Неточные совпадения
— Увы! При настоящем
положении вещей я принужден
был бы отказаться от этой высокой чести. Отказаться
в ваших и даже
в наших общих интересах, если бы вы, понятно, пожелали, чтобы они
были общие, — невозмутимо продолжал он.
Быть может это происходило оттого, что она сама не располагала большими деньгами, глядя из рук мужа, но только ему приходилось прибегать к вымышленным рассказам о бедственном
положении его семьи, о старых студенческих, его беспокоящих, долгах, о чем будто бы ему сообщают и напоминают
в получаемых им из Москвы письмах, и только тогда княгиня, желая его утешить, раскошеливалась, но при этом, — он это заметил, — на ее лицо всегда набегала какая-то тень.
— Приказывать я вам не смею, да это мне
было бы и не к лицу. Вы годитесь мне
в отцы. Но воспользоваться правами, предоставленными не лично мне, а занимаемому мною
положению законом, я не премину… — с достоинством отвечал Леонид Иванович.
— Ведь вы знаете, что мое
положение ужасно, — продолжал он с отчаянием
в голосе, — что я, безумно любя вас, связан навеки с любящей меня девушкой, зародившееся
было чувство к которой поглощено всецело вспыхнувшей вновь к вам любовью.
Причиной такой продолжительной своей болезни он
был сам. Едва он начал приходить
в сознание, как настойчивыми мыслями о прошлом ухудшал свое
положение. Он приказал перевесить портрет княжны Лиды из кабинета
в свою спальню и по целым дням лежал, вперив
в него свои воспаленные глаза. К вечеру происходил пароксизм и начинался бред.
Он, под гнетом безвыходного
положения, решился изображать
в одном из балаганов под Новинским на маслянице дикого человека, причем загримированный индейцем, на глазах публики глотал живую рыбу, терзал и делал вид, что
ест живых голубей.
Ее самолюбие
в течение нескольких лет
было слишком сильно уязвлено мелкими уколами, чтобы изменение ее
положения причинило ей жгучую боль, которая побудила бы ее решиться на открытый протест, но оно внушило ей мысль бороться против своих уничижителей подпольными средствами.
В Петербурге у нее еще
было некоторое знакомство, она могла рассчитывать получить хоть место камеристки, и исподволь выглядывать человека, могущего доставить ей такое
положение (
в непременной встрече с таким человеком она не сомневалась, зная цену своей наружности и решившись не
быть особенно разборчивой
в средствах), при котором мщенье семейству Гариных — отныне единственная цель ее жизни — не останется только искренним, сердечным, сильным желанием, а перейдет
в дело и доставит ее затоптанному
в грязь самолюбию полное торжество.
Баронесса таким образом
была единственным вне Петербурга лицом, к которому она могла обратиться
в ее настоящем
положении, и притом лицом очень подходящим.
— Мое
положение теперь безвыходно, — грустным тоном закончила свой рассказ Александра Яковлевна: — жить
в Петербурге мне запрещено, а вне его только вы, баронесса, знаете меня и,
быть может, не откажетесь принять во мне участие…
А между тем,
в ее настоящем
положении, эта последняя дорога
была для нее единственной.
Княгиня писала, что с удовольствием возьмет к себе рекомендуемую Ольгой Петровной особу, что
будет обращаться с ней соответственно ее несчастному
положению (баронесса не утерпела и,
в общих чертах, не называя, конечно, фамилий, рассказала
в письме Шестовой роман детства и юности Александрины), и что хотя она относительно довольна своей камеристкой Лизой и прогнать ее не имела бы ни духу, ни причивы, но, к счастью, Марго недовольна своей горничной, а потому Лиза переходит к ней.
Для последней
в особенности представлялось обширное поле, так как,
в виду двусмысленного
положения в обществе Александры Яковлевны,
в ее салонах собирались, кроме нескольких заправских артисток, артистки-любительницы, все сплошь близко граничащие с кокотками; большинство же
были мужчины, мало стеснявшиеся с этим артистическим цветником, и почти не выделяя из него и хозяйку.
Было ли это следствием холодности ее натуры вообще, или же семена развития их общего с Александрой Яковлевной учителя, студента Беляева, попали на благородную почву, и княжна Анны стала чужой
в родной среде, относясь к ней с высокомерным презрением и им заменяя невозможный для нее,
в силу ее воспитания и
положения, более явный протест?
— Не
будьте жестоки: я далек от этой мысли: я предлагаю вам руку и сердце, я предлагаю вам мое имя, несмотря на ваше настоящее
положение,
в котором, впрочем, виною опять только я один…
Средства этих родителей
были к тому же далеко не
в блестящем
положении.
Такая неизменность дружбы Виктора Гарина к отставному мужу его сестры имела причиной надежду перехватить у богача Шестова малую толику деньжонок,
в которых князь Гарин очень нуждался. Он, тративший баснословные суммы на подарки Пальм-Швейцарской, платил громадные проценты растовщикам Петербурга и Москвы и, буквально,
был в отчаянном
положении. Страсть его к «божественной» Александре Яковлевне не уменьшалась, а, напротив, росла не по дням, а по часам. Та искусно поддерживала ее, идя к намеченной ею цели.
Несмотря, впрочем, на такое легкое срывание значительных кушей,
положение его дел вообще и состояние его духа
в описываемое нами время
было из незавидных.
— Понимаю, и
в лучшем виде обделаю,
будьте покойны, такого мозгляка, как Сироткин, я отшвырну сажени на две — теперь половодье, лодку опрокинем у берега,
напоим мы его до
положения риз — он и не почувствует, как у прапраотца Адама, не проспясь очутится, — цинично захохотал Князев.
Он не спросил только ничего о той фразе письма, которым Николай Леопольдович извещал его о намерении перенести свою адвокатскую деятельность
в Петербург, а эта фраза
была следующая: «одной из причин, побуждающих меня принять это решение, да пожалуй и главной, служить весьма и весьма шаткое
положение ваших дел».
Кроме «интересного
положения» Агнессы Михайловны,
в семье Боровиковых, за описываемое нами время, случилось еще довольно крупное происшествие. Константин Боровиков влюбился и, вопреки желанию своей матери, вступил
в брак с некоей некрасивой, но удалой и разбитной барыней, Ольгой Александровной Мосовой. Мечты Марьи Викентьевны о невесте для своего сына с миллионным приданым, таким образом,
были разрушены.
— Вот то-то и нехорошо, что столько лет не считались. Я вам предлагал не раз, а вы всегда, что называется, и руками, и ногат отмахивались, а между тем вы бы знали
положение ваших дел, и это знание повлияло бы на вас
быть может убедительнее моих просьб не сорить деньгами. Теперь же наступил момент, что я выдать вам просимую сумму
в затруднении.
Его
положение теперь
было иное, чем
в Москве: он жил с матерью и располагал снова независимыми средствами, хотя и небольшими.
Им все казалось, что это только временное затруднение, что не нынче, завтра они снова
будут в прежнем
положении — надо только переждать.
Княгиня Анна Шестова имела свое более чем независимое состояние и, не смотря на
положение соломенной вдовы, сумела занять почетное место среди петербургского большого света, тем более, что все симпатии
были далеко не на стороне ее мужа, не забытого
в высшем кругу только по имени, но считавшегося потерянным из общества навсегда.
Положение Путилова и его жены
в высшем петербургском свете
было таким образом упрочено.
Единственная моя просьба к вам
будет та, чтобы свадьба
была не
в Петербурге, так, как вы сами, надеюсь, понимаете, что независимо от ваших превосходных нравственных качеств, которые я всецело признаю и которыми вы сумели внушить моему сыну такую горячую и продолжительную к вам привязанность, разница вашего и его общественного
положения невольно возбудит для меня и даже для него неприятную, а для вас совершенно ненужную огласку
в свете, возбудить толки и пересуды…
Николай Леопольдович действительно выдал ей такую бумагу, обеспокоенный известиями, полученными им стороной из суда о
положении его дел. Эта
было вскоре после примирения с князем. Он просил ее повлиять на последнего
в смысле дачи им благоприятных для него показаний, как по своему делу, так и по делу Луганского, и обещал ей за это, по благополучном окончании обоих дел, выдать згу сумму. Об этой бумаге знал и князь.
— Ну, многие из них очень сильны! Вы, Агнесса Михайловна, — обратился он к Зыковой, — уж уговорите князя, чтобы он на меня не сердился… Объясните ему, что я
был в таком
положении… только что получил это проклятую повестку…
Николай Леопольдович похудел, как-то осунулся, даже поседел немного, словом изменился физически, нравственно же, видимо,
был бодр. Он
был почти весел.
Было ли это
в силу того, что он уже свыкся с своим
положением, привык к мысли об ожидающей его перемене жизни, надеялся ли, как его окружающие, или же
был уверен, что с деньгами он не пропадет, даже превратившись коловратностью судьбы
в архангельского мещанина. Вероятнее всего, что его укрепляла последняя мысль.