Неточные совпадения
— Да, — примолвил Манилов, — уж она, бывало, все спрашивает меня: «Да что же
твой приятель
не едет?» — «Погоди, душенька, приедет». А вот вы наконец и удостоили нас своим посещением. Уж такое, право, доставили наслаждение… майский день… именины сердца…
— Вот видишь, отец мой, и бричка
твоя еще
не готова, — сказала хозяйка, когда они вышли на крыльцо.
—
Не сорвал потому, что загнул утку
не вовремя. А ты думаешь, майор
твой хорошо играет?
— Да когда же этот лес сделался
твоим? — спросил зять. — Разве ты недавно купил его? Ведь он
не был
твой.
На это Плюшкин что-то пробормотал сквозь губы, ибо зубов
не было, что именно, неизвестно, но, вероятно, смысл был таков: «А побрал бы тебя черт с
твоим почтением!» Но так как гостеприимство у нас в таком ходу, что и скряга
не в силах преступить его законов, то он прибавил тут же несколько внятнее: «Прошу покорнейше садиться!»
Знаю, знаю тебя, голубчик; если хочешь, всю историю
твою расскажу: учился ты у немца, который кормил вас всех вместе, бил ремнем по спине за неаккуратность и
не выпускал на улицу повесничать, и был ты чудо, а
не сапожник, и
не нахвалился тобою немец, говоря с женой или с камрадом.
А как кончилось
твое ученье: «А вот теперь я заведусь своим домком, — сказал ты, — да
не так, как немец, что из копейки тянется, а вдруг разбогатею».
— А, херсонский помещик, херсонский помещик! — кричал он, подходя и заливаясь смехом, от которого дрожали его свежие, румяные, как весенняя роза, щеки. — Что? много наторговал мертвых? Ведь вы
не знаете, ваше превосходительство, — горланил он тут же, обратившись к губернатору, — он торгует мертвыми душами! Ей-богу! Послушай, Чичиков! ведь ты, — я тебе говорю по дружбе, вот мы все здесь
твои друзья, вот и его превосходительство здесь, — я бы тебя повесил, ей-богу, повесил!
Да, Чичиков, уж ты
не противься, одну безешку позволь напечатлеть тебе в белоснежную щеку
твою!
— Вот говорит пословица: «Для друга семь верст
не околица!» — говорил он, снимая картуз. — Прохожу мимо, вижу свет в окне, дай, думаю себе, зайду, верно,
не спит. А! вот хорошо, что у тебя на столе чай, выпью с удовольствием чашечку: сегодня за обедом объелся всякой дряни, чувствую, что уж начинается в желудке возня. Прикажи-ка мне набить трубку! Где
твоя трубка?
— Пустое, будто я
не знаю, что ты куряка. Эй! как, бишь, зовут
твоего человека? Эй, Вахрамей, послушай!
Открыто-пустынно и ровно все в тебе; как точки, как значки, неприметно торчат среди равнин невысокие
твои города; ничто
не обольстит и
не очарует взора.
— Вот я тебя палашом! — кричал скакавший навстречу фельдъегерь с усами в аршин. —
Не видишь, леший дери
твою душу: казенный экипаж! — И, как призрак, исчезнула с громом и пылью тройка.
— Ведь я тебе на первых порах объявил. Торговаться я
не охотник. Я тебе говорю опять: я
не то, что другой помещик, к которому ты подъедешь под самый срок уплаты в ломбард. Ведь я вас знаю всех. У вас есть списки всех, кому когда следует уплачивать. Что ж тут мудреного? Ему приспичит, он тебе и отдаст за полцены. А мне что
твои деньги? У меня вещь хоть три года лежи! Мне в ломбард
не нужно уплачивать…
Если я увижу из
твоих слов, что ты употребишь их умно и деньги принесут тебе явную прибыль, — я тебе
не откажу и
не возьму даже процентов.
И
не потому, что растут деньги, — деньги деньгами, — но потому, что все это — дело рук
твоих; потому, что видишь, как ты всему причина и творец всего, и от тебя, как от какого-нибудь мага, сыплется изобилье и добро на все.
— Да как же в самом деле: три дни от тебя ни слуху ни духу! Конюх от Петуха привел
твоего жеребца. «Поехал, говорит, с каким-то барином». Ну, хоть бы слово сказал: куды, зачем, на сколько времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать? А я бог знает чего
не передумал в эти дни!
Неточные совпадения
Хлестаков. Я уж
не помню
твоих глупых счетов. Говори, сколько там?
Анна Андреевна. Ну, Машенька, нам нужно теперь заняться туалетом. Он столичная штучка: боже сохрани, чтобы чего-нибудь
не осмеял. Тебе приличнее всего надеть
твое голубое платье с мелкими оборками.
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них?
не нужно тебе глядеть на них. Тебе есть примеры другие — перед тобою мать
твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами!
не дадите ни слова поговорить о деле. Ну что, друг, как
твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что
не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша»
не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на
твою голову и на
твою важность!