанную на ней надпись рукою Елены.
Весть об этом в редакцию сообщил Елпидифор Мартыныч, который пользовал в оной и, разговорившись как-то там о развращении современных нравов, привел в пример тому Елену, которую он, действительно, встретил раз подъезжающею с
князем к училищу, и когда его спросили, где это случилось, Елпидифор Мартыныч сначала объяснил, что в Москве, а потом назвал и самое училище.
Сев в карету, он
велел как можно проворнее везти себя в Роше-де-Канкаль. Елена взяла тот же нумер, где они обыкновенно всегда встречались. При входе
князя она взмахнула только на него глазами, но не тронулась с своего места. За последнее время она очень похудела: под глазами у нее шли синие круги; румянец был какой-то неровный.
— Теперь, конечно, давайте! Не с голоду же умирать! — отвечала Елена, пожимая плечами. — Не думала я так
повести жизнь, — продолжала она почти отчаянным голосом, — и вы, по крайней мере, — отнеслась она к
князю, — поменьше мне давайте!.. Наймите мне самую скромную квартиру — хоть этим отличиться немного от содержанки!
—
Князь, чай, хорошо заплатил вам за это? — спросила Елизавета Петровна, заранее почти догадавшаяся, к чему он
ведет весь этот разговор.
Он
велел на эти крестины взять весьма дорогие ризы, положенные еще покойным отцом
князя Григорова в церковь; купель тоже была (это, впрочем, по распоряжению дьякона) вычищена.
— Хорошо! — отвечал
князь и, встав из-за стола, сейчас же
велел подать себе карету и поехал к Миклакову.
Не сознавая хорошенько сама того, что делает, и предполагая, что
князя целый вечер не будет дома, княгиня
велела сказать Миклакову через его посланного, чтобы он пришел к ней; но едва только этот посланный отправился, как раздался звонок.
— Шуму этого и огласки, — начал
князь, видимо, вышедший из себя, — ни я, ни Елена нисколько не боимся, и я этой старой негодяйке никогда не дам тридцати тысяч; а если она вздумает меня запугивать, так я
велю у ней отнять и то, что ей дают.
Жуквич писал Елене: «Я получил от
князя очень грубый отказ от дому: что такое у вас произошло?.. Я, впрочем, вам наперед предсказывал, что откровенность с
князем ни к чему не может
повести доброму. Буду ли я когда-нибудь и где именно иметь счастие встретиться с вами?»
Возвратясь домой, Елена
велела своей горничной собираться и укладываться: ей сделался почти противен воздух в доме
князя. Часам к восьми вечера все было уложено. Сборы Елены между тем обратили внимание толстого метрдотеля княжеского, старика очень неглупого, и длинновязого выездного лакея, малого тоже довольно смышленого, сидевших, по обыкновению, в огромной передней и игравших в шашки.
Князь крикнул своего камердинера и
велел ему сейчас же собраться, а через час какой-нибудь он был на железной дороге и ехал обратно в Москву.
— Но отчего?.. За что?.. — говорил
князь. У него при этом начало даже подергивать все мускулы в лице. — Если вы рассердились за эти деньги, так я
велю вам немедля прислать их.
Далее залы княгиня не
повела гостей своих и просила их усесться тут же, а сама начала прислушиваться, что делается в кабинете. Вдруг
князь громко крикнул лакея. Тот на этот зов проворно пробежал к нему через залу.
Князь что-то такое приказал ему. Лакей затем вышел из кабинета.
Управляющий на другой же день принес
князю занятые под именье деньги, более ста тысяч.
Князь, внимательно и старательно пересчитав их, запер в свой железный шкаф и потом,
велев подать себе карету, поехал к нотариусу. Нотариус этот был еще старый знакомый его отца. Увидав
князя, он произнес радостное восклицание.
Но что Елена?.. Как она живет, и какое впечатление произвело на нее известие о самоубийстве князи? Вот те последние вопросы, на которые я должен ответить в моем рассказе.
Весть о смерти
князя Елене сообщил прежде всех Елпидифор Мартыныч и даже при этом не преминул объяснить ей, что
князь, собственно, застрелился от любви к ней.
Неточные совпадения
А
князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В то время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам //
Велели воротить! // Поверил! Проще малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей семьею молится, //
Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!
И
повел их вор-новотор сначала все ельничком да березничком, потом чащей дремучею, потом перелесочком, да и вывел прямо на поляночку, а посередь той поляночки
князь сидит.
— Да что же в воскресенье в церкви? Священнику
велели прочесть. Он прочел. Они ничего не поняли, вздыхали, как при всякой проповеди, — продолжал
князь. — Потом им сказали, что вот собирают на душеспасительное дело в церкви, ну они вынули по копейке и дали. А на что — они сами не знают.
Князь Кузовлев сидел бледный на своей кровной, Грабовского завода, кобыле, и Англичанин
вел ее под уздцы.
У
князя в сакле собралось уже множество народа. У азиатов, знаете, обычай всех встречных и поперечных приглашать на свадьбу. Нас приняли со всеми почестями и
повели в кунацкую. Я, однако ж, не позабыл подметить, где поставили наших лошадей, знаете, для непредвидимого случая.