Неточные совпадения
За
что ни возьмется, всякая работа горит
в руках.
Можно себе представить общее удивление. Писарь настолько потерялся,
что некоторое время не мог выговорить
ни одного слова. Да и все другие точно онемели. Вот так гостя бог послал!.. Не успели все опомниться, а мудреный гость уже
в дверях.
— А почему земля все? Потому,
что она дает хлеб насущный… Поднялся хлебец
в цене на пятачок — красный товар у купцов встал, еще на пятачок — бакалея разная остановилась, а еще на пятачок — и все остальное село. Никому не нужно
ни твоей фабрики,
ни твоего завода,
ни твоей машины… Все от хлебца-батюшки. Урожай — девки, как блохи, замуж поскакали, неурожай — посиживай у окошечка да поглядывай на голодных женихов. Так я говорю, дурашка?
У жены Галактион тоже не взял
ни копейки, а заехал
в Суслон к писарю и у него занял десять рублей. С этими деньгами он отправился начинать новую жизнь. На отца Галактион не сердился, потому
что этого нужно было ожидать.
Несколько раз она удерживала таким образом упрямого гостя, а он догадался только потом,
что ей нужно было от него. О
чем бы Прасковья Ивановна
ни говорила, а
в конце концов речь непременно сводилась на Харитину. Галактиону делалось даже неловко, когда Прасковья Ивановна начинала на него смотреть с пытливым лукавством и чуть-чуть улыбалась…
Эта новость была отпразднована у Стабровского на широкую ногу. Галактион еще
в первый раз принимал участие
в таком пире и мог только удивляться, откуда берутся у Стабровского деньги. Обед стоил на плохой конец рублей триста, — сумма, по тугой купеческой арифметике, очень солидная. Ели, пили, говорили речи, поздравляли друг друга и
в заключение послали благодарственную телеграмму Ечкину. Галактион, как
ни старался не пить, но это было невозможно. Хозяин так умел просить,
что приходилось только пить.
— Уж это вы кого другого не отпускайте, Прасковья Ивановна, а я-то
в таких делах
ни при
чем.
Галактион провел целый день у отца. Все время шел деловой разговор. Михей Зотыч не выдал себя
ни одним словом,
что знает что-нибудь про сына. Может быть, тут был свой расчет, может быть, нежелание вмешиваться
в чужие семейные дела, но Галактиону отец показался немного тронутым человеком. Он помешался на своих мельницах и больше ничего знать не хотел.
—
Что я такое?
Ни девка,
ни баба,
ни мужняя жена, — говорила Харитина
в каком-то бреду. — А мужа я ненавижу и
ни за
что не пойду к нему! Я выходила замуж не за арестанта!
Стабровский
ни за
что не хотел участия Ечкина
в администрации банка.
Он понимал,
что Стабровский готовился к настоящей и неумолимой войне с другими винокурами и
что в конце концов он должен был выиграть благодаря знанию, предусмотрительности и смелости, не останавливающейся
ни перед
чем. Ничего подобного раньше не бывало, и купеческие дела велись ощупью, по старинке. Галактион понимал также и то,
что винное дело — только ничтожная часть других финансовых операций и
что новый банк является здесь страшною силой, как хорошая паровая машина.
Что было делать Замараеву? Предупредить мужа, поговорить откровенно с самой, объяснить все Анфусе Гавриловне, —
ни то,
ни другое,
ни третье не входило
в его планы. С какой он стати будет вмешиваться
в чужие дела? Да и доказать это трудно, а он может остаться
в дураках.
В сущности
ни Харитина,
ни мать не могли уследить за Серафимой, когда она пила, а только к вечеру она напивалась. Где она брала вино и куда его прятала, никто не знал.
В своем пороке она
ни за
что не хотела признаться и клялась всеми святыми,
что про нее налгал проклятый писарь.
Одна закупка хлеба
чего стоила, и, не бывав
ни в одном хлебном рынке, Стабровский знал дело лучше всякого мучника.
Мисс Дудль
ни за
что не согласилась отпустить больную домой,
в «пещерную обстановку».
Серафима продолжала упорствовать и
ни за
что не хотела сознаться
в своей болезни.
Зная хорошо,
что значит даже простое слово Стабровского, Галактион
ни на минуту не сомневался
в его исполнении. Он теперь пропадал целыми неделями по деревням и глухим волостям, устраивая новые винные склады, заключая условия с крестьянскими обществами на открытие новых кабаков, проверяя сидельцев и т. д. Работы было по горло, и время летело совершенно незаметно. Галактион сам увлекался своею работой и проявлял редкую энергию.
Вахрушка через прислугу, конечно, знал,
что у Галактиона
в дому «неладно» и
что Серафима Харитоновна пьет запоем, и по-своему жалел его. Этакому-то человеку жить бы да жить надо, а тут дома, как
в нетопленой печи. Ах, нехорошо! Вот ежели бы Харитина Харитоновна, так та бы повернула все единым духом. Хороша бабочка, всем взяла, а тоже живет
ни к шубе рукав. Дальше Вахрушка угнетенно вздыхал и отмахивался рукой, точно отгонял муху.
Галактион стоял все время на крыльце, пока экипаж не скрылся из глаз. Харитина не оглянулась
ни разу. Ему сделалось как-то и жутко, и тяжело, и жаль себя. Вся эта поездка с Харитиной у отца была только злою выходкой, как все,
что он делал. Старик
в глаза смеялся над ним и
в глаза дразнил Харитиной. Да, «без щей тоже не проживешь». Это была какая-то бессмысленная и обидная правда.
Он понял все и рассмеялся. Она ревновала его к пароходу. Да, она хотела владеть им безраздельно, деспотически, без мысли о прошедшем и будущем. Она растворялась
в одном дне и не хотела думать больше
ни о
чем. Иногда на нее находило дикое веселье, и Харитина дурачилась, как сумасшедшая. Иногда она молчала по нескольку дней, придиралась ко всем, капризничала и устраивала Галактиону самые невозможные сцены.
Прохоров подумал и согласился,
что в этом «мундире», пожалуй, и лучше явиться
в Заполье. Конечно, Полуянов был медвежья лапа и драл с живого и мертвого, но и другие-то хороши… Те же, нынешние, еще почище будут, только
ни следу,
ни дороги после них, — очень уж ловкий народ.
Устенька Луковникова жила сейчас у отца. Она простилась с гостеприимным домом Стабровских еще
в прошлом году. Ей очень тяжело было расставаться с этою семьей, но отец быстро старился и скучал без нее. Сцена прощания вышла самая трогательная, а мисс Дудль убежала к себе
в комнату, заперлась на ключ и
ни за
что не хотела выйти.
Опасность налетела так быстро и так быстро пронеслась,
что скитники опомнились и пришли
в себя только вечером, когда приехали
в свою раскольничью деревню и остановились у своих. Анфим всю дорогу оглядывался, ожидая потони, но на их счастье
в деревне не нашлось
ни одной сытой лошади, чтобы догонять скитников. Михей Зотыч угнетенно молчал и заговорил только, когда улеглись спать.
— Поговорим, папа, серьезно… Я смотрю на брак как на дело довольно скучное, а для мужчины и совсем тошное. Ведь брак для мужчины — это лишение всех особенных прав, и твои принцы постоянно бунтуют, отравляют жизнь и себе и жене. Для
чего мне муж-герой? Мне нужен тот нормальный средний человек, который терпеливо понесет свое семейное иго. У себя дома ведь нет
ни героев,
ни гениев,
ни особенных людей, и
в этом, по-моему, секрет того крошечного, угловатого эгоизма, который мы называем семейным счастьем.
Банковские воротилы были
в страшной тревоге, то есть Мышников и Штофф. Они совещались ежедневно, но не могли прийти
ни к какому результату. Дело
в том,
что их компаньон по пароходству Галактион держал себя самым странным образом, и каждую минуту можно было ждать,
что он подведет. Сначала Штофф его защищал, а потом, когда Галактион отказался платить Стабровскому, он принужден был молчать и слушать. Даже Мышников, разоривший столько людей и всегда готовый на новые подвиги, — даже Мышников трусил.
Садясь
в лодку, Полуянов оглянулся на берег, где оставалась и зеленая трава и вольная волюшка. Он тряхнул головой, перекрестился и больше
ни на
что не обращал внимания.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще
ни один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)
Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий. Эк куда хватили! Ещё умный человек!
В уездном городе измена!
Что он, пограничный,
что ли? Да отсюда, хоть три года скачи,
ни до какого государства не доедешь.
Хлестаков. Оробели? А
в моих глазах точно есть что-то такое,
что внушает робость. По крайней мере, я знаю,
что ни одна женщина не может их выдержать, не так ли?
А вы — стоять на крыльце, и
ни с места! И никого не впускать
в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите,
что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека,
что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Придет
в лавку и,
что ни попадет, все берет.