— Ваш стряпчий, мой любезнейший, может писать доносы сколько ему угодно, — перебил опять с оттенком легкой досады граф, —
дело не в том; я вас прошу обоих, чтобы дело Мановских так или иначе, как вы знаете таи, было затушено, потому что оно исполнено величайшей несправедливости, и вы за него будете строго отвечать. Оберегитесь.
Неточные совпадения
Не менее
того, именины ее каждогодно справлялись
в силу
того обычая, что губернские предводители, кажется, и после смерти жен должны давать обеды
в день их именин.
Несмотря на
то, что владельцы никогда
не жили
в нем, оно постоянно поддерживалось и улучшалось, что было, я думаю,
не столько по желанию самих графов, сколько
делом немцев-управителей, присылаемых из Петербурга.
Эльчанинов ничего
не мог понять. Он догадался, впрочем, что Анна Павловна уехала к графу Сапеге, о котором он слышал от многих. Но зачем уехала, и как одна, и
в тот именно
день, когда назначено было свидание? Ему сделалось
не на шутку грустно и досадно.
— Ах, Алексей Михайлыч,
не знаю, может или
не может быть, — возразила
в свою очередь барыня, — но вы только выслушайте: мало
того, что целый
день говорили, глазки делали друг другу, целовались; мало этого: условились при всех, что она сегодня приедет к нему одна, и поехала; мы встретили ее. Положим, что крестница, но все-таки — она молодая женщина, а он человек холостой; у него, я думаю, и горничных
в доме нет… ну, ей поправить что-нибудь надобно, башмак, чулок, кто ей это сделает, — лакеи?
Если бы Анна Павловна поехала к графу
не в этот
день,
в который назначено было свидание,
то, может быть, он еще усомнился бы
в истине слов Уситковой; но она забыла его, забыла свое слово и уехала.
«Бог вам судья, что вы
не исполнили обещания. Боюсь отыскивать
тому причины и заставляю себя думать, что вы
не могли поступить иначе. Безнадежность увидеться с вами заставляет меня рисковать: письмо это посылаю с С… Н… Он добрый и благородный человек,
в глубоком значении этого слова. Чтобы
не умереть от грусти, я должен с вами видеться. Если пройдет несколько
дней и я
не увижусь с вами,
не ручаюсь, что со мной будет… Я
не застрелюсь — нет! Я просто умру с печали… Прощайте, до свиданья».
— Простите меня и ее, мой добрый Савелий Никандрыч, — подхватил он, протягивая приятелю руку, — но что ж делать, если, кроме вас и графа, у нас никого нет
в мире. Вас бог наградит за ваше участие.
Дело теперь уже
не в том: уехать я должен, но каким образом я скажу об этом Анете, на это меня решительно
не хватит.
Ему писали, что, по приказанию его, Эльчанинов был познакомлен, между прочим, с домом Неворского и понравился там всем дамам до бесконечности своими рассказами об ужасной провинции и о смешных помещиках, посреди которых он жил и живет теперь граф, и всем этим заинтересовал даже самого старика
в такой мере, что
тот велел его зачислить к себе чиновником особых поручений и пригласил его каждый
день ходить к нему обедать и что, наконец, на
днях приезжал сам Эльчанинов, сначала очень расстроенный, а потом откровенно признавшийся, что
не может и
не считает почти себя обязанным ехать
в деревню или вызывать к себе известную даму, перед которой просил даже солгать и сказать ей, что он умер, и
в доказательство чего отдал послать ей кольцо его и локон волос.
«Он, верно, был ночью у Анны Павловны и показал письмо о смерти Эльчанинова, а теперь, когда она помешалась, он бежал, будучи
не в состоянии выгнать ее при себе из дома; но как же
в деньгах-то, при его состоянии сподличать, это уж невероятно!..» Подумав, Савелий
в тот же
день потребовал экипаж и перевез больную к себе
в Ярцово.
— Так, усыновила. Он теперь не Landau больше, а граф Беззубов. Но
дело не в том, а Лидия — я ее очень люблю, но у нее голова не на месте — разумеется, накинулась теперь на этого Landau, и без него ни у нее, ни у Алексея Александровича ничего не решается, и поэтому судьба вашей сестры теперь в руках этого Landau, иначе графа Беззубова.
— Понимаю. Они совсем и не грозят донести; они говорят только: «Мы, конечно, не донесем, но, в случае если дело откроется, то…» вот что они говорят, и все; но я думаю, что этого довольно!
Дело не в том: что бы там ни вышло и хотя бы эти записки были у меня теперь же в кармане, но быть солидарным с этими мошенниками, быть их товарищем вечно, вечно! Лгать России, лгать детям, лгать Лизе, лгать своей совести!..
Неточные совпадения
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу жить без Петербурга. За что ж,
в самом
деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут
в школе, да за
дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за
то, что
не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша»
не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь
в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
А отчего? — оттого, что
делом не занимается: вместо
того чтобы
в должность, а он идет гулять по прешпекту,
в картишки играет.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте
не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти
дела не так делаются
в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и
того… как там следует — чтобы и уши
не слыхали. Вот как
в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего
не знаешь и
не в свое
дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…»
В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак
не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна,
не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам,
не то я смертью окончу жизнь свою».