Неточные совпадения
Он последний в роде
графов Белавиных, и
хотя со стороны матери у него были в Петербурге родственные связи, но ввиду того, что его отец еще вскоре после свадьбы разошелся с родными своей жены, эти родственники знали о сыне враждебно относящегося к ним человека — некоторые только понаслышке, а некоторые по встречам в великосветских гостиных.
Не таким казался
граф,
хотя его прошлое — это знали все — не было безукоризнено. Но кто не отдавал дань юности? Кто не был в молодых годах мотыльком, летящим на яркое пламя доступной женщины?
— Ого! Как
хотите, так я беру
графа… — встала балетная Маруся — это была она — и вышла из кабинета.
Так было и с
графом,
хотя в глубине его души, надо сознаться, шевелилось сознание полной невинности его жены, но он не
хотел прислушиваться к этому внутреннему голосу, так как иначе чем же был он перед этой «святой женщиной».
Более года прошло со дня свадьбы, и кроме роковой ночи у Кюба на совести
графа Белавина не было ни одного упрека. Его бывшие товарищи по кутежам стали относиться с уважением к происшедшей в нем перемене,
хотя сначала с легкой усмешкой говорили о
графе Владимире, как о верном муже и любящем отце.
Вкусный обед, политый обильно вином, прошел оживленно,
хотя граф Белавин ощутил неприятное чувство. Приехавший с волжских палестин, князь Адуев оказался более в курсе светской и полусветской жизни Петербурга, нежели он — истый петербуржец.
— Неужели это женитьба сделала меня таким смешным, отсталым от жизни… — думал
граф. — Нет, слуга покорный, я
хочу жить… При моих средствах…
Граф не
хотел и слышать об отъезде своего друга в день его приезда, и Федор Дмитриевич волей-неволей должен был остаться в Киеве два дня, два тяжелых дня.
Если бы Караулов жил в Петербурге и имел
хотя бы небольшое соприкосновение с представителями петербургского света, он узнал бы, что его друг
граф Владимир был недавний герой пикантной истории, жертвой которой была одна молоденькая артистка, прямо с курсов пения попавшая в круговорот «веселящегося Петербурга». Ее звали Иреной.
— Что ты
хочешь этим сказать теперь? — спросил
граф.
— Ничуть, моя крошка… — с пугливой торопливостью сказал
граф. — Если ты не
хочешь…
— Я у вас не спрашиваю отчетов,
граф. Бог судья, что я позволила разорить вам мое состояние, не только не препятствуя, но и не противореча. Но с минуты, когда вам угодно было со мною возбудить этот вопрос, не находите ли вы естественным, что я
хочу позаботиться о будущности моего ребенка и обеспечить его от грозящей нищеты каким-нибудь капиталом?
— Извини меня, мой друг, — сказал
граф Владимир Петрович нежно и вкрадчиво, — если я тебя обидел, то, право, я этого не
хотел… Что же касается до основания, то ты возмутила меня тем, что назвала моего друга простым комедиантом.
А быть может,
граф Владимир Петрович помнил слова упрека, которые он, Караулов, бросил ему в лицо в этом же самом доме несколько лет тому назад, за его слабость к жизненным искушениям, и
хотел наглядно этой обстановкой показать ему, заставивши испытать их на себе, как трудно противостоять этим искушениям, которые сбивают человека с дороги совести и бросают в водовороте страстей.
Хотя Надежда Николаевна не принимала участия в тратах
графа, но она была из тех шатких нравственных созданий, которые добродетельны до тех пор, пока нет соблазна. Сердца она не имела, детей своих не любила, мужа презирала.
Знакомый доктор, лечивший
графа, был молчалив,
хотя и не бескорыстно.
Кроме того,
хотя она и не была способна на продолжительное чувство, но все же привязалась к
графу.
— Увези меня отсюда, — сквозь рыдания говорил
граф, — умоляю тебя, увези меня, я не могу, я не
хочу здесь больше оставаться…
Этого только и
хотел Караулов, но пожимая руку
графа, он понял, что у Владимира Петровича начинается сильная лихорадка; зрачки глаз его были сильно расширены.
Неточные совпадения
Вошед в военную службу, познакомился я с молодым
графом, которого имени я и вспомнить не
хочу.
Вдруг мой
граф сильно наморщился и, обняв меня, сухо: «Счастливый тебе путь, — сказал мне, — а я ласкаюсь, что батюшка не
захочет со мною расстаться».
— Мы с
графом Вронским также не нашли этого удовольствия,
хотя и много ожидали от него».
— Да вот что
хотите, я не могла.
Граф Алексей Кириллыч очень поощрял меня — (произнося слова
граф Алексей Кириллыч, она просительно-робко взглянула на Левина, и он невольно отвечал ей почтительным и утвердительным взглядом) — поощрял меня заняться школой в деревне. Я ходила несколько раз. Они очень милы, но я не могла привязаться к этому делу. Вы говорите — энергию. Энергия основана на любви. А любовь неоткуда взять, приказать нельзя. Вот я полюбила эту девочку, сама не знаю зачем.
Вспомнив, что она
хотела ехать дальше, если нет ответа, она остановила одного артельщика и спросила, нет ли тут кучера с запиской к
графу Вронскому.