Неточные совпадения
Глаза старушки Бахтуловой тоже заблистали еще более добрым чувством. Барон вошел. Во фраке
и в туго накрахмаленном белье он стал походить еще более на журнальную картинку.
Прежде всех он поклонился Михайле Борисовичу, который протянул ему руку хоть несколько
и фамильярно, но в то же время с тем добрым выражением, с
каким обыкновенно начальники встречают своих любимых подчиненных.
— Есть это немножко!.. Любим мы из себя представить чисто метущую метлу… По-моему-с, — продолжал он, откидываясь на задок кресел
и, видимо, приготовляясь сказать довольно длинную речь, — я чиновника долго к себе не возьму, не узнав в нем
прежде человека; но, раз взяв его, я не буду считать его пешкой, которую можно
и переставить
и вышвырнуть
как угодно.
Прежде всего он затребовал приличное количество миндальной эмульсин, а потом выписал для успокоения нервов лавровишневых капель
и на всякий случай, авось чему-нибудь поможет, нукс-вомика [Нукс-вомик — чилибуха, южное растение, из семян которого изготовляют стрихнин
и бруцин.]; затем, для приятного вкуса
и против желчи, положил лимонного сиропу; кроме того, прописал невиннейший по содержанию, но огромной величины пластырь на печень
и, сказав,
как нужно все это употреблять, уселся против княгини.
Он до сих пор еще жил,
как жил некогда студентом,
и только нанимал комнату несколько побольше, чем
прежде,
и то не ради каких-нибудь личных удобств, а потому, что с течением времени у него очень много накопилось книг, которые
и надобно было где-нибудь расставить; прочая же обстановка его была совершенно прежняя: та же студенческая железная кровать, тот же письменный стол, весь перепачканный чернильными пятнами
и изрезанный перочинным ножом; то же вольтеровское кресло для сидения самого хозяина
и несколько полусломанных стульев для гостей.
Прежде всего она предположила заехать за Миклаковым; но, так
как она
и прежде еще того бывала у него несколько раз в номерах, а потому очень хорошо знала образ его жизни, вследствие чего, сколько ни была расстроена, но прямо войти к нему не решилась
и предварительно послала ему сказать, что она приехала.
В настоящие же минуты какое-то тайное предчувствие говорило ему, что он произведет довольно выгодное для себя впечатление на княгиню» было: «Она еще
и прежде сего ему нравилась
и казалась такой милой
и такой чистенькой; прочитанное же им письмо ее к мужу окончательно утвердило его в этой мысли,
и княгиня стала представляться Миклакову
как бы совершенною противоположностью ему самому: она была так добра, а он зол; она так опрятна, а он вечно грязен; она блондинка, а он брюнет, — словом, она ангел, а он черт».].
Зачем же было унижать ее еще в глазах постороннего человека?» — думала княгиня
и при этом проклинала себя, зачем она написала это глупое письмо князю, зная по опыту,
как он
и прежде отвечал на все ее нежные заявления.
— Да,
и ужасно
какого вздору:
прежде всего, что я за вас замуж выхожу… раз — враки.
Барон еще
и прежде того пробовал Анне Юрьевне делать замечания насчет Елены, но она всякий раз останавливала его довольно резко, что сделала
и теперь,
как мы видим.
Последний разговор его с Еленой не то что был для него какой-нибудь неожиданностью, — он
и прежде еще того хорошо знал, что Елена таким образом думает, наконец, сам почти так же думал, — но все-таки мнения ее как-то выворачивали у него всю душу,
и при этом ему невольно представлялась княгиня,
как совершенная противуположность Елене: та обыкновенно каждую неделю писала родителям длиннейшие
и почтительные письма
и каждое почти воскресенье одевалась в одно из лучших платьев своих
и ехала в церковь слушать проповедь; все это, пожалуй, было ему немножко смешно видеть, но вместе с тем
и отрадно.
Такое позволение,
как видно, очень обрадовало Миклакова; он несколько раз
и с улыбкою на губах перечитал письмецо княгини
и часов с семи принялся одеваться: надев
прежде всего белую крахмальную рубашку, он почувствовал какую-то свежесть во всем теле; новый черный сюртучок, благодаря шелковой подкладке в рукавах, необыкновенно свободно шмыгнул у него по рукам; даже самая грудь его, одетая уже не в грязную цветную жилетку, а в черную, изящно отороченную ленточкой, стала
как бы дышать большим благородством; словом, в этом костюме Миклаков помолодел по крайней мере лет на десять.
— Кроме слабости
и упадка сил, решительно ничего нет! — продолжал он,
как бы рассуждая сам с собой. Затем Елпидифор Мартыныч, отошед от Елены, осмотрел ее уже издали. — Ну,
прежде всего надобно помолиться богу! — заключил он
и начал молиться.
Сделав над собой всевозможное усилие, чтобы овладеть собою, он
прежде всего вознамерился приласкаться к отцу Иоанну
и, пользуясь тем, что в это время вошла в залу Елизавета Петровна
и общим поклоном просила всех садиться за завтрак, параднейшим образом расставленный официантами старца, — он,
как бы совершенно добродушным образом, обратился к нему...
Сама княгиня не поехала к своей подруге, так
как она ждала к себе Миклакова, но денег ей, конечно, сейчас же послала
и, кроме того, отправила нарочного к Елпидифору Мартынычу с строгим приказанием, чтобы он сейчас же ехал
и оказал помощь г-же Петицкой. Тот, конечно, не смел ослушаться
и приехал к больной
прежде даже, чем возвратилась ее горничная.
— Разошлись?.. — проговорила княгиня, но на этот раз слово это не так страшно отозвалось в сердце ее,
как прежде: во-первых, она как-то попривыкла к этому предположению, а потом ей
и самой иногда невыносимо неловко было встречаться с князем от сознания, что она любит другого. Княгиня,
как мы знаем из слов Елпидифора Мартыныча, подумывала уже уехать за границу, но,
как бы то ни было, слезы обильно потекли из ее глаз.
— Мне еще для этого
прежде нужно в отставку подать, — проговорил он
как бы размышляющим
и соображающим тоном.
— Я — поляк, а потому
прежде ж всего сын моей родины! — начал он,
как бы взвешивая каждое свое слово. — Но всякий ж человек,
как бы он ни желал душою идти по всем новым путям, всюду не поспеет. Вот отчего,
как я вам говорил, в Европе все это разделилось на некоторые группы, на несколько специальностей,
и я ж, если позволите мне так назвать себя, принадлежу к группе именуемых восстановителей народа своего.
Она хотела
прежде обдумать хорошенько, с чего ей начать
и как лучше подействовать на князя, который, со своей стороны, убедясь, что между Еленой
и Жуквичем начались не сердечные отношения, а, вероятно, какие-нибудь политические, предположил по этому поводу поговорить с Еленой серьезно.
Вы,
как мужчина, может быть, не совсем поймете меня: если б я князя не знала
прежде и для блага поляков нужно было бы сделаться его любовницей, я ни минуты бы не задумалась; но я любила этого человека, я некогда к ногам его кинула всю мою будущность, я думала всю жизнь мою пройти с ним рука об руку,
и он за все это осмеливается в присутствии моем проклинать себя за то, что расстроил свою семейную жизнь, разрушил счастие преданнейшей ему женщины, то есть полуидиотки его супруги!..
—
Прежде всего, — продолжала Елена,
как бы придумав кое-что, — я одного из моих новых покровителей, юного Оглоблина, заставлю раздать билеты на лотерею, для которой соберу кой-какие из своих вещей, оберу у подруг моих разные безделушки; за все это, конечно, выручится очень маленькая сумма, но пока
и то лучше пустого места…
Генерал начал расспрашивать
прежде всех смотрителя,
как более умного
и толкового человека.
Она очень хорошо понимала, что все это штуки Николя, который
прежде заставил отца определить ее на это место, а теперь прогнать;
и ее бесило в этом случае не то, что Николя
и отец его способны были делать подобные гадости, но что
каким образом они смеют так нагло
и бесстыдно поступать в своей общественной деятельности.
— Но
прежде я желал бы знать:
как вы очутились в этой клетке? Что князя вы кинули, это я слышал еще в Европе, а потому, приехав сюда, послал только спросить к нему в дом, где вы живете… Мне сказали — в таком-то казенном доме… Я в оный; но мне говорят, что вы оттуда переехали в сию гостиницу, где
и нахожу вас, наконец. Вы, говорят, там служили
и, по обыкновению вашему, вероятно, рассорились с вашим начальством?
— Но
как нам тут поступить: вы ли к нему
прежде поедете
и предуведомите его или мне прямо к нему ехать? — продолжала княгиня.
— «Нет, говорит,
прежде съездите
и спросите, примет ли он меня?» — присовокупил он не столько уже настоятельно. — Вот я
и приехал:
как вам угодно будет; но, по-моему, просто срам княгине жить в гостинице, вся Москва кричать о том будет.
— Мы последнее время решительно играем с вами в какие-то жмурки, где я хожу с завязанными глазами, а вы от меня увертываетесь!.. — начала она прямо. — Но так
как я вообще полусвета не люблю, а потому
и хочу разъяснить себе некоторые обстоятельства:
прежде всего, я получила известие, что польские эмигранты в Париже до сих пор страшно нуждаются.
Но
как бы ради того, чтобы окончательно рассеять всякое сомнение в этом слухе, вдруг нежданно-негаданно прибыл Елпидифор Мартыныч, в первый еще раз выехавший из дому
и поставивший непременным долгом для себя
прежде всех явиться к Григоровым,
как ближайшим друзьям своим.
Но что Елена?..
Как она живет,
и какое впечатление произвело на нее известие о самоубийстве князи? Вот те последние вопросы, на которые я должен ответить в моем рассказе. Весть о смерти князя Елене сообщил
прежде всех Елпидифор Мартыныч
и даже при этом не преминул объяснить ей, что князь, собственно, застрелился от любви к ней.