Неточные совпадения
«Это никуда не годится, — решил он. — Зачем мне огонь?
В саду может кто-нибудь
быть, и ему все
будет видно ко мне
в окно, что я делаю! Теперь ночь, это правда, но самые неожиданные случайности часто выдавали самые верно рассчитанные предприятия. Положим, я могу опустить штору, но все-таки
будет известно, что я просыпался и что у меня
был огонь… тень может все выдать, надо бояться и тени».
Одним словом, это
была сама Глафира Васильевна Бодростина, жена престарелого губернского предводителя дворянства, Михаила Андреевича Бодростина, — та самая Бодростина, которую не раз вспоминали
в Висленевском
саду.
Это
была та самая девочка, которая ввела его вчера
в сад. Она одета сегодня, как и вчера,
в темном люстриновом платьице, с зеленым шерстяным фартуком.
— Я не могу себе простить, что я вчера ее оставляла одну. Я думала, что она спит днем, а она не спала, ходила пред вечером к отцу, пока мы сидели
в саду, и ночью… представь ты… опять
было то, что тогда…
Жизнь его
была теперь настоящая «нощь жития», от которой он пробуждался только во сне, когда ему мерещился и далекий старый Висленевский
сад,
в далеком губернском городке, и светлый флигель, и сестра, красавица Лара, и русая головка свежей миловидной Alexandrine.
— Отчего? Теперь восемь часов, а мы поужинаем
в одиннадцать, а последний поезд пойдет
в половине двенадцатого; а если запоздаете, у Висленева,
в его вигваме,
в саду есть диван, — останьтесь у нас переночевать.
Когда Горданов, раздевшись, улегся на диване
в крошечной закутке внутри
сада, которую называли «вигвамом» и
в которой
был помещен Висленев, Иосаф Платонович,
в свою очередь, соскочил с кровати и, подбежав к Горданову, заговорил...
— Вот как все это
было! — и с этим вышел
в гостиную, оттуда на балкон и исчез
в саду.
Может
быть, что ее испугала свеча, которая горела тихо и вдруг вспыхнула: на нее метнулась ночная бабочка и, опалив крылышки, прилипла к стеарину и затрепетала. Лариса осторожно сняла насекомое со свечи и
в особенном соболезновании вытерла его крылышки и хотела уже встать, чтобы выпустить бабочку
в сад, как взглянула
в окно и совсем потерялась.
А между тем, когда
в комнате стало темнее, чем
в саду, где
был Горданов, Ларисе стал виден весь движущийся контур его головы.
Лариса почти не оборонялась: это ей
было и не под силу; делая усилия вырваться, она только плотнее падала
в объятия Горданова. Даже уста ее, теперь так решительно желавшие издать какой-нибудь звук, лишь шевелились, невольно отвечая
в этом движении поцелуям замыкавших их уст Павла Николаевича. Лара склонялась все более и более на его сторону, смутно ощущая, что окно под ней уплывает к ее ногам; еще одно мгновение, и она
в саду. Но
в эту минуту залаяла собака и по двору послышались шаги.
Спальня Подозерова, где он лежал,
была комната средней величины, она выходила
в сад двумя окнами,
в которые таким образом жутко стучали голые ветви.
Исчезновение ее удивило всех, и все бросились отыскивать ее, кто куда вздумал. Искали ее и на кухне, и
в сенях, и
в саду, и на рубежах на поле, и даже
в темной церкви, где, думалось некоторым, не осталась ли она незаметно для всех помолиться и не запер ли ее там сторож? Но все эти поиски
были тщетны, и гости, и хозяева впали
в немалую тревогу.
Но
было за этим ужином шумно и весело и раздавались еще после него оживленные речи, которые не все переговорились под кровлей Евангела до поздней ночи, и опять возобновились
в саду, где гости и провожавший их хозяин остановились на минуту полюбоваться тихим покоем деревьев, трав и цветов, облитых бледно-желтым светом луны.
Виноградари вообразили себе, что сад, в который они были посланы для работы на хозяина, был их собственностью; что всё, что
было в саду, сделано для них, и что их дело только в том, чтобы наслаждаться в этом саду своею жизнью, забыв о хозяине и убивая тех, которые напоминали им о хозяине и об их обязанностях к нему.
Неточные совпадения
Что шаг, то натыкалися // Крестьяне на диковину: // Особая и странная // Работа всюду шла. // Один дворовый мучился // У двери: ручки медные // Отвинчивал; другой // Нес изразцы какие-то. // «Наковырял, Егорушка?» — // Окликнули с пруда. //
В саду ребята яблоню // Качали. — Мало, дяденька! // Теперь они осталися // Уж только наверху, // А
было их до пропасти!
10) Маркиз де Санглот, Антон Протасьевич, французский выходец и друг Дидерота. Отличался легкомыслием и любил
петь непристойные песни. Летал по воздуху
в городском
саду и чуть
было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц, и оттуда с превеликим трудом снят. За эту затею уволен
в 1772 году, а
в следующем же году, не уныв духом, давал представления у Излера на минеральных водах. [Это очевидная ошибка. — Прим. издателя.]
Понятно, что после затейливых действий маркиза де Сан-глота, который летал
в городском
саду по воздуху, мирное управление престарелого бригадира должно
было показаться и «благоденственным» и «удивления достойным».
В первый раз свободно вздохнули глуповцы и поняли, что жить «без утеснения» не
в пример лучше, чем жить «с утеснением».
Ни минуты не думая, Анна села с письмом Бетси к столу и, не читая, приписала внизу: «Мне необходимо вас видеть. Приезжайте к
саду Вреде. Я
буду там
в 6 часов». Она запечатала, и Бетси, вернувшись, при ней отдала письмо.
— Да вот я вам скажу, — продолжал помещик. — Сосед купец
был у меня. Мы прошлись по хозяйству, по
саду. «Нет, — говорит, — Степан Васильич, всё у вас
в порядке идет, но садик
в забросе». А он у меня
в порядке. «На мой разум, я бы эту липу срубил. Только
в сок надо. Ведь их тысяча лип, из каждой два хороших лубка выйдет. А нынче лубок
в цене, и струбов бы липовеньких нарубил».