Неточные совпадения
Русская философия строилась еще до мирового кризиса
культуры, до последнего обострения трагедии познания.
Трагедия творчества и кризис
культуры с особенной остротой переживаются
русским гением.
В строе
русской души есть противление тому творчеству, которое создает дурно-бесконечную, буржуазно-серединную
культуру, есть жажда творчества, которое создает новую жизнь и иной мир.
Русская душа берет на себя бремя мировой ответственности, и потому не может она творить ценности
культуры так, как творит душа латинская или германская.
Трагедия творчества и кризис
культуры достигли последнего заострения у великих
русских писателей: у Гоголя, у Достоевского, у Толстого.
Русский мессианизм может быть признан и западным человеком, чтящим свою великую и священную
культуру, и даже признается иными пророчественно настроенными западными людьми.
Историческая задача
русского самосознания — различить и разделить
русскую сверхкультурность и
русскую докультурность, логос кризиса
культуры на
русских вершинах и дикий хаос в
русских низах.
Русский человек даже высокой
культуры безмерно свободнее в своих исканиях и сильнее в своих творческих порывах.
Собрания эти были замечательны, как первая встреча представителей
русской культуры и литературы, заболевшей религиозным беспокойством, с представителями традиционно-православной церковной иерархии.
Не раз случалось и так, что «знатные иностранцы», пораженные настойчивостью, с которою старики усиливались прорваться в ряды «милых негодяев», взглядывали на них с недоумением, как бы вопрошая: откуда эти выходцы? — на что прочие бесшабашные советники, разумеется, поспешали объяснить, что это загнившие продукты дореформенной
русской культуры, не имеющие никакого понятия об «увенчании здания» 20.
И за всем тем никогда никто в целом мире так не тосковал, как тоскуем мы, представители
русской культуры. Мы чувствуем, что жизнь уходит от нас, и хотя цепляемся за нее при пособии «содействия», но все-таки не можем не сознавать, что это совсем не та жизнь, которой бы мы, по культурности своей, заслуживали. Хотя предки наши назывались только чистопсовыми, но они многого не понимали из тех подлостей, которые нам, как свои пять пальцев, известны.
Неточные совпадения
— «
Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства духовного,
культуры, той идеальной силы и творческой деятельности человеческого духа, которая влечет его к овладению миром и очеловечению человека, к обогащению своей жизни ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
Эти мещанские плоды европейской
культуры вызывали негодование Герцена, отвращение К. Леонтьева, и для всякой характерно
русской души не сладостны эти плоды.
Славянская идея и славянское единение невозможны, если
русский и православный тип славянства признается полной и исключительной истиной, не нуждающейся ни в каком дополнении и ни в каком существовании других типов славянской
культуры.
Западный человек творит ценности, созидает цвет
культуры, у него есть самодовлеющая любовь к ценностям;
русский человек ищет спасения, творчество ценностей для него всегда немного подозрительно.
Некоторые славянофильствующие и в наши горестные дни думают, что если мы,
русские, станем активными в отношении к государству и
культуре, овладевающими и упорядочивающими, если начнем из глубины своего духа создавать новую, свободную общественность и необходимые нам материальные орудия, если вступим на путь технического развития, то во всем будем подобными немцам и потеряем нашу самобытность.