— Надевайте-ка своих жаворонков на голову и выслушайте меня. Мне есть до фельдмаршала Бориса Петровича
слово и дело; царю оно очень угодно будет; узнает о нем, так сердце его взыграет, аки солнышко на светлое Христово воскресенье.
В один день, когда русский военачальник с высоты, им осиленной, вперил орлиные взоры на башни Мариенбурга, уже не так бойко поговаривавшие, пришли доложить ему, что один раненый рядовой имеет объявить ему
слово и дело.
Неточные совпадения
— Но я не пришел мстить вам за вашу насмешку; я пришел только выполнить
слово русского генерала, назначившего в вашем доме свою квартиру на нынешний
и завтрашний
день,
и еще, — прибавил он с усмешкою, — выполнить обещание доктора Зибенбюргера: доставить к вам Паткуля живьем.
— Отступника! с разбойниками! Вот чем платят ныне тому, который на руках своих принимал тебя в божий мир, отказался от степеней
и чести, чтобы ухаживать за тобою!
И я сам не хуже твоего Бориса Шереметева умел бы ездить с вершниками [Вершник — всадник.], не хуже его управлял бы ратным
делом, как ныне правлю
словом Божиим; но предпочел быть пестуном сына…
Из могилы подам голос, что я был враг Нарышкиным
и друг Милославским не
словом, а
делом; что я в царстве Петра основал свое царство, враждебное ему более свейского [Свейское — шведское.]; что эта вражда к нему
и роду его не умерла со мною
и с моим народом; что я засеял ее глубоко от моря Ледовитого до Хвалынского [Хвалынское море — имеется в виду Каспийское море.], от Сибири до Литвы, не на одно, на несколько десятков поколений.
Теперь моя помощь вам нужнее, говорил он,
и оправдал свои
слова на
деле.
— При этом
слове слушатели бросились на посох, который держал Владимир,
и в один миг с жадностию
разделили его по себе на мелкие части.
Давши руку Фрицу на жизнь
и смерть для спасения человека, им столь драгоценного, она не
словами, а
делом начала доказывать свои чувства.
Потом — не могу
и этого
дня забыть — осмелься кто после этого уверить, что в пасторе Глике не было крошки предведения, предведения, одним
словом, вдохновения Минервы!
Радостно следил я твое возвышение
и теперь, видя тебя на другой
день твоей коронации, в гостях у меня, столь же радостно приветствую твой приход
словами вдохновенного слепца: «
И се на главе твоей лежит корона!» Знаком мне
и этот гость! — прибавил Последний Новик, прижимая к своему сердцу Вадбольского, который бросился его обнимать.
— Вы уж — кончили! Ученая ваша, какая-то там литературная, что ли, квалификация дошла до конца концов, до смерти. Ставьте точку.
Слово и дело дается вновь прибывшему в историю, да, да!
Вот как бы я перевел тогдашние мысли и радость мою, и многое из того, что я чувствовал. Прибавлю только, что здесь, в сейчас написанном, вышло легкомысленнее: на деле я был глубже и стыдливее. Может, я и теперь про себя стыдливее, чем в
словах и делах моих; дай-то Бог!
Он и прежде замечал разладицу между
словами и делами отца, между его широкими либеральными теориями и черствым, мелким деспотизмом; но он не ожидал такого крутого перелома.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь
и не в свое
дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался
словах…
И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени
и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не то я смертью окончу жизнь свою».
И русскую
деву влекли на позор, // Свирепствовал бич без боязни, //
И ужас народа при
слове «набор» // Подобен был ужасу казни?
— Даю вам
слово верное: // Коли вы
дело спросите, // Без смеху
и без хитрости, // По правде
и по разуму, // Как должно отвечать. // Аминь!.. —
Тут только понял Грустилов, в чем
дело, но так как душа его закоснела в идолопоклонстве, то
слово истины, конечно, не могло сразу проникнуть в нее. Он даже заподозрил в первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар
и которая во время отпадения глуповцев в идолопоклонстве одна осталась верною истинному богу.
Стало быть, все
дело заключалось в недоразумении,
и это оказывается тем достовернее, что глуповцы даже
и до сего
дня не могут разъяснить значение
слова"академия", хотя его-то именно
и напечатал Бородавкин крупным шрифтом (см. в полном собрании прокламаций № 1089).