Неточные совпадения
Зараз
двух невест братья приглядели — а были те девицы меж собой свойственницы, сироты круглые, той и другой по восьмнадцатому годочку только что ми́нуло. Дарья Сергевна шла за Мокея, Олена Петровна за Марку Данилыча. Сосватались
в Филипповки; мясоед
в том году был короткий, Сретенье
в Прощено воскресенье приходилось, а старшему брату надо было
в Астрахань до во́дополи съездить. Решили венчаться на Красну горку, обе свадьбы справить зá
раз в один день.
Вдругорядь когда-то еще выпадет досужее времечко — дела ведь тоже, сударыня, с утра до ночи хлопоты, да и ходить-то, признаться, далеконько к вам, а базар-от от вас рукой подать,
раз шагнула,
два шагнула — и у вас
в гостях…
Раз по пяти, иной год и чаще наезжал
в Комаров Марко Данилыч на дочку поглядеть и каждый
раз гащивал у нее недели по
две и по три.
На соборной колокольне полно́чь пробило, пробило час,
два… Дуня не спит… Сжавшись под одеялом, лежит она недвижи́мо, боясь потревожить чуткий сон заботливой Дарьи Сергевны… Вспоминает, что видела
в тот день.
В первый
раз еще на пароходе она ехала,
в первый
раз и ярманку увидала. Виденное и слышанное одно за другим оживает
в ее памяти.
Из ближних взять было некого, народ все ненадежный, недаром про него исстари пословицы ведутся. «
В Хвалыне ухорезы,
в Сызрани головорезы», а во славной слободке Малыковке
двух раз вздохнуть не поспеешь, как самый закадычный приятель твой обогреет тебя много получше, чем разбойник на большой дороге.
Промысел его не из важных был;
в дырявых лаптях,
в рваной рубахе, с лямкой на груди каждое лето он
раза по
два и по три грузными шагами мерил неровный глинистый бечевник Волги от Саратова до Старого Макарья али до Рыбной.
Бурлачил,
в коренных ходил и
в добавочных,
раза два кашеваром был, но та должность ему не по нраву пришлась: недоваришь — от своей братьи на орехи достанется, переваришь — хуже того; недосолишь — не беда, только поругают; пересолил, ременного масла беспременно отведаешь.
—
В эти
два месяца сколько
раз соглашалась ты приять ангельский чин? — продолжала Манефа. — Шесть
раз решалась, шесть
раз отдумывала… Так али нет?
Без малого полгода чуть не каждую неделю, а
в иную и по
два раза надо было поить мир-народ сначала деревни Сосновки, а потом чуть не целой волости.
Сошел сверху Герасим Силыч, подал деньги Смолокурову. Долго разглядывал Марко Данилыч принесенные бумажки. И меж пальцев-то тер их, и на свет-то смотрел, и, уверившись наконец, что бумажки годны, сунул их
в бумажник, а Чубалову отдал вексель. Взял Герасим Силыч вексель, с начала до конца внимательно
два раза прочел его и, уверившись
в подлинности, надорвал.
Не
раз и не
два миршенских ходоков из Петербурга по этапу назад выпроваживали, но миршенцы больше всякого начальства верили подьячему да его сроднику волостному писарю, каждый
раз новые деньги сбирали и новых ходоков
в Петербург снаряжали. Кончилось тем, что миршенское общество обязали подписками об якимовских пустошах ни
в каких судах не хлопотать, а подьячего с писарем за писанье кляузных просьб услать
в дальние города на житье. Тут миршенцы успокоились.
Сим самонужнейшим с нарочитою штафетой письмом спешу почтеннейше вашей милости донести, что
в препорученных делах тружусь со всяким моим усердием паче всякие меры, только
в деньгах объявляется велика недостача, и о том я уж
два раза отписывал вам, отец наш и великий благодетель, Марко Данилыч.
Потому
раза по
два в году езжали друг к другу для переговоров.
Два-три
раза в году зададут обед — и баста, а сами ни к кому ни ногой…
— Мáлится Божие стадо, мáлится, — грустно покачав головой, промолвил Фуркасов. — Много больше бывало
в прежние годы. С той поры как услали родимого нашего Александрушку, зáчал наш кораблик умаляться. При Александрушке-то, помнишь, иной
раз святых праведных по пятидесяти и больше вкупе собиралось…
В двух горницах зараз радели —
в одной мужеск пол,
в другой — женский. А подула-повеяла погодушка холодная, признобила-поморозила зéлен Божий сад.
Кругом выведена высокая, толстая стена с огромными башнями и бойницами, не
раз защищавшая обитель от бунтовавшей мордвы и других иностранцев, что, прельщаясь слухами о несметных будто монастырских богатствах, вооруженными толпами подступали к обители и недели по
две держали ее
в осаде.
— Каждая по-своему распорядилась, — отвечал Патап Максимыч. — Сестрица моя любезная три дома
в городу-то построила, ни одного не трогает, ни ломать, ни продавать не хочет. Ловкая старица. Много такого знает, чего никто не знает. Из Питера да из Москвы
в месяц
раза по
два к ней письма приходят. Есть у нее что-нибудь на уме, коли не продает строенья. А покупатели есть, выгодные цены дают, а она и слышать не хочет. Что-нибудь смекает. Она ведь лишнего шага не ступит, лишнего слова не скажет. Хитрая!
Больше всех хочется Дуне узнать, что такое «духовный супруг». Вот уж год почти миновал, как она
в первый
раз услыхала о нем, но до сих пор никто еще не объяснил ей, что это такое. Доходили до Луповиц неясные слухи, будто «араратский царь Максим», кроме прежней жены, взял себе другую, духовную, а последователям велел брать по
две и по три духовные жены. Егор Сергеич все знает об этом, он расскажет, он разъяснит. Николай Александрыч и семейные его мало верили кавказским чудесам.
Выпевал про Ивана Тимофеича, как дважды его
в Москве на кремлевской стене распинали, как
два раза его на Лобном месте погребали, как он дважды воскресал и являлся ученикам на Пахре, как слетелась к нему на раденье небесная сила и как с нею вознесся он.
Два либо три
раза в году Луповицкие, ради отклонения подозрений
в принадлежности к секте, за что дорого поплатился отец их, созывали к себе посторонних гостей на обед.
— Что
в июне сорокового года на Арарате
два раза были землетрясения, обо этом из тогдашних газет и из книг известно, — сказал Егор Сергеич.
Когда
в первый
раз увидала она Егора Сергеича при его входе
в дом, он показался ей как
две капли воды похожим на Петра Степаныча, и вот захотела она теперь увидать его, чтобы убедиться
в таком сходстве.
— Чубалов, Герасим Силыч, — ответила Дарья Сергевна. —
В деревне Сосновке он живет. Прежде частенько бывал у Марка Данилыча, и обедывал, и ночевывал, а иной
раз и по
два и по три дня у него гостил. Да вот уж с год, как ни
разу не бывал. Болтал Василий Фадеев, что какие-то у него расчеты были с покойником, и Герасим Силыч остался им недоволен. А другое дело, может, все это и вздор. Ведь Фадеев что ни слово, то соврет.
— Забыл, что ли, как он
в прошлом году
два раза обидел тебя — здесь да у Макарья
в ярманке? — говорил Абрам Силыч. — Не сам ли ты говорил, что твоей ноги у него
в дому никогда не будет? А теперь вдруг ехать туда.
—
Два раза виделась я с ним у Колышкиных, — сказала Аграфена Петровна. — Как за Волгу отсюда ехали да вот теперь, сюда едучи. С дядей он покончил, двести тысяч чистоганом с него выправил,
в Казани жить не хочет, а
в Нижнем присматривает домик и думает тут на хозяйство сесть.
— Нет, про дверь и думать нечего, — молвил опытный
в воровском деле Миней Парамоныч. Он
два года
в остроге высидел, но по милостивому суду был оставлен только
в подозренье, а по мелким кражам каждый
раз отделывался тем, что ему накостыляют шею да и пустят с Богом на новые дела.
Неточные совпадения
Коли вы больше спросите, // И
раз и
два — исполнится // По вашему желанию, // А
в третий быть беде!» // И улетела пеночка // С своим родимым птенчиком, // А мужики гуськом // К дороге потянулися // Искать столба тридцатого.
Тут башмачки козловые // Дед внучке торговал, // Пять
раз про цену спрашивал, // Вертел
в руках, оглядывал: // Товар первейший сорт! // «Ну, дядя!
два двугривенных // Плати, не то проваливай!» — // Сказал ему купец.
Через полтора или
два месяца не оставалось уже камня на камне. Но по мере того как работа опустошения приближалась к набережной реки, чело Угрюм-Бурчеева омрачалось. Рухнул последний, ближайший к реке дом;
в последний
раз звякнул удар топора, а река не унималась. По-прежнему она текла, дышала, журчала и извивалась; по-прежнему один берег ее был крут, а другой представлял луговую низину, на далекое пространство заливаемую
в весеннее время водой. Бред продолжался.
Два раза стегал бригадир заупрямившуюся бабенку,
два раза она довольно стойко вытерпела незаслуженное наказание, но когда принялись
в третий
раз, то не выдержала…
Несколько
раз обручаемые хотели догадаться, что надо сделать, и каждый
раз ошибались, и священник шопотом поправлял их. Наконец, сделав, что нужно было, перекрестив их кольцами, он опять передал Кити большое, а Левину маленькое; опять они запутались и
два раза передавали кольцо из руки
в руку, и всё-таки выходило не то, что требовалось.