Неточные совпадения
И в этом свете по-иному
является этот мир, получается совершенно другой вкус, новое ощущение
бытия — чувствование мира как удаленного от Бога, но вместе с тем от Него зависящего.
Ибо и это ничто не есть круглый нуль, но
является величиной в высшей степени положительною: именно здесь разумеется то, что существует под покрывалом Майи [В древнеиндийской философии Майа означает иллюзорность
бытия; под «покрывалом Майи» скрывается истинная сущность вселенной.], которое только застилает наш взор миром явлений; это положительное ничто и составляет подлинную, хотя и трансцендентную для нас действительность, по отношению к которой и установляется типически религиозное отношение.
Т. 1. С. 305.]. «Поэтому, если существование Бога доказывается в нашем чувстве, то и оно
является столь же случайным, как и все другое, чему может быть приписано
бытие.
Нахождение, живое приобщение к Истине
явилось бы тем самым и преодолением философии, ибо сама философия проистекает из той расщепленности
бытия, его неистинности, при котором мышление оказывается обособленной областью духа, — «отвлеченным».
Ибо как μη, так и ου для ά отрицательного богословия
являются уже некоторыми положительными высказываниями о
бытии и тем самым относятся к имманентному, дневному, космическому сознанию, различающему свет
бытия и тени небытия, выявленность форм и сумерки потенциальности.
Учение Платона об идеях, вершиной которых
является идея Блага, само Божество, необходимо имеет два аспекта, вверх и вниз: идеи имеют самосущее
бытие в «умном месте», представляя собой нечто трансцендентное мировому
бытию, как быванию, но они же его собой обосновывают,
бытие причастно им, а они
бытию, между двумя мирами существует неразрывная связь — причины и следствия, основы и произведения, эроса и его предмета и т. д.
Карпов: ч. III, 341, прим.), именно диалектики понятия единого, το εν, которое в одном смысле
является совершенно трансцендентным
бытию и есть в этом смысле ничто, напротив, в другом смысле оно содержит в себе все и принимает в себя все разнообразие форм.
Однако им принадлежит самостоятельное
бытие в том смысле, что они
являются онтологическим prius [Первооснова, основание (лат.); букв.: предыдущее, предшествующее, первичное.] вещей, в силу которого возможность (δυνάμει δν) переходит в действительность (ενεργεία öv), причем каждая форма имеет пребывающее, вечное существование, а совокупность форм образует их иерархию или организм.
Ведь оно не ищет ничего, чтобы существовать или благополучно существовать или вообще иметь почву, ибо раз оно
является основанием другого, то
бытие свое и благосостояние оно имеет не от другого, — что могло бы иметь такое значение для него вне его самого?
Ibid., 148: «о ή ποιότητα οΐόμενος εχειν τον θεόν ή μη ένα είναι, ή μη άγέννητον καί άφθαρτον ή μη ατρεπτον, εαυτόν αδικεί, ου θεόν… δει γαρ ήγεΐσθαι και αποιον αυτόν εϊναι και άφθαρτον καί ατρεπτον» (кто мыслит, что Бог или имеет качества, или не
является единым, или нерожденным, или бессмертным, или неизменным, себя обижает, а не Бога… ибо надо думать, что Он и бескачественен, и бессмертен, и неизменен).], чистым и не имеющим никакого определенного признака
бытием (ψιλήν άνευ χαρακτήρας ϋπαρξι ν) [Quod. D. s. Unmut.
Эта филоновская идея, получившая большое распространение и в христианском богословии,
является в известном смысле чистейшим недоразумением: если отрицательное богословие ничего не может утверждать о Боге, то, ясным образом, не может утверждать и Его
бытия.
Излюбленным его литературным приемом
является гипербола: богословствование всегда определяется как ύμνεΐν [Прославление (греч.).], понятия постоянно комбинируются с υπέρ, d — privativum, αυτό — (ή ύπερούσιος ΰπαρξις, ή ύπέρθεος θεότης, ή ύπεράγαθος αγαθότης, οίναιτίως αύτοθεότης [Греч, приставки, означающие над-, выше-, сверх-; не-, без-; сам-, само — (сверх-сущностное
бытие; сверхбожественная божественность, сверхблагое благо, пламенеющее самообожение).] и под.).
«То, что подлинно есть благо по сущности своей, не есть ни начало, ни цель, ни причина
бытия, и не имеет отношения к тому, что
является источником движения к причине
бытия» [Migne, 90, col. 1177 (Diversa capita ad theologian! et oeconomiam spectantia deque virtute ac vitio, β).
Он исходит из противопоставления совершенного и несовершенного или же тварного
бытия: первое есть единое, обнимающее в себе все, в нем нет дробности и обособления, второе же/
является как нечто, то или это.
В этом понимании небытие, как еще-небытие или пока-небытие,
является той меональной тьмою, в которой таится, однако же, все, подобно тому как дневным светом изводится к
бытию и обнаруживается все, скрывавшееся под покровом ночной тьмы.
№ 1–3, 5–8).], и
является потребность искупления от мирового
бытия; в отдаленной перспективе рисуется возвращение к первоначальному безразличию, абсолютной ночи Ничто.
311.]. «Во власти Бога стояло эту возможность вне-себя-бытия, которое
являлось ему лишь как таковая (an sich selbst), эту возможную инакость (Andernheit) постоянно удерживать у себя как только возможность.
«Я прошу вас, — резюмирует Шеллинг, — считать установленным следующее: 1) Существо того, что Н. 3. называет Сыном, есть вечно в Боге и как поглощенное в actus purissimus божественной жизни, само с Богом, θεός. 2) С того момента (von da), как Отец усматривает в образах своего
бытия возможность другого
бытия, или того момента, как ему эти образы
являются как потенции, т. е., стало быть, от вечности, с того момента как он есть Отец, вторая потенция представляется ему как будущий Сын, он, стало быть, уже имеет в ней будущего Сына, которого он в ней наперед познает, в котором он собственно принимает план (Vorsatz) мира.
В ней отводится соответствующее место творчески-катастрофическим моментам
бытия, каковыми
являются в жизни отдельного лица его рождение и смерть, а в жизни мира — его сотворение и конец, или новое творение («се творю все новое».
Занимая место между Богом и миром, София пребывает и между
бытием, и сверхбытием, не будучи ни тем, ни другим или же
являясь обоими зараз.
Но они совершенно бесполезны как для познания других вещей, так и
бытия их, ибо не находятся в причастных им вещах;· ведь в таком случае они могли бы, быть может,
являться причиной в таком смысле, как примесь белого есть причина того, что нечто бело…
Дети в своем мышлении
являются выше или ниже логического разума, но во всяком случае вне его, и тем не менее сам воплотившийся Логос мира указал в них норму совершенного
бытия, «ибо им принадлежит Царствие Божие» [Точнее: «ибо таковых есть Царство Небесное» (Мф. 19:14).
Поэтому всякое ««материальное»
бытие индивидуально в дурном смысле: основой индивидуации
является здесь дивидуация [Деление (лат.).], раздробленность.
В своем комментарии к этому творению Ареопагита св. Максим Исповедник говорит следующее: «Мы сказали, что если Бог, сверхсущественно сущий (ύπερουσίως δν), называется безначальным и всего виновником, то антитезой, предлогом
бытия и бессущностным (εσχατον των όντων και οίνούσιον) подобно тому, как Бог сверхсущностен,
является материя (Ολη), она называется и не (μη) существующим и существующим в (εν) Боге, возникая благодаря Его благости, и через смещение с чувственным становится не вполне злом и не вполне добром, обнаруживаясь через неустойчивое (αστατον).
Не в этом действии, чрез которое возникает язычество,
является Он Христом, но Он уже есть Христос, когда Он совершает это действие, ибо это действие (эта власть над отпавшим
бытием) дано Ему, лишь насколько Он уже есть Христос, т. е. помазанник Божий, предназначенный Богом быть наследником и господином» [Schelling.
Это ее свойство по существу также не связано с теперешним греховным состоянием человечества, ибо и в райском своем состоянии человечество имело ту же основу
бытия в творческой свободе своей (благодаря чему и
явилась возможность грехопадения).
«Соборное» искусство хочет проникнуть до той глубины
бытия, где все и всё
является единым; стремясь к действенности, оно ищет снять заклятие рампы с ее обманным иллюзионизмом.
Каждая человеческая личность, имея для-себя-бытие,
является своим абсолютным центром; но она же и не имеет самостоятельного
бытия, свой центр находя вне себя, в целом.