Неточные совпадения
1-й крестьянин.
Да уж подождем; наше дело такое,
что дожидаться.
Павлин. Одно место у них. Просто срам, сударь! В городе-то стыдятся; так возьмут ружье, будто за охотой,
да на Раззорихе, в трактире и проклажаются. И трактиришко-то самый
что ни есть дрянной,
уж можете судить, — в деревне, на большой дороге заведение, на вывеске: «Вот он!» написано.
Уж так-то не хорошо,
что и сказать нельзя. Дня по два там кантуют, ссоры заводят — и
что им там за компания! Барышня
уж послали буфетчика Власа, велели их домой привезти.
Павлин. Нельзя же-с. И ах, как они чудесно рассуждают! Евлампия Николаевна богаты очень — значит, им можно и небогатого жениха, только б молодого, вот как наш Аполлон Викторыч; Михаил Борисыч Лыняев тоже богаты и
уж в летах — для них теперь на примете есть барышня, княжеского рода; немолодая, это точно-с, и в головке у них словно как дрожание, а
уж так образованы, так образованы,
что сказать нельзя-с. (Взглянув в окно.)
Да вот, должно быть, барина привезли.
Мурзавецкий. Ох,
уж эта охота мне! Устал, братец. А
что делать-то! Страсть! Жить без охоты не могу. Халат теперь,
да спать завалиться. (Хочет идти в свою комнату.)
Мурзавецкая. Где
уж клеветать; про тебя и правду-то мне сказать, так люди стыдятся.
Да чего и ждать от тебя? Из полка выгнали…
Чугунов. Надо бы какой-нибудь счетец старый найти, или в книгах конторских нет ли каких расчетов, на
чем вам претензию основать…
да я поищу-с. Потом мы с Аполлоном Викторычем дело и кончим миром у мирового. Я какой вам угодно долг признаю, хоть во сто тысяч. Выдадут Аполлону Викторычу исполнительный лист, вот
уж тогда дело будет крепко, таким документом пугнуть можно-с! Выходи замуж, а то, мол, разорю.
Мурзавецкая.
Да,
да,
да… вот, вот, мне только того и нужно. Ну,
да еще это дело впереди, может быть, и без того сладим. А заупрямится, так
уж не взыщи…
Что греха таить, я для своей родни криводушница.
Мурзавецкая.
Что ж она, забыла,
что ли? Я ей не раз напоминала. Муж ее обещал дать мне тысячу рублей на бедных…
да уж не помню, на словах он говорил или письмо было от него. «В завещании, говорит, я этих денег не помещаю, все равно, когда умру, вам жена моя заплатит». Кажется, было письмо. Ты смотрел в моих бумагах?
Мурзавецкая.
Да что: «вы»!
Уж ау, матушка! Продала себя. А это нехорошо, грех.
Чугунов. А доверие
чего стоит-с? Кто ж это сделает у нас в губернии?
Да ни один человек. Чугунову в руки бланк! Конечно, все мы люди, Евлампия Николаевна, все человеки, бедность, семья… а
уж и ославили: «Вуколка плут, Вуколке гроша поверить нельзя». А вы вот
что! На-ка!
Анфуса.
Да уж… никого тут больше-то…
что еще?
Глафира. А это
уж слишком. Впрочем, все-таки лучше,
чем говорить пошлости. Эко горе ваше! Любезничать не умеете, а любезничать надо. Ну,
да не беспокойтесь, я вам помогу. Закутайтесь пледом, заткните уши ватой, а то сыро стало! Вот так. (Одевает Лыняева пледом.)
Чугунов. Евлампия Николаевна приедет, вы покажите векселя,
да построже обойдитесь. Уплатите, мол, немедленно, а то ко взысканию подам. Ну,
уж тут она вся в ваших руках:
что хотите, то с ней и делайте.
Беркутов. Третьего дня вечером. Извините! Вчера же хотел быть у вас,
да очень устал с дороги. Еще в Петербурге поставил для себя долгом по приезде сюда, нимало не откладывая, явиться к вам засвидетельствовать свое почтение и сообщить,
что молва о вашей подвижнической жизни, о ваших благодеяниях достигла
уже и до столиц.
Феклуша. Бла-алепие, милая, бла-алепие! Красота дивная!
Да что уж говорить! В обетованной земле живете! И купечество все народ благочестивый, добродетелями многими украшенный! Щедростию и подаяниями многими! Я так довольна, так, матушка, довольна, по горлушко! За наше неоставление им еще больше щедрот приумножится, а особенно дому Кабановых.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну,
да уж попробовать не куды пошло!
Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в
чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Городничий.
Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это
уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо,
что у вас больные такой крепкий табак курят,
что всегда расчихаешься, когда войдешь.
Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Хлестаков. А,
да я
уж вас видел. Вы, кажется, тогда упали?
Что, как ваш нос?
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе,
да за дело, чтоб он знал полезное. А ты
что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то,
что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а
уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо
да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого,
что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь?
Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Городничий.
Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того,
что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать.
Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это
уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.