Неточные совпадения
На эту тему я много
раз говорил с Филатром. Но этот симпатичный человек не
был еще тронут прощальной рукой Несбывшегося, а потому мои объяснения не волновали его. Он спрашивал меня обо всем этом и слушал довольно спокойно, но с глубоким вниманием, признавая мою тревогу и пытаясь ее усвоить.
Я видел хозяина всего один
раз, когда платил деньги. То
был грузный человек с лицом кавалериста и тихими, вытолкнутыми на собеседника голубыми глазами. Зайдя получить плату, он не проявил ни любопытства, ни оживления, как если бы видел меня каждый день.
Несколько волосатых рук, вытянувшись над ее чемоданами, бродили по воздуху, ожидая момента схватить и помчать, но все это, по-видимому, мало ее касалось,
раз не
был еще решен вопрос о гостинице.
Не знаю, почему в тот вечер так назойливо представилось мне это воспоминание; но я готов
был признать, что его тон необъяснимо связан со сценой на набережной. Дремота вила сумеречный узор. Я стал думать о девушке, на этот
раз с поздним раскаянием.
Уместны ли в той игре, какую я вел сам с собой, банальная осторожность? бесцельное самолюбие? даже — сомнение? Не отказался ли я от входа в уже раскрытую дверь только потому, что слишком хорошо помнил большие и маленькие лжи прошлого?
Был полный звук, верный тон — я слышал его, но заткнул уши, мнительно вспоминал прежние какофонии. Что, если мелодия
была предложена истинным на сей
раз оркестром?
Я
был один, в тишине, отмериваемой стуком часов. Тишина мчалась, и я ушел в область спутанных очертаний. Два
раза подходил сон, а затем я уже не слышал и не помнил его приближения.
Я
был заинтересован своими картами, однако начинал хотеть
есть и потому с удовольствием слышал, как Дэлия Стерс назначила подавать в одиннадцать, следовательно, через час. Я соображал также,
будут ли на этот
раз пирожки с ветчиной, которые я очень любил и не
ел нигде таких вкусных, как здесь, причем Дэлия уверяла, что это выходит случайно.
Не знаю, что подействовало неприятнее — грубость Геза или этот его странный порыв. Пожав плечами, я спустился на берег и, значительно отойдя, обернулся, еще
раз увидев высокие мачты «Бегущей по волнам», с уверенностью, что Гез или Браун, или оба они вместе, должны
будут отнестись к моему намерению самым положительным образом.
Среди немногих посетителей я увидел взволнованного матроса, который, размахивая забытым в возбуждении стаканом вина и не
раз собираясь его
выпить, но опять забывая, крепил свою речь резкой жестикуляцией, обращаясь к компании моряков, занимавших угловой стол. Пока я задерживался у стойки, стукнуло мне в слух слово «Гез», отчего я, также забыв свой стакан, немедленно повернулся и вслушался.
Так как я разговаривал с ним первый
раз в жизни, а он меня совершенно не знал, — не
было опасений, что наш разговор выйдет из делового тона в сомнительный, сочувствующий тон, почти неизбежный, если дело касается лечебной морской прогулки.
Он молчал, трудясь над задачей, которую я поставил ему ферзью и конем. Внезапно он смешал фигуры и объявил, что проиграл партию. Так повторилось два
раза; наконец я обманул его ложной надеждой и объявил мат в семь ходов. Гез
был красен от раздражения. Когда он ссыпал шахматы в ящик стола, его руки дрожали.
Хотя я видел девушку всего
раз, на расстоянии, и не говорил с ней, — это воспоминание стояло в особом порядке. Увидеть ее портрет среди вещей Геза
было для меня словно живая встреча. Впечатление повторилось, но — теперь — резко и тяжело; оно неестественно соединялось с личностью Геза. В это время Синкрайт сказал...
Улегшись, я закрыл глаза, скоро опять открыв их. При этом моем состоянии сон
был прекрасной, но наивной выдумкой. Я лежал так долго, еще
раз обдумывая события вечера, а также объяснение с Гезом завтра утром, которое считал неизбежным. Я стал наконец надеяться, что, когда Гез очнется — если только он сможет очнуться, — я сумею заставить его искупить дикую выходку, в которой он едва ли не раскаивается уже теперь. Увы, я мало знал этого человека!
Прежде чем несколько рук успели поймать мою руку, я увернулся и выстрелил два
раза, но Гез отделался только тем, что согнулся, отскочив в сторону. Прицелу помешали толчки. После этого я
был обезоружен и притиснут к стене. Меня держали так крепко, что я мог только поворачивать голову.
Я захотел
пить и, так как бочонок для воды оказался пуст, осушил бутылку вина. На этот
раз оно не произвело обыкновенного действия. Мое состояние
было ни нормально, ни эксцессивно — особое состояние, которое не с чем сравнить, — разве лишь с выходом из темных пещер на приветливую траву. Я греб к югу, пристально рассматривая горизонт.
— Вот это правильная
была мысль. Я всегда говорил, что, сидя на месте и читая биржевые газеты, как
раз купишь хлопок вместо пеньки или патоки.
— Вы правильно поступили, — обратилась она ко мне. — Лучше умереть, чем
быть избитым и выброшенным за борт,
раз такое злодейство. Отчего же вы не дадите виски? Смотри, он ее зажал!
— В прошлый
раз она наступила на гвоздь, — сказал Тоббоган, подвигая мне сковороду и начиная
есть сам. — Она, знаете, неосторожна; как-то чуть не упала за борт.
Шлюпка подошла к намеченному месту — каменной лестнице, спускающейся к квадратной площадке, и
была привязана к кольцу, ввинченному в плиту. Все повысыпали наверх. Проктор запер вокруг весел цепь, повесил замок, и мы разделились. Как
раз неподалеку
была гостиница.
Чем более я наблюдал окружающее, два
раза перейдя прибрежную площадь, прежде чем окончательно избрал направление, тем яснее видел, что карнавал не
был искусственным весельем, ни весельем по обязанности или приказу, — горожане
были действительно одержимы размахом, какой получила затея, и теперь размах этот бесконечно увлекал их, утоляя, может
быть, давно нараставшую жажду всеобщего пестрого оглушения.
После того как Сениэль разорился и остался только один платеж, по которому заплатить
было нечем, Гез предложил Сениэлю спасти тщательно хранимое, как память о жене, судно, которое она очень любила и не
раз путешествовала на нем, — фиктивной передачей его в собственность капитану.
Первым, как я упомянул, вбежал дородный человек. Он растерялся. Затем, среди
разом нахлынувшей толпы — человек пятнадцати — появилась молодая женщина или девушка, в светлом полосатом костюме и шляпе с цветами. Она
была тесно окружена и внимательно, осторожно спокойна. Я заставил себя узнать ее. Это
была Биче Сениэль, сказавшая, едва вошла и заметила, что я тут: «Эти люди мне неизвестны».
Пока происходили эти объяснения, я
был так оглушен, сбит и противоречив в мыслях, что, хотя избегал подолгу смотреть на Биче, все же еще
раз спросил ее взглядом, незаметно для других, и тотчас же ее взгляд мне точно сказал: «Нет».
Рассказав, что Гез останавливается у него четвертый
раз, платил хорошо, щедро давал прислуге, иногда не ночевал дома и
был, в общем, беспокойным гостем, Гарден получил предложение перейти к делу по существу.
Был я еще вечером —
раз, два, три
раза, — и безуспешно.
Я постучал на голос; каюта находилась против трапа, и я в ней не
был ни
разу.
— Много удалось сделать, — заявил он. — Я
был у следователя, и он обещал, что Биче
будет выделена из дела как материал для газет, а также в смысле ее личного присутствия на суде. Она пришлет свое показание письменно. Но я
был еще кое-где и всюду оставлял деньги. Можно
было подумать, что у меня карманы прорезаны. Биче, вы
будете хоть еще
раз покупать корабли?
— Всегда, как только мое право нарушит кто-нибудь. Но я действительно получила урок. Мне
было не так весело, — обратилась она ко мне, — чтобы я захотела тронуть еще
раз что-нибудь сыплющееся на голову. Но нельзя
было подумать.
Она еще не садилась. Пока Ботвель разговаривал с поваром и агентом, Биче обошла салон, рассматривая обстановку с таким вниманием, как если бы первый
раз была здесь. Однажды ее взгляд расширился и затих, и, проследив его направление, я увидел, что она смотрит на сломанную женскую гребенку, лежавшую на буфете.
— Когда-нибудь мы встретимся,
быть может, и поговорим еще
раз. Не так это просто. Вы слышали, что произошло ночью?
Я не сразу понял, о чем спрашивает она. Встав сам, я знал без дальнейших объяснений, что вижу Биче последний
раз; последний
раз говорю с нею; моя тревога вчера и сегодня
была верным предчувствием. Я вспомнил, что надо ответить.