Неточные совпадения
И ниже
тех мест по нагорному берегу Волги встретишь их поселенья, но от Самарской луки вплоть до Астрахани сплошь русский
народ живет, только около Саратова, на лучших землях пшеничного царства, немцы поселились; и живут они меж русских
тою жизнию, какой живали на далекой своей родине, на прибрежьях Рейна и Эльбы…
Кроме
того,
народ тысячами каждый год в отхожи промыслá расходится: кто в лоцманá, кто в Астрахань на вонючие рыбны ватаги, кто в Сибирь на золотые прииски, кто в Самарские степи пшеницу жать.
Кто говорил, что клад Кузьмы Рощина достался ему, кто заверял, что знается Данило с разбойниками, а в Муромских лесах в
те поры они еще «пошаливали», оттого и пошла молва по
народу, будто богатство Даниле на дуване досталось.
— Да, Федор Меркулыч человек был мудрый и благочестивый, — продолжал Смолокуров. — Оттого и тюленем не займовался, опричь рыбы никогда ничего не лавливал. И бешенку на жир не топил, «грешно, говорил, таку погань в
народ пускать, для
того что вкушать ее не показано…». Сынок-от не в батюшку пошел. В тюленя́ весь капитал засадить… Умно, неча сказать… Променял шило на свайку… Нет, дружище, ежели и вперед он так пойдет, так, едучи в лодке, пуще, чем в бане, угорит.
— Опять же и
то взять, — опять помолчав, продолжал свое нести Фадеев. — Только что приказали вы идти каждому к своему месту, слепые с места не шелохнулись и пуще прежнего зачали буянить, а которы с видами,
те, надеясь от вашего здоровья милости, по первому слову пошли по местам… Самым главнеющим озорникам, Сидорке во-первых, Лукьяну Носачеву, Пахомке Заплавному, они же после в шею наклали. «Из-за вас, говорят, из-за разбойников, нам всем отвечать…»
Народ смирный-с.
Тех порядков держатся там и сибиряки, и уральцы,
народ верховый и низовый — словом, все «городовые».
— Подь-ка, в самом деле, Митенька, — ласково пропищал Седов. — Пометь, в самом деле, стерлядок-то, да и прочую рыбу подбери… При тебе бы повар и заготовку сделал… А
то в самом деле плутоват здесь народ-от…
Оттого церкви, обыкновенно пустые в летние праздники, в
тот день полнехоньки
народом, а в раскольничьих моленных домах чуть не всю ночь напролет всенощные поют да часы читают.
Биржа полнехонька, даже ступени ее железного здания усеяны тесной, сплошной толпой
народа; в трактирах вереницы ловких половых едва успевают разносить кушанья — праздник большой да к
тому ж и разговенье.
Привез с
того берега перевозный пароход толпу
народа, притащил за собой и паром с возами. Только что сошел с них
народ, Петр Степаныч туда чуть не бегом. Тройку с тарантасом, что взял он на вольной почте, первую на паром поставили. Когда смеркаться стало, он уже ехал в лесах.
— Ну, Христов
народ, берись за шпили! — гаркнул
тот самый бурлак, что нагло выступал из толпы перед хозяином. — Берись, берись, ребятушки! Хозяин за вином пошлет.
Меж
тем на пароход бабы да девки дров натаскали. Дали свисток, посторонние спешат долой с парохода, дорожные люди бегом бегут на палубу… Еще свисток, сходни приняты, и пароход стал заворачивать.
Народ с пристани стал расходиться. Пошли и Никита Федорыч с Володеровым.
— Это я точно слыхал, и не один даже раз разговаривал про них с отцом Никифором, — молвил Василий Петрович. — В
том только у меня сумнительство на ихний счет, что ведь с чего-нибудь взял же
народ про Сергея так рассказывать. Без огня дыма, матушка, не бывает.
— Ярманка, сударь, место бойкое, недобрых людей в ней довольно, всякого званья
народу у Макарья не перечтешь. Все едут сюда, кто торговать, а кто и воровать… А за нашим хозяином нехорошая привычка водится: деньги да векселя завсегда при себе носит… Долго ль до греха?.. Подсмотрит какой-нибудь жулик да в недобром месте и оберет дочиста, а не
то и уходит еще, пожалуй… Зачастую у Макарья бывают такие дела. Редкая ярманка без
того проходит.
И, не слушая Меркулова, пошел вон из номера. Исходил он все коридоры, перебудил много
народа, но, чего искал,
того не достал. И бранился с половыми, и лаской говорил им, и денег давал — ничего не мог поделать. Вспомнил, что в номере у него едва початая бутылка рейнвейна. И
то хорошо, на безрыбье и рак рыба.
То бранится,
то щедро на водку сулит, но ухарский лихач, сколько ему ни усердствует, разгонять иноходца больше не может — не ломать же возá, не давить же
народ — недаром, нагайки подняв, шажком разъезжают по мосту взад и вперед казаки.
Не много
народа в собор прошло, меньше
того в напольную, чуть-чуть побольше в единоверческую, зато густыми толпами повалил
народ в дома келейниц.
Телятины простой
народ ни за что на свете в рот не возьмет, в город возить ее из далекого захолустья накладно, а вскормить бычка тоже не барыш какой, другое дело телушка,
та по времени хозяйку молоком за корм да за уход наградит.
«Ну пущай, — говорил он шедшему рядом с ним десятнику, — пущай Абрамка не пьет, а не пьет оттого, что пить доселе было не на что, а этот скаред, сквалыга, этот распроклятой отчего не пьет?»
То же говорил староста и на лужайке мир-народу, разливая по стаканам новое ведерко, и мудрый мир-народ единогласно порешил, что оба Чубаловы, и
тот и другой, дураки.
Чужим здоровьем болея, мир-народ говорил: «Они-ста теперь стали купцы, для чего же на нашей на мирской земле сидят и
тем крестьянскому обчеству́ чинят поруху?
Говорили Чубаловы с
тем, с другим мужиком порознь, говорили и с двумя, с тремя зарáз, и все соглашались, что хотят из деревни их согнать не по-Божески, что это будет и перед Богом грех, и перед добрыми людьми зазорно, но только что мир-народ в кучу сберется, иные речи от
тех же самых мужиков зачнутся: «Вон из деревни!
Герасиму же было
то на руку, купил он пустошь, к немалой досаде завидущего мир-народа.
Много таких споров, много и толков сыздавна идет на Руси середи простого
народа… А сколько иногда в
тех спорах бывает ума, начитанности, ловкости в словопрениях, сколько искусства!.. И весь этот народный ум дрождями, лестовками да антихристом занят!..
— С ума ты спятил? — вскрикнул Смолокуров и так вскрикнул, что все, сколько ни было в лавке
народу, обернулись на такого сердитого покупателя. — По двугривенному хочешь за дрянь брать, — нимало
тем не смущаясь, продолжал Марко Данилыч. — Окстись, братец!.. Эк что вздумал!.. Ты бы уж лучше сто рублев запросил, еще бы смешней вышло… Шутник ты, я вижу, братец ты мой… Да еще шутник-от какой… На редкость!
В церкви у обедни
народу в
тот день было не много: кого базарные дела Богу помолиться не пустили, кто старинки держался — раскольничал, но все до единого знали, каков у прохожего «кавалера» голосок — рявкнет, успевай только уши заткнуть…
Говорил он, рассказывал, ровно маслом размазывал, как стояли они в Полтаве, в городе хохлацком, стоит город на горе, ровно пава, а весь в грязи, ровно жаба, а хохлы в
том городу́
народ христианский, в одного с нами Бога веруют, а все-таки не баба их породила, а индюшка высидела — из каждого яйца по семи хохлов.
Тут пошли по
народу слухи, что люди
те от истинного Христа отреклись и к иному христу прилепились, но что это за новый христос, никто не знал и не ведал.
— Не о
том речь веду, сударыня, — возразил Марко Данилыч. — Тут главная причина в
том, что будет ей оченно зазорно, ежели с простыми девками она станет водиться. Не знаете вы, что за
народ у нас в городу живет. Как раз наплетут
того, что и во сне не виделось никому.
В это самое время сквозь толпу продрался мальчишка лет девяти. Закинув ручонки за спину и настежь разинув рот, глядел он на Софронушку. А
тот как схватит его за белые волосенки и давай трепать. В истошный голос заревел мальчишка, а юрод во всю прыть помчался с погоста и сел на селе у колодца.
Народ вало́м повалил за ним. Осталось на погосте человек пятнадцать, не больше.
— Смотри, егоза, не больно сорочи́, не
то тако словцо при
народе скажу, что до утра не прочихаешься, — огрызнулся драчливый вдовец.
Молила, просила Дарья Сергевна Аграфену Петровну съездить за ней в Луповицы, слегка намекнув об опасности для Дуни, у тех-де господ завелась какая-то тайная вера,
та, что в
народе слывет фармазонскою, и боязно ей, чтобы Дуню они туда не своротили.
— Потому рассчитал, что из книг узнал, как он плутовал на Унже в лесных дачах, и Василья Фадеева рассчитал для
того, что он весь работный
народ на каждом шагу безбожно обижал и сполна зажитых денег не отдавал никому.
В
той избе жила разбитная, бойкая вдова Акулина Мироновна,
та самая, что когда-то верней всех мужиков разгадала, для чего, ожидая в гости Снежковых, Чапурин ни с
того ни с сего вздумал столы окольному
народу ставить.
А не вытурил я тебя тогда с молодой женой и́з дому да еще на друзей и для окольного
народа пир задал и объявил, что свадьбу я сам устряпал, так это для
того только, чтоб на мой честной дом не наложить позору.
Из простого
народа также немало забрано, даже духовного звания, в
том числе известный вам заштатный дьякон Мемнон Ляпидариев.
— Мало ль что по
народу болтают, всего не переслушаешь, — сказал на
то Алексей, поднимая кверху брови.