Дом на краю магии

Эми Спаркс, 2021

Девятка никогда не сталкивалась с опасной магией. Пока однажды не нашла в переулке странное украшение-домик. Стоило девочке постучать в крошечную дверцу, как здание начало… расти! Оказывается, это самый настоящий Дом, на который наложено проклятие. И внутри здания уже много лет заточены волшебные существа. По легенде, снять проклятие по силам лишь первому постучавшему в дверь. Неужели именно Девятке придётся расколдовать Дом и спасти его обитателей?

Глава 6

Девятка направлялась к тесному ряду полуразвалившихся домов с заколоченными окнами. Она дошла до третьей двери, и её плечи напряглись.

— Жалкая чернь, — пробормотала девочка себе под нос и, постучав в старую деревянную панель, громко сказала: — Клубники сегодня не будет!

Дверь со скрипом отворилась, появившаяся в щели рука втащила Девятку внутрь, едва не сбив её с ног, и дверь снова захлопнулась. В тёмном коридоре, освещённом только колеблющимся фитилём свечи, Девятка восстановила равновесие. С потолка свисал короткий кусок грязной верёвки.

— Джим, я сто раз тебе говорила! — воскликнула девочка. — НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! Просто открой… — Из тени вытянулась рука и потянула за верёвку. — Две-е-е-ерь!

Пол под ногами провалился — откинулась крышка люка.

Девятка больно ударилась, шлёпнувшись на металлическое дно старого жёлоба для угля. Крышка люка захлопнулась, а девочка просвистела вниз в черноту, пока с глухим звуком не вывалилась в освещённое свечами Гнездо с тысячами сокровищ.

С быстро колотящимся сердцем Девятка встала на влажный пол подвала. Мэри, Энни и Том, другие воришки-желторотики, сердито посмотрели на неё со своих накрытых мешковиной постелей. Девочка тоже неприветливо зыркнула на подельников. Со спины к ней тихо приблизились потёртые сапоги.

— Ты опоздала, — ворчливо прошипел ей в ухо Карманс. От него воняло гнилым луком и дохлой крысой, которую, вполне возможно, он ел на ужин.

— Фу, мерзость. Почистите зубы, — сморщилась Девятка, когда Карманс встал перед ней.

Старый проходимец гневно глянул на неё сверху вниз, дёрнув челюстью, украшенной седыми бакенбардами.

— Надеюсь, ты принесла что-то симпатичное и блестящее в Гнездо Карманса? — процедил он.

Девятка вспомнила о леди в красном платье и неудачной попытке нападения и ничего не ответила. Она знала, что выходит из фавора быстрее, чем падает сбитый камнем воробей.

— Держи карман шире, — фыркнула Энни.

— Разучилась вещички тибрить, — добавила Мэри. Она пожевала грязную прядь волос и бросила злобный взгляд на Девятку, которая охотно ответила ей тем же.

— Ты ни на что не годная девчонка! Карманс так добр, что разрешает тебе жить в его Гнезде! — прошипел старикашка, вскидывая руки к холодному, мрачному потолку.

— Тем более что это такое очаровательное место, — язвительно пробормотала Девятка.

Она закрыла уши, чтобы не слышать гневных тирад Карманса, и огляделась вокруг. Комната была захламлена любимыми стариком безделушками. С погнутых гвоздей, вбитых в потолочные балки, свисали кроличьи лапки, связанные бечёвкой, сломанные медальоны, когда-то блестящие цепочки и треснувшие, но работающие карманные часы. Колеблющееся пламя свечи тускло освещало уродливые керамические кувшины в виде голов или сидящих фигур, скалящихся из углов, как гаргульи.

А на полке, окружённая старыми кружками, стояла маленькая музыкальная шкатулка. Единственное, что было у Девятки, когда Карманс нашёл её…

Девочка не сомневалась, что только из-за этого блестящего предмета Карманс и подобрал её. «Девятая», — произнёс он, взял бедняжку за руку и потащил с собой. Девочка даже не знала своего настоящего имени: она была просто девятым по счёту несчастным подкидышем, оказавшимся в Гнезде, почему и получила такое имя. И её сокровище — единственная вещь в мире, которая принадлежала лично ей, — тут же стало его добычей.

Девятка поморгала, отгоняя воспоминания, и с тоской уставилась на музыкальную шкатулку, к которой так и тянулись руки.

Старик не переставал брюзжать.

— Карманс просит всего-навсего, чтобы его детки приносили ему подарочек или горстку монеток! Потому что, жалкие воришки, нас кормить некому!

Девятка закатила глаза и села на влажный пол. Это теперь надолго.

Торговец краденым вскинул руки и от досады хлопнул ими по бокам.

— Что всегда говорит вам Карманс?

— «Жизнь не угощает тебя клубникой», — протянула Девятка вместе с остальными питомцами Гнезда.

— Жизнь повернулась к вам спиной! — сказал Карманс, указывая на них и залезая в ящик из-под чая.

О, только не это.

— «Если бы Карманс не…» — пробормотала Девятка себе под нос.

— Если бы Карманс не подобрал вас, — проворчал старик.

— «Вы бы все…»

— Вы бы все жили на улице!

— «Ни свободы…»

— Ни свободы, ни жизни! — разглагольствовал Карманс.

— «Ничего», — предсказывала Девятка его слова, шаря пустыми глазами по потолку.

— Ничего! — торжественно завершил старик и так широко повёл рукой, что потерял равновесие и вывалился из ящика.

Том фыркнул, сдерживая смешок, но Девятка только покосилась на Карманса. Девочка его ненавидела. Однако старик был прав: если бы он не подобрал её, страшно представить, что бы с ней случилось. Как это ни раздражало, но она была ему обязана.

Девятка прошагала в свой угол, отгороженный парой расшатанных ящиков. Хорошо, что она любит одиночество. Одной лучше, надёжнее.

По пути девочка слегка задела полку и потихоньку стащила свою музыкальную шкатулку. Она подержит её немного у себя, Карманс и не заметит. Девятка легла на истончившуюся истрёпанную мешковину и ощутила знакомый холод, исходящий от каменного пола. Она уставилась на шкатулку и почувствовала непреодолимое желание повернуть крошечную ручку, услышать красивую бренчащую мелодию, которая рассказывает о том, что когда-то — возможно — девочку любили.

Но она не могла этого сделать так, чтобы её не поймали. Девятка сердито глянула на Карманса. Теперь она слушала мелодию только тогда, когда хозяин Гнезда заводил шкатулку. От гнева всё тело зачесалось.

— Моя жизнь складывается самым прекрасным образом, — прошептала она сама себе, стараясь придать словам силу, способную повлиять на действительность.

Она знала: слова ничего не могут изменить. И всё же получалось, что иногда могут… Ведь на Дом наложено проклятие. Девятка вспомнила сияющий красный шар с сокровищем внутри…

НЕТ! Она никогда не вернётся в то нелепое место.

Усталость пропитала все мышцы, добралась до костей. Девочка вынула из ранца «Тайну болота Оборотней», но настроения читать не было. Она повернулась на бок и натянула на себя тонкое серое одеяло, свернувшись плотным клубочком вокруг музыкальной шкатулки.

В конце концов тяжёлое отупение сна одолело Девятку. Сны были безумные и яркие. Она пробиралась с вытянутыми руками по тёмному коридору к парящему в воздухе красному шару. Подходила ближе… ближе… осмеливалась прикоснуться к нему, но, как только пальцы касались поверхности, шар взрывался, испуская красный дым, и где-то вдалеке слышался женский смех…

Девятка, вздрогнув, проснулась, всё ещё слыша отдалённый хохот. Она увидела, что так и держит шкатулку в руках, и ужас затрепетал в груди. Если Карманс обнаружил, что вещица пропала… Сон как рукой сняло, девочка откинула одеяло и вскочила на нетвёрдые ноги.

Она бесшумно прокралась по подвалу к полке с безделушками и, прежде чем поставить своё сокровище на место, ещё раз прижала к себе.

— Не смей больше трогать это, — прорычал Карманс.

Девятка на мгновение застыла, потом повернулась к старику, который растянулся на своём жалком подобии постели из блохастого матраса, набитого шерстью, и грязной тряпки.

— Ты всегда была никудышным воришкой. Это единственная ценная вещь, которую я получил от тебя за всё время. Принеси её Кармансу.

Девятка стиснула зубы и, взяв с полки шкатулку, отнесла её старику и с силой сунула в его протянутую ладонь.

Внезапно он быстро схватил её за перед куртки и притянул ближе к себе.

— Теперь она моя. Не лапай её своими руками.

У Девятки напрягся каждый мускул. Она ожесточённо уставилась на старого прохвоста, стараясь не моргать и радуясь, что он не слышит стука её сердца. Никогда нельзя показывать ему слабость. Никогда.

Однажды, совсем маленькой девочкой, она уже совершила такую ошибку — заплакала, когда Карманс грязными пальцами завёл музыкальную шкатулку. Чтобы заставить её замолчать, старик дал ей несколько тумаков. Это её закалило. Памятуя о синяках, она больше никогда не плакала.

— У Карманса полно других воришек, которые могут ему угодить! — процедил старик сквозь почерневшие зубы.

— Полно, — пробормотала Мэри из темноты.

— Он легко обойдётся и без Девятки. Но ты без Карманса через неделю подохнешь с голоду на улице.

Он грубо оттолкнул девочку и стал осматривать ценную шкатулку. Серебристый металл переливался. Торговец краденым плюнул на него и протёр поверхность замызганным рукавом.

— Я вас ненавижу, — прошептала Девятка, сжав кулаки.

— Но всё-таки остаёшься здесь. Ибо Карманс тебе нужен. Вам всем нужен Карманс! — Он оглядел Гнездо, и холодная улыбка разлилась по его усыпанному старческими пятнами лицу. — Так ведь? — спросил он, снова посмотрев на Девятку.

Торговец краденым медленно покрутил ручку шкатулки, и нестройное печальное бренчание наполнило тихий подвал. Не разжимая кулаков, Девятка с трудом проглотила ком в горле. Она была бессильна. Голос дурацкого волшебника умоляюще звучал у неё в голове: «Ска-а-азочное бога-а-а-атство!»

Ей была невыносима мысль о возвращении в тот странный, причудливый Дом. Но… обещание щедрой награды не выходило у неё из головы.

«Ни свободы, ни жизни, ничего…»

Целый вулкан раздражения поднялся в душе Девятки. Жизнь складывалась вовсе не прекрасно. И был только один способ это изменить.

Перебросив ремень ранца через плечо, Девятка ринулась в другой тёмный угол. С потолочной балки свисал длинный кусок верёвки. Девочка стала забираться по ней, не обращая внимания на содранные ладони и недоумевающие взгляды других воришек-желторотиков. Она протиснулась через тёмную дыру в потолке и подтянулась к засыпанному песком деревянному полу наверху.

В затенённой прихожей выше этажом Девятка встала на ноги и поправила ранец на боку. Из мрака высунулась рука. Девочку быстро схватили за куртку, резко развернули лицом к входной двери и выбросили на улицу. Когда дверь за ней захлопнулась, Девятка с досадой зарычала.

Она была уверена, что только из-за тусклого утреннего света глаза воспалялись, чесались и наполнялись слезами. Взяв себя в руки, девочка подавила чувства.

Она ненавидела старика, который спас её. Она ненавидела эту жизнь. И она ненавидела мысль о том, что единственным выходом было вернуться в несуразный Дом в конце переулка.

Девочка громко вздохнула и зашагала по мостовой.