Неточные совпадения
— А! — закричала она в исступлении, — воротился! Колодник! Изверг!.. А где деньги? Что у тебя в кармане, показывай! И платье
не то! Где
твое платье? где деньги? говори!..
— Я, брат Родя, у вас тут теперь каждый день так обедаю, — пробормотал он, насколько позволял набитый полный рот говядиной, — и это все Пашенька,
твоя хозяюшка, хозяйничает, от всей души меня чествует. Я, разумеется,
не настаиваю, ну да и
не протестую. А вот и Настасья с чаем! Эка проворная! Настенька, хошь пивца?
— Еще бы; а вот генерала Кобелева никак
не могли там при мне разыскать. Ну-с, долго рассказывать. Только как я нагрянул сюда, тотчас же со всеми
твоими делами познакомился; со всеми, братец, со всеми, все знаю; вот и она видела: и с Никодимом Фомичом познакомился, и Илью Петровича мне показывали, и с дворником, и с господином Заметовым, Александром Григорьевичем, письмоводителем в здешней конторе, а наконец, и с Пашенькой, — это уж был венец; вот и она знает…
Сорок пять копеек сдачи, медными пятаками, вот-с, извольте принять, и таким образом, Родя, ты теперь во всем костюме восстановлен, потому что, по моему мнению,
твое пальто
не только еще может служить, но даже имеет в себе вид особенного благородства: что значит у Шармера-то заказывать!
— Да чего думать-то, след есть, хоть какой да есть. Факт.
Не на волю ж выпустить
твоего красильщика?
— Слушай, Разумихин, — начал тихо и, по-видимому, совершенно спокойно Раскольников, — неужель ты
не видишь, что я
не хочу
твоих благодеяний?
Когда я… кхе! когда я… кхе-кхе-кхе… о, треклятая жизнь! — вскрикнула она, отхаркивая мокроту и схватившись за грудь, — когда я… ах, когда на последнем бале… у предводителя… меня увидала княгиня Безземельная, — которая меня потом благословляла, когда я выходила за
твоего папашу, Поля, — то тотчас спросила: «
Не та ли это милая девица, которая с шалью танцевала при выпуске?..» (Прореху-то зашить надо; вот взяла бы иглу да сейчас бы и заштопала, как я тебя учила, а то завтра… кхе!.. завтра… кхе-кхе-кхе!.. пуще разо-рвет! — крикнула она надрываясь…)…
Во-первых, ты втрое его умнее, во-вторых, если ты
не помешанный, так тебе наплевать на то, что у него такая дичь в голове, а в-третьих, этот кусок мяса, и по специальности своей — хирург, помешался теперь на душевных болезнях, а насчет тебя повернул его окончательно сегодняшний разговор
твой с Заметовым.
«Мизинца, говорит, этого человека
не стою!»
Твоего то есть.
Мне как раз представилось, как трагически погиб поручик Потанчиков, наш знакомый, друг
твоего отца, — ты его
не помнишь, Родя, — тоже в белой горячке и таким же образом выбежал и на дворе в колодезь упал, на другой только день могли вытащить.
— Брат, — твердо и тоже сухо отвечала Дуня, — во всем этом есть ошибка с
твоей стороны. Я за ночь обдумала и отыскала ошибку. Все в том, что ты, кажется, предполагаешь, будто я кому-то и для кого-то приношу себя в жертву. Совсем это
не так. Я просто для себя выхожу, потому что мне самой тяжело; а затем, конечно, буду рада, если удастся быть полезною родным, но в моей решимости это
не самое главное побуждение…
А если бы ты был и прав, если б я действительно решилась на подлость, — разве
не безжалостно с
твоей стороны так со мной говорить?
— Я согласен, что, может быть, уже слишком забочусь об этакой дряни, на
твои глаза; но нельзя же считать меня за это ни эгоистом, ни жадным, и на мои глаза эти две ничтожные вещицы могут быть вовсе
не дрянь.
— Я
не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился, — как-то дико произнес он и отошел к окну. — Слушай, — прибавил он, воротившись к ней через минуту, — я давеча сказал одному обидчику, что он
не стоит одного
твоего мизинца… и что я моей сестре сделал сегодня честь, посадив ее рядом с тобою.
—
Не за бесчестие и грех я сказал это про тебя, а за великое страдание
твое.
«Иисус говорит ей: воскреснет брат
твой. Марфа сказала ему: знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день. Иисус сказал ей: «Я есмь воскресение и жизнь;верующий в меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и верующий в меня
не умрет вовек. Веришь ли сему? Она говорит ему...
— Лжешь, ничего
не будет! Зови людей! Ты знал, что я болен, и раздражить меня хотел, до бешенства, чтоб я себя выдал, вот
твоя цель! Нет, ты фактов подавай! Я все понял! У тебя фактов нет, у тебя одни только дрянные, ничтожные догадки, заметовские!.. Ты знал мой характер, до исступления меня довести хотел, а потом и огорошить вдруг попами да депутатами [Депутаты — здесь: понятые.]… Ты их ждешь? а? Чего ждешь? Где? Подавай!
Матери я про этоничего
не расскажу, но буду говорить о тебе беспрерывно и скажу от
твоего имени, что ты придешь очень скоро.
Признаюсь тебе, я и сам сильно был наклонен поддерживать это мнение, во-первых, судя по
твоим глупым и отчасти гнусным поступкам (ничем
не объяснимым), а во-вторых, по
твоему недавнему поведению с матерью и сестрой.
Она полагает, что своя — то это Софья Семеновна,
твоя невеста, или любовница, уж
не знаю.
— Ну, вот еще! Куда бы я ни отправился, что бы со мной ни случилось, — ты бы остался у них провидением. Я, так сказать, передаю их тебе, Разумихин. Говорю это, потому что совершенно знаю, как ты ее любишь и убежден в чистоте
твоего сердца. Знаю тоже, что и она тебя может любить, и даже, может быть, уж и любит. Теперь сам решай, как знаешь лучше, — надо иль
не надо тебе запивать.
— Ну, вот и ты! — начала она, запинаясь от радости. —
Не сердись на меня, Родя, что я тебя так глупо встречаю, со слезами: это я смеюсь, а
не плачу. Ты думаешь, я плачу? Нет, это я радуюсь, а уж у меня глупая привычка такая: слезы текут. Это у меня со смерти
твоего отца, от всего плачу. Садись, голубчик, устал, должно быть, вижу. Ах, как ты испачкался.
Покойник отец
твой два раза отсылал в журналы — сначала стихи (у меня и тетрадка хранится, я тебе когда-нибудь покажу), а потом уж и целую повесть (я сама выпросила, чтоб он дал мне переписать), и уж как мы молились оба, чтобы приняли, —
не приняли!
Неточные совпадения
Хлестаков. Я уж
не помню
твоих глупых счетов. Говори, сколько там?
Анна Андреевна. Ну, Машенька, нам нужно теперь заняться туалетом. Он столичная штучка: боже сохрани, чтобы чего-нибудь
не осмеял. Тебе приличнее всего надеть
твое голубое платье с мелкими оборками.
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них?
не нужно тебе глядеть на них. Тебе есть примеры другие — перед тобою мать
твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами!
не дадите ни слова поговорить о деле. Ну что, друг, как
твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что
не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша»
не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на
твою голову и на
твою важность!