Неточные совпадения
Когда отец
твой умер, на заводах
не было ни копейки долгу; оставались еще кой-какие крохи в бумагах да прииски.
— Это
твоей бабушки сарафан-то, — объяснила Марья Степановна. — Павел Михайлыч, когда в Москву ездил, так привез материю… Нынче уж нет таких материй, — с тяжелым вздохом прибавила старушка, расправляя рукой складку на сарафане. — Нынче ваши дамы сошьют платье, два раза наденут — и подавай новое. Материи другие пошли, и люди
не такие, как прежде.
— Надя, мать — старинного покроя женщина, и над ней смеяться грешно. Я тебя ни в чем
не стесняю и выдавать силой замуж
не буду, только мать все-таки дело говорит: прежде отцы да матери устраивали детей, а нынче нужно самим о своей голове заботиться. Я только могу тебе советовать как
твой друг. Где у нас женихи-то в Узле? Два инженера повертятся да какой-нибудь иркутский купец, а Привалов совсем другое дело…
— Ну вот и хорошо, что пришел с нами помолиться, — говорила Марья Степановна, когда выходила из моленной. — Тут половина образов-то
твоих стоит, только я тебе их
не отдам пока…
— Да так… Куда ты с ними? Дело
твое холостое, дома присмотреть некому.
Не больно вы любите молиться-то. А у меня неугасимая горит, кануны старушки говорят.
— Ну, это ты уж напрасно говоришь, — строго проговорила Марья Степановна. —
Не подумал… Это
твои родовые иконы; деды и прадеды им молились. Очень уж вы нынче умны стали, гордость одолела.
— Мне черт с ними, с
твоими миллионами:
не с деньгами жить, а с добрыми людьми…
— А что, Сергей Александрыч, — проговорил Бахарев, хлопая Привалова по плечу, — вот ты теперь третью неделю живешь в Узле, поосмотрелся? Интересно знать, что ты надумал… а? Ведь
твое дело молодое,
не то что наше, стариковское: на все четыре стороны скатертью дорога. Ведь
не сидеть же такому молодцу сложа руки…
— Конечно, конечно… В копнах
не сено, в долгах
не деньги. Но мне все-таки хочется знать
твое мнение о заводах, Сергей Александрыч.
— Знаю, что острижете, — грубо проговорил Лепешкин, вынимая толстый бумажник. — Ведь у тебя голова-то, Иван Яковлич, золотая, прямо сказать, кабы
не дыра в ней…
Не стоял бы ты на коленях перед мужиком, ежели бы этих своих глупостев с женским полом
не выкидывал. Да… Вот тебе деньги, и чтобы завтра они у меня на столе лежали. Вот тебе мой сказ, а векселей
твоих даром
не надо, — все равно на подтопку уйдут.
— Тонечка, голубчик, ты спасла меня, как Даниила, сидящего во рву львином! — закричал Веревкин, когда в дверях столовой показалась высокая полная женщина в летней соломенной шляпе и в травянистого цвета платье. — Представь себе, Тонечка,
твой благоверный сцепился с Сергеем Александрычем, и теперь душат друг друга такой ученостью, что у меня чуть очи изо лба
не повылезли…
«Уж
не болен ли, говорит, Сереженька с дороги-то, или, может, на нас сердится…» А я ей прямо так и сказал: «Вздор, за задние ноги приволоку тебе
твоего Сереженьку…» Нет, кроме шуток, едем поскорее, мне, право, некогда.
—
Не могу знать!.. А где я тебе возьму денег? Как ты об этом думаешь… а? Ведь ты думаешь же о чем-нибудь, когда идешь ко мне? Ведь думаешь… а? «Дескать, вот я приду к барину и буду просить денег, а барин запустит руку в конторку и вытащит оттуда денег, сколько мне нужно…» Ведь так думаешь… а? Да у барина-то, умная
твоя голова, деньги-то разве растут в конторке?..
— Купцы… Вот и ступай к своим Панафидиным, если
не умел жить здесь.
Твой купец напьется водки где-нибудь на похоронах, ты повезешь его, а он тебя по затылку… Вот тебе и прибавка! А ты посмотри на себя-то, на рожу-то свою — ведь лопнуть хочет от жиру, а он — «к Панафидиным… пять рублей прибавки»! Ну, скажи, на чьих ты хлебах отъелся, как боров?
— Слышала стороной, что скудаешься здоровьем-то. Твоя-то Хина как-то забегала к нам и отлепортовала… Тоже вот Данилушка пошел было к тебе в гости, да
не солоно хлебавши воротился. Больно строгого камардина, говорит, держишь… Приступу нет.
— Я ничего
не требую от тебя… Понимаешь — ничего! — говорила она Привалову. — Любишь — хорошо, разлюбишь —
не буду плакать… Впрочем, часто у меня является желание задушить тебя, чтобы ты
не доставался другой женщине. Иногда мне хочется, чтобы ты обманывал меня, даже бил… Мне мало
твоих ласк и поцелуев, понимаешь? Ведь русскую бабу нужно бить, чтобы она была вполне счастлива!..
— Я
не решаюсь советовать тебе, Сергей, но на
твоем месте сделала бы так: в Петербург послала бы своего поверенного, а сама осталась бы в Узле, чтобы иметь возможность следить и за заводами и за опекунами.
—
Твоя правда,
твоя правда, Зося… У меня, знаешь, в голове что-то еще
не совсем… сам чувствую, что недостает какого-то винтика.
— Ну, что
твоя мельница? — спросил наконец Бахарев,
не глядя на Привалова.
— Ну, батенька, в это время успело много воды утечь… Значит, ты и о конкурсе ничего
не знаешь?.. Завидую
твоему блаженному неведению… Так я тебе расскажу все: когда Ляховский отказался от опекунства, Половодов через кого-то устроил в Петербурге так, что
твой второй брат признал себя несостоятельным по каким-то там платежам…
— Ддаа… А папахен
твой надувает меня… Я, брат, все знаю! Он хочет у меня Катьку Колпакову отбить… Нет, шалишь,
не на того напал. Я ей покажу…
— Воля
твоя, я больше
не могу оплачивать
твои глупости, — заметил наконец Привалов своему брату.
— Ну,
твое счастье… Прежде старики сами выбирали женихов детям да невест, а нынче пошло уж другое. Тебе лучше знать, что тебе нравится; только
не ошибись…
— Тут и думать нечего:
твое счастье, видно, в сорочке ты родился, Николай Иваныч. А денег я тебе все-таки
не дам: научу делу — и будет с тебя. Сам наживай.
— Ну, как ты живешь здесь?.. — заговорил Василий Назарыч после короткой, но тяжелой паузы. — Все с
твоей школой да с бабами возишься? Слышал, все слышал… Сорока на хвосте приносила весточки. Вон ты какая сама-то стала: точно сейчас из монастыря. Ведь три года
не видались…
Неточные совпадения
Хлестаков. Я уж
не помню
твоих глупых счетов. Говори, сколько там?
Анна Андреевна. Ну, Машенька, нам нужно теперь заняться туалетом. Он столичная штучка: боже сохрани, чтобы чего-нибудь
не осмеял. Тебе приличнее всего надеть
твое голубое платье с мелкими оборками.
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них?
не нужно тебе глядеть на них. Тебе есть примеры другие — перед тобою мать
твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами!
не дадите ни слова поговорить о деле. Ну что, друг, как
твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что
не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша»
не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на
твою голову и на
твою важность!