Неточные совпадения
«
Да бог тебя простит, — отвечают, — но
только я не люблю друга-потаковщика, а лучше люблю друга-стречника,
и ты мне соблазн. Разве благая от Бога принимая, злого я не должна без ропота стерпеть? Нет; ты уйди скорее от меня: я лучше одна с моею покорностью хочу остаться!»
Но гостей надо было принять,
и день их приезда настал: день этот был погожий
и светлый; дом княгини сиял, по обыкновению, полной чашей,
и в нем ни на волос не было заметно движение сверх обыкновенного;
только к столу было что нужно прибавлено,
да Патрикей, сходив утром в каменную палатку, достал оттуда две большие серебряные передачи, круглое золоченое блюдо с чернью под желе, поднос с кариденами (queridons)
да пятнадцать мест конфектного сервиза.
Только Ольге
да Марье Николаевне не было никаких предупреждений — на них, верно,
и без того полагались.
—
Да, — поддерживала бабушка, — умеренность большое дело: всего
и счастлив
только один умеренный, но надо не от мяса одного удерживаться. Это пост для глаз человеческих, а души он не пользует: лошади никогда мяса не едят, а всё как они скоты, то скотами
и остаются; а надо во всем быть умеренною
и свою нетерпеливость
и другие страсти на сердце своем приносить во всесожжение богу, а притом, самое главное, о других помнить.
— Ну
да; я знаю… Как же… Князь Платон… в большой силе был… Знаю: он был женат на Фекле Игнатьевне,
только у них детей не было: одна девчоночка было родилась,
да поганенькая какая-то была
и умерла во младенчестве; а больше так
и не было… А Нельи… я про него тоже слышала: ужасный был подлиза
и пред Платоном пресмыкался. Я его книги читать не хочу: все врет, чай… из зависти, что тот вкусно ел.
—
Да; фамилия довольно простая… Но
только ты ее вперед, пожалуйста, не позабывай, — договорил он, доставая швейцару десятирублевую,
и тот, поблагодарив его за подарок, осчастливил его следующим ответом...
Больше этого графу уже никто не мог сказать приятного: он таял от слов княгини,
и в то время, когда она сидела пред ним
и молча думала: как ей быть с своими детьми, чтоб они, выросши, умели не
только эполетами трясти
и визиты делать, а могли бы
и к ставцу лицом сесть, граф был уверен, что княгиня проводит мысленную параллель между им
и теми, которые юродствовали
да рассказывали друг про друга шутовские вести.
С дьяконицей, Марьей Николаевной, Gigot тоже никак не мог разговориться: он много раз к ней подсосеживался
и много раз начинал ей что-то объяснять
и рассказывать, но та
только тупо улыбалась
да пожимала плечами
и, наконец, однажды, увидев, что Gigot, рассказывая ей что-то, приходит в большое оживление, кричит, машет руками
и, несмотря на ее улыбки
и пожиманье плечами, все-таки не отстает от нее, а, напротив, еще схватил ее за угол ее шейного платка
и начал его вертеть, Марья Николаевна так этого испугалась, что сбросила с себя платок
и, оставив его в руках Gigot, убежала от него искать спасения.
Замечу мимоходом, что, кроме моего отца, в роду нашем уже никто не имел большого сходства с княгинею Варварою Никаноровной; все,
и в этом числе сама она, находили большое сходство с собою во мне, но я никогда не могла освободиться от подозрения, что тут очень много пристрастия
и натяжки: я напоминала ее
только моим ростом
да общим выражением, по которому меня с детства удостоили привилегии быть «бабушкиною внучкой», но моим чертам недоставало всего того, что я так любила в ее лице,
и, по справедливости говоря, я не была так красива.
—
Да позвольте, вот видите, как вы поспешны: он его совсем не обидел, а хотел его ученость узнать, а ученый как
только услыхал, что мудрец его дураком назвал, взял палку
и начал мудреца бить.
Это так было
и сделано: откушали, помолились, экипаж подан,
и стали садиться, — Ольга Федотовна еще ранее была усажена на высокое переднее сиденье
и плотно застегнута кожаным фартуком. Она так самого нужного
и не вспомнила, а теперь было уже некогда: граф
и графиня сели, — на крыльце оставались
только княгиня с двумя сыновьями
да Gigot с Патрикеем.
—
Да, но это ужаснее! Вы отнимаете у меня не
только веру во все то, во что я всю жизнь мою верила, но даже лишаете меня самой надежды найти гармонию в устройстве отношений моих детей с религией отцов
и с условиями общественного быта.
—
Да;
только в самом себе… но… все равно… Вы обобрали меня, как птицу из перьев. Я никогда не думала, что я совсем не христианка. Но вы принесли мне пользу, вы смирили меня, вы мне показали, что я живу
и думаю, как все,
и ничуть не лучше тех, о ком говорят, будто они меня хуже… Привычки жизни держат в оковах мою «христианку», страшно… Разорвать их я бессильна… Конец!.. Я должка себя сломать или не уважать себя, как лгунью!
К последней поре у него оставалось
только то, что теперь едва ли что-нибудь стоит: именно честь
и независимость убеждений
да те слабости, на которые намекает сочиненная мною ему эпитафия.
Неточные совпадения
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси
только наперед это письмо; пожалуй, вместе
и подорожную возьми.
Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили
и песни бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет
и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика
да бутылки толстобрюшки!
Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног.
Только бы мне узнать, что он такое
и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается
и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
А вы — стоять на крыльце,
и ни с места!
И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то…
Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть
и не с просьбою,
да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо
и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Хлестаков.
Да зачем же?.. А впрочем, тут
и чернила,
только бумаги — не знаю… Разве на этом счете?
Городничий. Ступай на улицу… или нет, постой! Ступай принеси…
Да другие-то где? неужели ты
только один? Ведь я приказывал, чтобы
и Прохоров был здесь. Где Прохоров?