Неточные совпадения
Ограниченность применения женского труда
в ту эпоху
в России вынуждала девушек стремиться к получению преимущественно педагогического и медицинского образования.] мать очень мало понимала и гораздо больше бы желала, чтобы она вышла замуж за человека с обеспеченным
состоянием, или, если этого
не случится, она, пожалуй,
не прочь бы
была согласиться и на другое, зная по многим примерам, что
в этом положении живут иногда гораздо лучше, чем замужем…
— Наконец, я прямо тебе говорю, — продолжал князь, — я
не в состоянии более любить тебя
в таких далеких отношениях… Я хочу, чтобы ты вся моя
была, вся!..
— Только они меня-то, к сожалению,
не знают… — продолжала между тем та, все более и более приходя
в озлобленное
состояние. — Я бегать да подсматривать за ними
не стану, а прямо дело заведу: я мать, и мне никто
не запретит говорить за дочь мою. Господин князь должен
был понимать, что он — человек женатый, и что она —
не уличная какая-нибудь девчонка, которую взял, поиграл да и бросил.
Князю Григорову непременно бы следовало ехать на похороны к дяде; но он
не поехал, отговорившись перед женой тем, что он считает нечестным скакать хоронить того человека, которого он всегда ненавидел:
в сущности же князь
не ехал потому, что на несколько дней даже
не в состоянии был расстаться с Еленой, овладевшей решительно всем существом его и тоже переехавшей вместе с матерью на дачу.
Когда г-же Петицкой принесли от княгини
в подарок рояль, то она удивилась и даже немножко обиделась; но княгиня прислала ей при этом такое любезное и доброе письмо, что она
не в состоянии была отказаться принять подарок от нее, и с тех пор почти дружба связала обеих этих дам. Главное, г-жа Петицкая, несмотря на свой скромный и печальный вид, ужасно смешила княгиню, рассказывая ей разные разности про останкинских господ и госпож. О, она казалась княгине очень умною и ужасною насмешницей!
Далее князь
не в состоянии был выслушивать их разговора; он порывисто встал и снова вернулся
в залу, подошел к буфету, налил себе стакан сельтерской воды и залпом его
выпил. Елпидифор Мартыныч, все еще продолжавший стоять около ваз с конфетами, только искоса посмотрел на него. Вскоре после того
в залу возвратилась княгиня
в сопровождении всех своих гостей.
— Нет,
не потому, — сказала она явно сердитым голосом, — а вот, например, другой бы муж всю жизнь меня стал обманывать, а он этого, по своей честности,
не в состоянии был сделать: говорит мне прямо и искренно!
Елпидифора Мартыныча разбудили и доложили ему, что его зовут от князя Григорова к г-же Жиглинской. Он уже слышал, что Елена больше
не жила с матерью, и понял так, что это, вероятно, что-нибудь насчет родов с ней происходит. Первое его намерение
было не ехать и оставить этих господ гордецов
в беспомощном
состоянии; но мысль, что этим он может возвратить себе практику
в знатном доме Григоровых, превозмогла
в нем это чувство.
Вечером Миклаков, по обыкновению, пришел к княгине, и все они втроем уселись играть
в карты. Княгиня, впрочем, часов до одиннадцати
не в состоянии была обратиться к Миклакову с расспросами; наконец, она начала, но и то издалека.
Но Миклаков очень хорошо знал, что на словах он
не в состоянии будет сделать никогда никакой декларации уж по одному тому, что всякий человек, объясняющийся
в любви, до того ему казался смешным и ничтожным, что он скорее бы умер, чем сам стал
в подобное положение.
Умаслив таким образом старуху, Елпидифор Мартыныч поехал к Елене, которая
в это время забавлялась с сыном своим, держа его у себя на коленях. Князь сидел невдалеке от нее и почти с пламенным восторгом смотрел на малютку; наконец,
не в состоянии будучи удержаться, наклонился, вынул ножку ребенка из-под пеленки и начал ее целовать.
Самой живой и сильною страстью ее
в последнее время
был Архангелов; он сильно пленил ее красотой своей; но на розах любви, если только под ними
не подложено обеспеченного
состояния, как известно, нельзя долго почить.
По свойственному женщинам любопытству, она
не в состоянии была удержаться и решилась теперь же, сейчас же,
не говоря, конечно, прямо, повыведать от Николя всю правду, которую он, как надеялась княгиня, по своей простоватости
не сумеет скрыть.
— Да, вас! — отвечал князь и хотел, кажется, еще что-то такое добавить, но
не в состоянии уже
был того сделать.
Этого Миклаков
не в состоянии уже
был вынести. Он порывисто встал с своего места и начал ходить с мрачным выражением
в лице по комнате. Княгиня, однако, и тут опять сделала вид, что ничего этого
не замечает; но очень хорошо это подметила г-жа Петицкая и даже несколько встревожилась этим. Спустя некоторое время она, как бы придя несколько
в себя от своего волнения, обратилась к Миклакову и спросила его...
Князь
не в состоянии был далее выдерживать.
— Но
в минуты ревности я, может
быть, тебя и презираю, — я
не скрою того!.. Может
быть, даже убить бы тебя желала, чего я
в спокойном
состоянии, как сам ты, конечно, уверен,
не желаю…
Анна Юрьевна, наконец,
не в состоянии была долее выслушивать его дурацкого крика, и, кроме того, она с некоторого времени получила сильную привычку спать после обеда.
— Ну да, оправдывайся Грибоедовым! — произнесла Анна Юрьевна и больше
не в состоянии была шутить: предложение барона заметно ее встревожило; лицо Анны Юрьевны, как бы против воли ее, приняло недовольное выражение, так что барон, заметив это, немножко даже струхнул, чтоб она
не передумала своего решения.
Елена, когда ее позвали к князю, непременно полагала, что он
будет говорить с нею о Жуквиче, а потому, с своей стороны, вошла к нему
в кабинет тоже
в не совсем спокойном
состоянии, но, впрочем, с решительным и смелым видом.
Мне просто сделалось гадко и постыдно мое положение, и я
не в состоянии буду переносить его, если только ты… у меня
в этом случае, ты сам знаешь, нет ни на кого надежды, кроме тебя… если ты
не поможешь им…
Склонный и прежде к скептическому взгляду, он теперь стал окончательно всех почти ненавидеть, со всеми скучать, никому
не доверять;
не говоря уже о родных, которые первое время болезни князя вздумали
было навещать его и которых он обыкновенно дерзостью встречал и дерзостью провожал, даже
в прислуге своей князь начал подозревать каких-то врагов своих, и один только Елпидифор Мартыныч день ото дня все более и более получал доверия от него; но зато старик и поработал для этого:
в продолжение всего тяжкого
состояния болезни князя Елпидифор Мартыныч только на короткое время уезжал от него на практику, а потом снова к нему возвращался и даже проводил у него иногда целые ночи.
Письму этому князь, разумеется, нисколько
не поверил и, прочитав его, даже бросил
в сторону: «Обманывать еще хотят!» — сказал он; но потом кроткий и такой, кажется, чистый образ княгини стал мало-помалу вырисовываться
в его воображении: князь
не в состоянии был почти вообразить себе, чтоб эта женщина могла кого-нибудь, кроме его, полюбить.
Очутившись снова на улице, Елена
не в состояния была более идти пешком, а взяла извозчика, который вез ее до дому никак
не меньше часа: оказалось, что она живет от пансиона, по крайней мере, верстах
в пяти.
— Кроме того, — продолжала Елена, — я столько раз
в жизни
была обманываема людьми, что теперь решительно никому
не верю, а потому вы как-нибудь фактически должны доказать мне, что у вас
есть состояние.
— Разумеется, посадят! —
не спорил с ней Елпидифор Мартыныч. — А вот погодите, я вам амигдалину пропишу; погодите, матушка! — присовокупил он и сел писать рецепт, но у него до того при этом дрожала рука, что он едва
в состоянии был начертать буквы.