Неточные совпадения
— Ну и садись. Володя, подвигайся, брат! Возьмем сего Язона, — добавил он, отстраня кавалериста. — Это
мой племянник, сестры Агаты сын, Кюлевейн. Ну я
беру у вас господина этого городского воробья! — добавил он, втягивая Висленева за руку к себе в экипаж, — он вам не к перу и не к шерсти.
Страдая, ты, казалось, не страдал,
Ты
брал удары и дары судьбы,
Благодаря за то и за другое,
И ты благословен!..
Дай мужа мне, которого бы страсть
Не делала рабом, и я укрою
Его души
моей в святейших недрах,
Как я укрыл тебя.
— Не могу, отец, рад бы, да не могу, рылом не вышел, я из простых свиней, из кутейников, а нужен из цуцких, столбовой дворянин, как вы. Не дремлите, государь
мой,
берите пятнадцать тысяч, пока нигилисточки даром не окрутили. На пятнадцать тысяч можно газету завести, да еще какую… у-у-х!
— Нет; я нимало не пострадал, — отвечал спокойно Горданов. — Я получил все, кое-что еще призанял, и теперь арсенал
мой в порядке, и я открываю действия и
беру тебя, если хочешь, в помощники.
— И прекрасно,
мой совет хоть это сделать, потому что… я себе верен, я не считаю этого нужным, но я это
беру с утилитарной точки зрения: если там ничего нет, так это ничему и не помешает… Кажется не помешает?
Глупец, я взялся за роль страшного и непобедимого силача с пустыми пятью-шестью тысячами рублей, которые она мне сунула, как будто я не мог и не должен был предвидеть, что этим широким разгоном
моей бравурной репутации на малые средства она
берет меня в свои лапы; что, издержав эти деньги, — как это и случилось теперь, — я должен шлепнуться со всей высоты
моего аршинного величия?
Ум… ум не всем дается-с, и это штука, сударыня
моя, довольно серьезная; это орудие, которым нужно владеть с тонким расчетом, тут нужны хорошо обученные артиллеристы, но вам это и не нужно, и именно потому, что у вас пейзаж очень хорош: вы рисунком
берите.
— И ничего: лекаря мази выписывают, в аптеках деньги
берут, а она все левою рукою крестится и увалит бога: «прав Ты, Боже, меня наказуя; дай Ты грешной плоти
моей настрадаться».
— Почему же ты думаешь, что мне неприятна твоя поездка? Да если бы мне и было это неприятно, то тем более мне неприятно, что ты не
берешь моих лошадей, — говорил он. — Ты мне ни разу не сказала, что ты решительно едешь. А нанимать на деревне, во-первых, неприятно для меня, а главное, они возьмутся, но не довезут. У меня лошади есть. И если ты не хочешь огорчить меня, то ты возьми моих.
— Посмеете ли вы сказать, — свирепо и раздельно, как по складам, проговорил он, — что,
брав мои деньги весь месяц, вы не знали, что ваша сестра от меня беременна?
— Знаешь ли что, Александр? уж верно подарить тебе ту половину нашей работы, которая была моей долей.
Бери мои бумаги, препараты, я бросаю. Выхожу из Академии, вот и просьба. Женюсь.
Я пишу, вчиняю иски, апеллирую, торгую, играю в карты — все это внешним образом
берет мое время и вместе с тем дает мне возможность прятать мысль и избегать возмездий.
Неточные совпадения
В канаве бабы ссорятся, // Одна кричит: «Домой идти // Тошнее, чем на каторгу!» // Другая: — Врешь, в
моем дому // Похуже твоего! // Мне старший зять ребро сломал, // Середний зять клубок украл, // Клубок плевок, да дело в том — // Полтинник был замотан в нем, // А младший зять все нож
берет, // Того гляди убьет, убьет!..
Стародум (
берет у Правдина табак). Как ни с чем? Табакерке цена пятьсот рублев. Пришли к купцу двое. Один, заплатя деньги, принес домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки. И ты думаешь, что другой пришел домой ни с чем? Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев целы. Я отошел от двора без деревень, без ленты, без чинов, да
мое принес домой неповрежденно,
мою душу,
мою честь,
мои правилы.
Еремеевна. Дитя не потаил, уж давно-де, дядюшка, охота
берет. Как он остервенится,
моя матушка, как вскинется!..
— Если хочешь знать всю
мою исповедь в этом отношении, я скажу тебе, что в вашей ссоре с Сергеем Иванычем я не
беру ни той, ни другой стороны. Вы оба неправы. Ты неправ более внешним образом, а он более внутренно.
«Боже
мой! Боже
мой! за что?» подумал Алексей Александрович, вспомнив подробности развода, при котором муж
брал вину на себя, и тем же жестом, каким закрывался Вронский, закрыл от стыда лицо руками.