Все, что я скажу в этой книге, будет дерзающей попыткой сказать «что-то», а не «о чем-то», и дерзость
свою я оправдываю так же, как оправдывал ее Хомяков.
Неточные совпадения
Хомяков хорошо говорит о
своей властной уверенности, о
своем дерзновении, о
своем непомерном притязании: «этим правом, этой силой, этой властью обязан
я только счастью быть сыном Церкви, а вовсе не какой-либо личной моей силе.
Законы моей страны — не гносеологические законы, в
своей стране
я не совершаю гносеологических преступлений, потому что такой буржуазной классификации преступлений не существует на моей родине.
Тот взгляд на связь философии с религией, который
я здесь высказываю, может и должен найти
свое гносеологическое выражение; моя точка зрения предполагает и определенную гносеологию, резко отличную от гносеологии «критической».
Да простит
мне читатель интуитивно-афористическую форму изложения, преобладающую в этой книге. Но форма эта не случайно явилась и не выдумана, форма эта внутренне неизбежна, она вытекает из основного устремления духа и не может быть иной. Для
меня вера есть знание, самое высшее и самое истинное знание, и странно было бы требовать, чтобы
я дискурсивно и доказательно обосновывал и оправдывал
свою веру, т. е. подчинял ее низшему и менее достоверному знанию.
Скептицизм всегда корыстен, всегда есть болезненная гипертрофия чувства
своего малого «
я».
Та же неспособность выйти из
своего «
я» есть и в рационализме.
Вера есть раскрытие в
своем «
я» иного, божественного, выход из «
я» и отдавание себя высшему.
Я не хочу, цельным духом
своим не хочу находиться во власти номинализма языка и формализма логики, для которых «бытие» форма суждения, во всяком изреченном «есть» дана лишь часть суждения.
Самомнение критической философии, ведущей
свое летосчисление с «коперниковского» переворота Канта, представляется
мне ни на чем не основанным.
Значит, в процессе познания внешнего мира объект трансцендентен в отношении к познающему
я, но, несмотря на это, он остается имманентным самому процессу знания; следовательно, знание о внешнем мире есть процесс, одною
своею стороною разыгрывающий в мире не-я (материал знания), а другой стороной совершающийся в мире «
я» (сравнивание)».
Бог давно говорил уже избранному народу
Своему через пророка Исаию: «К чему
Мне множество жертв ваших?
Только соборная, церковная мистика, которую
я условно называю объективной, имеет
своей основой реальное преосуществление, обладает тайной связи с историей, с преображением мира как сущего.
Я бы охотно назвал
свою философию магическим реализмом или, точнее, мистическим реализмом: реализмом потому, что она требует от человека, чтобы он проснулся, а не заснул.
Я говорил уже, что оккультизм в преобладающей и легко распространяющейся
своей форме есть интеллигентское сектантство, интеллигентский гностицизм и потому разделяет судьбу сектантства и гностицизма.
Я чувствую отвращение к
своей жизни, к самому себе, но отсюда далеко еще до рождения к новой жизни».
Борис. Нельзя мне, Катя. Не по
своей я воле еду: дядя посылает, уж и лошади готовы; я только отпросился у дяди на минуточку, хотел хоть с местом-то тем проститься, где мы с тобой виделись.
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам кажется только, что близко; а вы вообразите себе, что далеко. Как бы
я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в
свои объятия.
Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по
своей части, а
я отправлюсь сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Анна Андреевна. Помилуйте,
я никак не смею принять на
свой счет…
Я думаю, вам после столицы вояжировка показалась очень неприятною.
Хлестаков (раскланиваясь).Как
я счастлив, сударыня, что имею в
своем роде удовольствие вас видеть.
Унтер-офицерша. Да делать-то, конечно, нечего. А за ошибку-то повели ему заплатить штраф.
Мне от
своего счастья неча отказываться, а деньги бы
мне теперь очень пригодились.