Неточные совпадения
Нароков. Я барин, я совсем барин…
Ну, давай на
ты, мне это не в диковину.
Нароков.
Ну что ж, божиться
тебе, что ли?
Нароков.
Ну, да уж
ты ей отдай! Что тут разговаривать!
Домна Пантелевна. Нет,
ты погоди!
Ты выслушай от матери резон! Как же это перед бенефистом браниться, ежели которые люди
тебе нужные?.. Не могла
ты подождать-то?
Ну, после бенефиста бранись, сколько хочешь, я
тебе ни слова не скажу. Потому нельзя тоже им и волю давать; ограничить следует. Ах, мол,
ты пугало огородное!..
Домна Пантелевна.
Ну, да как же, эка особа! И говорить про него не смей! Нет, матушка, никто мне не запретит, захочу вот, так и обругаю, в глаза обругаю. Самые что ни есть обидные слова подберу, да так-таки прямо ему и отпечатаю… Вот
ты и знай, как с матерью спорить, как с матерью разговаривать.
Смельская. Здравствуй, Саша! Я сбиралась к
тебе, уж и шляпку надела, а Иван Семеныч и заехал;
ну, и увязался со мной.
Ты не сердишься? Она ведь у нас затворница.
Мелузов. Надо побороть в себе это неприятное чувство. Ведь
ты меня просила учить
тебя жить;
ну, как же я стану
тебя учить, не лекции же читать? А вот
ты мне говоришь, что
ты чувствовала, говорила и делала; а я
тебе говорю, как надо чувствовать, говорить и поступать. Так
ты постепенно и улучшаешься и со временем будешь…
Негина. Да, я
тебе благодарна. Я уж и так много лучше стала, я сама это чувствую… А все
тебе обязана, голубчик…
Ну, изволь.
Негина.
Ну, теперь уж я
тебе скажу самую сокровенную вещь… Только
ты, пожалуйста, не сердись! Это уж наш порок женский. Я сегодня позавидовала.
Смельская. Ведь я выбирала; уж я знаю, что
тебе требуется.
Ну, едем, Саша, едем скорей!
Негина. Петя,
ты приходи вечером; мы будем учиться; я буду умница; я буду
тебя слушаться всегда во всем, а теперь прости меня!
Ну, прости, милый! (Целует его и убегает.)
Трагик. Я думаю, да-с… я думаю. Это не то, что твоя география какая-нибудь. Значит, мы с
тобой учителя,
ну, и прекрасно. По этому случаю пойдем в буфет, выпьем и, разумеется, на твой счет.
Вася.
Ну, Гаврило Петрович, закрывай лавочку! Как Александра Николавна уедет,
тебе больше не торговать! Баста! Калачом в театр не заманишь. Так
ты и ожидай!
Домна Пантелевна.
Ну, да, как же, нужно очень всякий хлам беречь! Нынче же за окно выкину.
Ты вот смотри! (Показывает ему шаль и поворачивается перед ним.) Вот это подарок! Мило, прелестно, деликатно.
Нароков.
Ну, всякому свое, я
тебе не завидую; вот дочери твоей завидую. Я себе несколько листиков на память возьму. (Отрывает несколько листков.)
Домна Пантелевна. Да, добрый, хороший человек; да вот опанкрутился и свихнулся.
Ну, как же мы с
тобой теперь об деньгах рассудим?
Домна Пантелевна.
Ну вот еще, бросить сцену!
Ты вот в один день получила, чего в три года не выработаешь.
Домна Пантелевна (берет стакан)
Ну. Саша, поздравляю
тебя! (Пьет.)
Домна Пантелевна.
Ну, вот еще, стыдно! Мало ли
ты получаешь записок, которые читать стыдно, да ведь читаешь
ты их мне.
Домна Пантелевна. Саша, Сашутка, ведь никогда еще мы с
тобой серьезно не говорили; вот он серьез-то начинается. Живешь, бедствуешь, а тут богатство! Ах, батюшки мои, какая напасть! Вот соблазн-то, вот соблазн-то! Уж не дьявол ли он, прости Господи, тут подвернулся? В самый-то вот раз… только что мы про свою нужду-то раздумались.
Ну, как есть дьявол. А уж что ласки-то в нем, что этой всякой добродетели! Да давай же говорить о деле-то серьезно, вертушка!
Вася.
Ну, вот Вася,
ну, что
тебе?
Вася. За то, что у нас в доме безобразие, а
ты талант.
Ну, и кончен разговор. Только послушай! Что все вино да вино! Дадим ему отдохнуть немножко.
Негина.
Ну, что
тебе знать! Все равно
тебе. Так надо, Петя. Я долго думала, мы обе с маменькой думали…
Ты хороший человек, очень хороший! Все, что
ты говорил, правда, все это правда; а нельзя… Уж сколько я плакала, сколько себя бранила…
Ты этого не понимаешь. Вот видишь
ты: уж всегда так, уж так заведено, уж ведь…
ну… все так; что ж, вдруг я одна… это даже смешно.
Негина.
Ну, вот видишь
ты; значит, я глупа, значит, ничего не понимаю… А мы с маменькой так рассудили… мы поплакали, да и рассудили… А
ты хочешь, чтоб я была героиней. Нет, уж мне куда же бороться… Какие мои силы! А все, что
ты говорил, правда. Я никогда
тебя не забуду.
Ну, прощай! Только
ты не сердись на меня! Не брани меня!
Ну, прости меня! А то мне тяжело будет, у меня никакой радости не будет. Прости меня! Я на коленях буду умолять
тебя.
Негина. Так
ты не сердишься?
Ну, вот и хорошо… ах, хорошо! Только послушай, Петя. Если
ты будешь нуждаться, напиши!
Негина. Нет, пожалуйста, не откажись. Я как сестра… я как сестра, Петя.
Ну, доставь
ты мне эту радость!.. Как сестра… Чем же я
тебе за все добро твое?..
Трагик.
Ну, что ж; мы с
тобой будем плакать в одну урну и заочно пожелаем ей счастливого пути.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).
Ну,
ну,
ну… оставь, дурак!
Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий (жене и дочери).Полно, полно вам! (Осипу.)
Ну что, друг,
тебя накормили хорошо?
Анна Андреевна. Ах, какой чурбан в самом деле!
Ну, когда
тебе толкуют?
Городничий. Что, Анна Андреевна? а? Думала ли
ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство!
Ну, признайся откровенно:
тебе и во сне не виделось — просто из какой-нибудь городничихи и вдруг; фу-ты, канальство! с каким дьяволом породнилась!
Анна Андреевна.
Ну, вот нарочно, чтобы только поспорить. Говорят
тебе — не Добчинский.