Неточные совпадения
— Да ведь это по нашему, по мужицкому разуму — все одно выходит, — возражали мужики с плутоватыми ухмылками. — Опять же видимое
дело — не взыщите, ваше благородие, на
слове, а только как есть вы баре, так барскую руку
и тянете, коли говорите, что земля по закону господская. Этому никак нельзя быть,
и никак мы тому верить не можем, потому — земля завсягды земская была, значит, она мирская, а вы шутите: господская! Стало быть, можем ли мы верить?
Это была эстафета от полковника Пшецыньского, который объяснял, что, вследствие возникших недоразумений
и волнений между крестьянами деревни Пчелихи
и села Коршаны, невзирая на недавний пример энергического укрощения в селе Высокие Снежки, он, Пшецыньский, немедленно, по получении совместного с губернатором донесения местной власти о сем происшествии, самолично отправился на место
и убедился в довольно широких размерах новых беспорядков, причем с его стороны истощены уже все меры кротости, приложены все старания вселить благоразумие, но ни голос совести, ни внушения власти, ни
слова святой религии на мятежных пчелихинских
и коршанских крестьян не оказывают достодолжного воздействия, — «а посему, — писал он, — ощущается необходимая
и настоятельнейшая надобность в немедленной присылке военной силы; иначе невозможно будет через
день уже поручиться за спокойствие
и безопасность целого края».
— То есть меня-то, собственно, оно нисколько не интересует, — уставя глаза в землю
и туго, медленно потирая между колен свои руки, стал как-то выжимать из себя
слова Полояров, — а я, собственно, потому только спрашиваю, что люблю все начистоту: всегда, знаете, как-то приятней сразу знать, с кем имеешь
дело.
— Мое
дело не расходится с моим
словом! — с гордым презрением
и будто неуязвимым достоинством перебил Полояров. — За меня факты-с!.. Я, милостивая государыня, не далее как два
дня назад с паперти говорил народу!
— Н-да! — с раздумчивой усмешкой проговорил Устинов. — Вот тут
и вспомнишь невольно Александра Сергеевича Пушкина: «Вы храбры на
словах, попробуйте ж на
деле»… Однако… что ж это, в самом
деле!.. Уж
и шпионом… Тьфу ты! Какая гнусная мерзость! — с презрительным отвращением сплюнул он в сторону.
Он прошел несколько раз по аллее, все ожидая, что вот-вот кто-нибудь сейчас подойдет к нему, дотронется легонько до плеча, шепнет какое-то условное, таинственное
слово и поведет за собою,
и приведет куда-то,
и там будут они,
и он всех их увидит,
и начнут они сейчас «
дело делать»…
— Если хотите поступать, я могу объяснить вам все
дело, как
и что, одним
словом, весь ход, всю процедуру… Научу, как устроиться, заочно с профессорами познакомлю, то есть дам их характеристики… Ну, а кроме того, есть там у меня товарищи кое-какие, могу познакомить, дам письма, это все ведь на первое время необходимо в чужом городе.
Сказывают тоже иные из усольских
и жегулевских мужиков, будто в горах, кроме извести да серы, есть
и золото самородное; но
слова их никем еще не проверены на
деле.
— Нет, не все! Уж про поляка ты мне лучше
и не говори. Поляка, брат, я знаю, потому в этой самой их Польше мы три года стояли. Первое
дело — лядащий человек, а второе
дело, что на всю-то их Польшу комар на хвосте мозгу принес, да
и тот-то бабы расхватали! Это
слово не мимо идет!
— Вы к
словам придираетесь. Задача, положим,
и не в этом, а уметь самой сшить себе платье —
дело не лишнее.
— Да ведь это все так себе, одни
слова только или от нечего делать! Задача в жизни!.. легко сказать!..
И все мы любим тешить себя такими красивыми
словами. Оно
и точно: сказал себе «задача в жизни» —
и доволен, как будто
и в самом
деле одним уже этим
словом что-то определено, что-то сделано, а разобрать поближе —
и нет ничего! Ну, какая, например, ваша задача в жизни? Простите за вопрос! — улыбнулся Хвалынцев.
Русский народ издавна отличался долготерпением. Били нас татары — мы молчали просто, били цари — молчали
и кланялись, теперь бьют немцы — мы молчим
и уважаем их… Прогресс!.. Да в самом
деле, что нам за охота заваривать серьезную кашу? Мы ведь широкие натуры, готовые на грязные полицейские скандальчики под пьяную руку. Это только там, где-то на Западе, есть такие души, которых ведет на подвиги одно пустое
слово — la gloire [Слава (фр.).].
Его
слова и спокойный вид подействовали на многих. Многим стало
и в самом
деле стыдно, особенно после того, как голос Хвалынцева был поддержан молодой девушкой студенткой.
— Библиотека
и лаборатория будут открыты с завтрашнего
дня, то есть с 26-го сентября, — передавали далее депутаты, —
и никто из студентов арестован не будет. Нам дано честное
слово в непременном исполнении этих обещаний…
— Вот в чем
дело, — медленно начал Лесницкий, как бы обдумывая каждое свое
слово. — На
днях в Центре было совещание… Решено, по возможности, осторожно
и с обдуманным, тщательным выбором притягивать к
делу и русских, то есть собственно к нашему
делу, — пояснил он.
— Мы! то есть я, например… я, Анцыфров, Затц… Вот приятель есть у меня один, Лукашка, — у, какая у бестии богатая башка, я вам скажу! Ну, вот мы…
и еще есть некоторые… Люди-то найдутся! У нас, сударь мой,
слово нейдет в разлад с
делом.
Я, например, литератор (это
слово произнес он с оттенком горделивого достоинства), ну, занимаюсь литературным трудом, пописываю статейки там в разных журналах
и получаю, значит, свою плату; другой коробки клеит, третья при типографском
деле: каждый свое зарабатывает —
и в общий фонд, на общей потребности.
Он принял к сердцу полученное известие —
и втайне его печалило, грызло
и бесило заявление о его шпионстве: «что это — нелепое ли предостережение, с целью постращать, или в самом
деле правда?» Кровь кидалась ему в голову, как только начинал он думать
и воображать себе, что его фамилия сопоставляется «с этим
словом».
— Гм… так вот в чем
дело! — ухмыльнулся Свитка, руки в карманы, пройдясь по комнате
и остановясь, наконец, перед своим гостем. — Другими
словами, в переводе на бесцеремонный язык, ваша мысль формулируется таким образом. Я не могу довериться тебе, любезный друг, потому что ты, быть может, не более, как ловкий полицейский шпион
и можешь головой выдать меня правительству. Так что ли, господин Хвалынцев?
— Как бы то ни было, но они, по силе вещей, должны организоваться! — с убеждением настаивал бравый поручик; — тихо, или быстро, явно или тайно — это зависит от силы людей, от сближения, от согласия их, но они образуются! Остановиться теперь уже невозможно. Тут все может способствовать:
и общественные толки,
и слово,
и печать,
и дело — все должно быть пущено в ход. Задача в том, чтобы обессилить окончательно власть.
Слова «палачи
и варвары», сопоставленные со
словами «честное молодое поколение», даже ударили его по очень тонкой струнке молодого самолюбия, а в последние
дни эта самая струнка очень часто
и очень ловко задевалась графиней Цезариной.
— Вы говорите о нас, о русском молодом поколении, — обратился он к поручику. — Неужели вы думаете, что мы не понимаем, не чувствуем сами все эти упреки, которые высказывают России? Но что же мы можем сделать? Ведь все это хорошие
слова, мы
и сами их хорошо умеем говорить, но вы скажите нам, чтó делать? Если тут нужно
дело, укажите его!
Потом не глядеть равнодушно на безобразия администрации
и вообще власти; организовать из себя кружки, которые
и словом,
и делом,
и вообще чем только можно, противодействуют этим безобразиям.
Вы им предлагали доброе
слово — предложите теперь доброе
дело, дайте не риторику, а хлеб насущный,
и тогда посмотрите, будут ли вас чуждаться.
— Я ваш
и душой
и телом! делайте со мной все, что потребует польза
дела, — cказал студент
и почувствовал после этих
слов, словно бы какая-то гора у него с плеч скатилась.
Затем вот что: все
дела ведите более на
словах, а не на бумаге, чтобы никаких улик не оставалось, а если иногда необходимость
и заставит писать, то старайтесь выражаться как-нибудь иносказательно или намеками, но никогда не высказывайтесь открыто
и прямо.
И если в этих учреждениях есть уже наши, то не должны ли мы благодарить их, преклоняться, благословлять, даже благоговеть пред великим гражданским подвигом этих самоотверженных людей, которые ради пользы великого
дела не задумались навлечь на себя общественное нерасположение, недоверие, презрение, одним
словом, решились покрыть себя позором имени шпиона.
И вместе с этими
словами она кинула на него ясный, мягко улыбающийся взгляд, в котором он почувствовал примиренье
и забвение,
и светлый
и радостный, с облегченной душой, с бесповоротной решимостью на новое
дело, Хвалынцев подошел к своему идолу.
Она не изукрашивала его, не глядела на него сквозь радужную призму,
словом, не творила себе из него кумира,
и между тем так много
и глубоко полюбила его, — даже глубже
и более, чем сама могла думать до
дней, последовавших за окончательной разлукой.
Слова: «ассоциация, труд, капитал, разделение труда, индифферентизм,
дело, подлость, подлецы, правомерность, целесообразность, коммунизм, прогрессизм, социализм, позитивизм, реализм»
и т. п. каскадом лились с языка Лидиньки, которая с переездом в Петербург, как заметила теперь Стрешнева, стала еще бойче
и в известном направлении полированнее.
У Лидиньки Затц чуть ли не каждую неделю являлись какие-нибудь новые великие начинания: то она на юридическом факультете лекции слушает, то в анатомический театр в медицинскую академию бегает
и все норовит «запустить скальпель в кадавер» (Лидинька очень любит такие
слова), то она швейному, то переплетному
делу обучается, то в наборщицы поступает, то стенографии учится, то в акушерки готовится, то вдруг детей обучает
и открывает у себя бесплатную школу.
Публики собралось гораздо более тысячи человек: тут присутствовали литераторы
и ученые всех кружков
и партий, люди великосветские
и среднего класса, моряки, студенты, военные, особенно генерального штаба, —
словом, на этом вечере было необыкновенно удачно собрано все образованное меньшинство Петербурга, который до того
дня еще не запомнил более многочисленного
и блистательного собрания на литературных чтениях.
—
Словом, все что можешь — все плети
и путай в
дело:
и нужное,
и не нужное, лишь бы самому как-нибудь вынырнуть.
Это было на другой
день после только что описанной истории. Бейгуш свято держал свое
слово: пан грабя получил пять процентов
и тонкий обед по собственному заказу.
Офицеры гвардии
и отставные солдаты, чиновники, пажи, гимназисты
и студенты, лицеисты
и правоведы, денди в изящнейших пальто, с пенсне на носу,
и пролетарии с Сенной площади, священники, негоцианты, капиталисты
и нищие, лица заслуженные
и простые работники, баре
и мещане, —
словом, все, кто только мог, посильно помогали
делу; карабкались на подмостки пожарных машин
и, облитые потоками грязной воды, обсыпанные пеплом, под дождем сыплющихся искр
и углей, усердно качали
и качали воду, опустошая на всех пунктах целые сотни бочек.
Ряд величайших
и самых нелепых противоречий
слова с
делом,
дела с живою жизнью
и здравым смыслом!
Теперь два
слова об этом самом русском обществе: в нем очень сильно бродильное начало; оно само, пожалуй, не знает хорошенько, чего ему хочется, потому что вся сумма его национальной жизни в последнее время показывает какую-то непроходимую, темную путаницу понятий
и отношений; но во всей этой нелепой путанице для нас ясны две вещи: сильное брожение
и подготовленное нами же сочувствие нашему
делу.