Неточные совпадения
Вот он выводит ее из тесной толпы,
ведет в какой-то сад, она оглядывается, а это их сад, вот ее грядки, вот ее цветочки, вот и раскрашенная узорчатая беседка, где каждый день сидит она с работой либо с книжкой в
руках…
— Будет с тебя, милый человек, ей-Богу, будет, — продолжал Архип, переминаясь и вертя в
руках оборванную шляпенку. — Мы бы сейчас же разверстали, по скольку на брата придется, и
велели бы Софронке в книге расписаться: получили, мол, в Казани по стольку-то, аль там в Симбирске, что ли, что уж, тебе виднее, как надо писать.
Посмотреть на него — загляденье: пригож лицом, хорош умом, одевается в сюртуки по-немецкому, по праздникам даже на фраки дерзает, за что старуха бабушка клянет его, проклинает всеми святыми отцами и всеми соборами: «Забываешь-де ты, непутный, древлее благочестие, ересями прельщаешься, приемлешь противное Богу одеяние нечестивых…» Капиталец у Веденеева был кругленький: дела он
вел на широкую
руку и ни разу не давал оплошки; теперь у него на Гребновской караван в пять баржéй стоял…
Встречаясь со знакомыми, Доронин под
рукой разузнавал про Веденеева — каков он нравом и каковы у него дела торговые. Кто ни знал Дмитрия Петровича, все говорили про него похвально, отзывались как о человеке дельном и хорошем. Опричь Смолокурова, ни от кого не слыхал Зиновий Алексеич худых
вестей про него.
И, взяв Самоквасова за
руку,
повела его по темным переходам. Распахнув дверь во Фленушкины горницы, втолкнула туда его, а сама тихим, смиренным шагом пошла в сторону.
За ней две старицы под
руки ведут с ног до головы укрытую Софию.
— Погляжу я на вас, сударыня, как на покойника-то, на Ивана-то Григорьича, с лица-то вы похожи, — говорил Марко Данилыч, разглядывая Марью Ивановну. — Хоша я больно малешенек был, как родитель ваш в Родяково к себе в вотчину приезжал, а как теперь на него гляжу — осанистый такой был, из себя видный, говорил так важно… А душа была у него предобреющая.
Велел он тогда собрать всех нас, деревенских мальчишек и девчонок, и всех пряниками да орехами из своих
рук оделил… Ласковый был барин, добрый.
Подходит он к Марфуше, шляпу снимает, низко кланяется, берет за белые
руки красавицу,
ведет за собой.
Пока они хлопотали, Орехово поле, Рязановы пожни и Тимохин бор не продавались. Дальним было не с
руки покупать, а ближние боялись потрав, захватов, разбоев на сенокосе да поджогов убранного хлеба. Когда же в Миршени все успокоилось, дошли
вести, что Орехово поле, Рязановы пожни и земли из-под Тимохина бора куплены помещицей не очень дальней деревни Родяковой, Марьей Ивановной Алымовой. И те
вести объявились верными: месяца через полтора ее ввели во владение.
А Меркулов с Веденеевым, как только поженились на дочерях вашего благоприятеля Зиновья Алексеича Доронина, так свои капиталы и женины приданые деньги да и тестевых, может, половину, а пожалуй, и больше, вкупе сложили и
повели в Астрахани дела на самую большую
руку, никто таких больших делов не запомнит.
— Я пойду… разденусь… лягу в постель… — слабым, упавшим голосом проговорила Марья Ивановна, приподнимаясь с дивана. Варвара Петровна подхватила ее под
руку и тихонько, с осторожностью
повела едва передвигавшую ноги пророчицу.
Был тот конторщик человек пожилой, немногим помоложе господ, грамоте знал, силен был в счетоводстве,
вел книги по имению и служил правой
рукой Андрею Александрычу по управленью деревнями.
— По домам! — крикнул он таким голосом, каким командовал в сражении под Остроленкой, где ранен в
руку, за что и получил место городничего. — А вас, пащенки, — прибавил он, обращаясь к мальчишкам, — всех
велю забрать в полицию да таких горячих засыплю, что век будете меня помнить.
— В Самару на житье переехал, — ответил Сергей Андреич. — Дела
ведет на широкую
руку — теперь у него четыре либо пять пароходов, да, опричь того, салотопенный завод. Баранов в степи закупает, режет их в Самаре и сало вытапливает. По первой гильдии торгует, того и жди, что в городские головы попадет.
И, взявши Дуню за
руку, почти насильно
повела ее за собой.
— Вот! Одной
рукой людей от телесной смерти спасают, а другой
ведут их в вечную смерть, в адскую погибель, — вздохнув и поникнув седой головой, сказал отец Прохор. — Доколе, Господи, терпишь ты им?
— Теперь бы надо сундук вскрыть, а то толкуем мы, толкуем, а все равно в потемках бродим. Надо узнать, сколько наличного капитала, сколько векселей, опять же там и счетá, покойник-то сам ведь их
вел, своей
рукой писал. А может статься, найдется и последняя его воля.
Он выбежал на улицу и увидал, что впереди работники
ведут со связанными
руками Илью да Минея, а за ними трех рабочих, всех в крови от ударов ломами.