Запрети мне...

Элена Макнамара

Она живёт в моём доме. Спит в постели моего сына, а по ночам разгуливает по коридорам в чём мать родила. Смотрит на меня своими огромными синими глазищами… провоцирует, притягивает, расшатывая мой мир. Я бегу от неё и от своих низменных желаний и молю… Молю запретить мне её желать… Мои родители оставили меня совсем одну в этом мире. Нелепая случайность забрала их жизни, и если бы не ОН, я бы не выжила. Он обогрел меня и подарил надежду, растопил лёд в моём застывшем сердце. Всю жизнь я помнила о своём спасителе. И думала, что никогда его больше не увижу…

Глава 5. Свидание третье, часть вторая

Матвей не выглядит злым и раздосадованным. Наоборот, к нему, кажется, вернулась прежняя лёгкость. Но говоря вроде бы в шутку, он одаривает меня таким взглядом, что ставит под сомнение кажущуюся беззаботность.

Мне становится нечем дышать. Наверное, именно сейчас я понимаю, на что действительно подписалась и с каким опасным парнем имею дело. О потенциальной опасности его отца и говорить не приходится…

— Подумай об этом, Мира, — поигрывает бровями парень. — Ты получишь жизнь в достатке. У тебя будет всё, чего ты была лишена: дом, машина, деньги… А я получу возможность принимать самостоятельные решения. Все будут счастливы.

— Это сложно назвать счастьем, — отзываюсь бесцветно. — Брак и рождение детей… Всё это я планирую лишь по любви.

— Чушь! — отбривает Матвей. — Любовь — это просто слово из шести букв, не больше. Эти шесть букв не обеспечат твоё будущее.

— Но ты же не любишь меня! — мой голос срывается на писк.

— И ты тоже можешь не любить меня, — он пожимает плечами. — Возможно, я даже позволю тебе небольшие интрижки на стороне, чтобы ты чувствовала себя желанной.

Мне становится тошно. Как в этом двадцатилетнем парне помещается столько цинизма?

— Я не пойду на это, — отрезаю, делая свой голос строгим. — Согласна на игру, готова притвориться твоей невестой, но на этом всё. Ты получишь отсрочку, а дальше сам думай, как получить амнистию!

— Как хочешь, — сухо бросает парень. — Значит, навсегда останешься нищенкой.

Отвернувшись к окну, смаргиваю навернувшиеся на глаза слёзы. Рука Матвея тут же ложится на мою коленку.

— Маленькая… Обидчивая… Ранимая. Тебе будет сложно жить в этом большом мире, Мира.

Скидываю его руку, и он тут же сжимает её в кулак, неистово стискивая до хруста в пальцах.

— Постарайся не проявлять чрезмерную строптивость в компании моих друзей, — говорит Матвей со сталью в голосе. — Будь послушной, поняла?

Я киваю, не глядя на него. Мне всё ещё жаль парня, потому что… Потому что он одинок. Вижу, что одинок. Наверное, даже себя в нём вижу.

Через двадцать минут мы прибываем на место. Большое мрачное здание в каком-то глухом районе очень слабо напоминает клуб для золотой молодёжи, и я не решаюсь выйти из машины. Матвей открывает для меня дверь и подаёт руку.

— Пойдём, крошка. Тебе понравится.

Он вновь выглядит расслабленно и беззаботно. Лучезарно улыбается, демонстрируя притягательные ямочки на щеках.

— Что это за место? — всё-таки вкладываю ладонь в его руку и выбираюсь из машины.

— Это здание стоит на балансе города, но так как здесь обитаем мы, с ним ничего не могут сделать, — хмыкает Матвей. — Его начинали реконструировать, но мы за одну ночь превратили все труды в прах.

— Зачем?

— Затем, что мы так развлекаемся. Можешь называть это бунтом богатых и испорченных.

Именно так мне и хочется это назвать.

— Чего вы добиваетесь?

— Хотим доказать таким людям, как мой отец, что всегда найдутся несогласные, — он пожимает плечами. — Из здания хотят сделать очередной банк или какой-то притон, подпольное казино… Не знаю точно. Но знаю, что этот район нуждается в школе.

— О-о! Так вы борцы за правое дело? — я не могу скрыть восхищения.

— Нет, — Матвей качает головой. — Нам просто нравится действовать вопреки.

Ничего не понимаю… Он словно стесняется своих благих намерений. Или действительно ими не руководствуется?

Как только подходим ближе к зданию, слышу музыку. Тяжёлые аккорды буквально бьют по моим расшатанным нервам, и я замираю на месте.

— Что мне говорить твоим друзьям? — маскирую страх под сомнение.

— То же, что будешь говорить моему отцу. Пусть это будет генеральной репетицией, — Матвей бесцеремонно подталкивает меня к двери. — И самое главное — держись всё время рядом. Не забывай, где находишься.

Не лучшее напутствие. Страх усиливается, и я с трудом перебираю онемевшими ногами, проходя внутрь.

Внутри здание оказывается таким же ветхим, как и снаружи. Почти все окна разбиты, стены расписаны пёстрой аэрографией и нецензурными словечками. В некоторых местах отсутствует пол, и зияют чёрные дыры. От царящей вокруг атмосферы растекается холодок по коже. Особенно от надрывной тяжёлой музыки. Она с каждым нашим шагом становится всё громче и душераздирающее.

Матвей уверенно заводит меня в огромный зал, который кажется немного чище и светлее. Но у меня нет времени, чтобы разглядывать углы на наличие паутины и плесени, потому что взгляд тут же цепляется за присутствующих. Тут очень много народа. В основном молодые люди, но и девушки здесь тоже есть. Музыка оказывается живой. Какой-то парень в кожаной куртке в самом центре зала играет на электрогитаре. У меня тут же закладывает уши.

Матвей ведёт меня вглубь толпы. Некоторые танцуют, некоторые разбрелись группами и общаются. А ещё я вижу парочки, которые зажимаются по углам. Некоторые из них абсолютно голые.

— Не глазей, — советует мне Матвей, утаскивая дальше.

Я тут же опускаю взгляд, потому что и правда глазею. Впрочем, на меня тоже смотрят. Точнее, на Матвея, а уже потом — на его спутницу. Внутренне сжимаюсь до состояния точки. Умение быть незаметной сейчас могло бы пригодиться, только это уже невозможно. Меня заметили!

— Знакомьтесь, — Матвей расплывается в улыбке, приближаясь к трём парням и девушке с синими волосами. — Это Мира — моя невеста.

Кажется, компания остолбенела от такого заявления. А Матвей продолжает как ни в чём не бывало:

— Мира, тот качок справа — Давид. Девчонка рядом с ним — Марго. А это Сёма и Жека, — кивает на оставшихся.

Давид, Марго, Сёма, Жека… Я про себя повторяю их имена, чтобы не забыть.

— Привет, — выдавливаю сконфуженно. Позволяю себе заглянуть в четыре пары незнакомых глаз.

Лица Сёмы и Жеки кажутся мне знакомыми. Конечно… Это же те парни из машины. На нашем первом свидании Матвей удирал от них, сорвавшись с места на светофоре.

— Привет, — первой выходит из ступора Марго. — Кто твои родители?

— У меня их нет, — признаюсь открыто.

Она осматривает мою одежду, ногти, волосы… Словно убеждаясь в моём социальном статусе.

— Мира не из нашего круга, — за меня говорит Матвей. — Но станет нашей, потому что я женюсь на ней.

Я смотрю только на Марго, потому что она всё ещё изучающе меня разглядывает. Пазл в её голове никак не складывается. На лбу отпечатался вопрос: «Почему она?»

— Пошли, поговорим, — она бесцеремонно хватает Матвея за ворот футболки.

Он подчиняется и позволяет себя увести, предварительно бросив взгляд на меня. Я провожаю парочку взглядом, испытывая смешанные чувства. Мне некомфортно. Немного неловко, что Матвей обозначил меня невестой, а сам ушёл с другой. А ещё неприятны претенциозные взгляды окружающих.

— Ты залетела от него, что ли? — доносится до меня тихий смешок, и я поворачиваюсь к Давиду.

Оказывается, мы остались с ним наедине, потому что Жека и Сёма куда-то испарились.

— Да ты садись, в ногах правды нету, — он практически силой усаживает меня на низкий подоконник. — Матвей вряд ли женится просто так, — прозорливо заявляет парень. — Поэтому либо залёт, либо дело в его отце.

Для перекачанного парня размером со шкаф он оказывается весьма сообразительным. И улыбка у него добродушная.

— Мы вроде как влюблены друг в друга, — говорю с ответной улыбкой.

— Хм… будем считать, что я тебе поверил.

— Да, будем считать, — пожимаю плечами и перевожу взгляд на Марго и Матвея, всё ещё шушукающихся в углу.

— Раньше они встречались, — тут же объясняет Давид и фыркает: — Марго до сих пор его хочет. Правда, даёт всем вокруг.

— Что даёт? — не понимаю я.

Он присвистывает.

— Ооо, так ты у нас нежный цветочек! В таком случае я даже завидую Одинцову. Давно не встречал кого-то чистого и непорочного типа тебя.

Мои щёки начинают полыхать от стыда. Потому что я, наконец, понимаю, что именно даёт всем вокруг Марго. Это ужасно…

— Не парься из-за них, Мира, — Давид неожиданно проводит по моей щеке подушечкой пальца. — Просто смирись, что Марго всегда будет третьей лишней.

Схватив за подбородок, вынуждает смотреть ему в глаза:

— Когда Одинцов наиграется, ты можешь найти меня, и я тоже с тобой поиграю.

Теперь парень не кажется мне добродушным. В глубине его глаз затаились опасность, порок и похоть… Отпрянув, ищу взглядом Матвея. Он идёт к нам размашистым шагом, сжимая кулаки. Всё происходит слишком быстро…

Давид словно ожидает удара, потому что с лёгкостью его отражает. Матвей не уступает ему в росте, но проигрывает в телосложении. Изловчившись, он всё-таки наносит удар в челюсть Давида, но тот обрушивает на него сразу партию, попадая по скулам и рёбрам.

Не задумываясь, я бросаюсь между ними. Все, кто присутствуют в этом зале, окружают нас плотным кольцом, а гитара словно начинает играть ещё громче. Вакханалия! Вот как я могу описать происходящее.

Парней растаскивают в разные стороны, но они оба вырываются, готовые вновь наброситься друг на друга. Меня кто-то хватает за локоть, и я тут же понимаю, что это Марго.

— Ещё раз увижу тебя рядом с ним — и ты пожалеешь об этом, — гневно шепчет она, до боли сжимая мою руку. — Матвей мой! И останется моим!

Я неистово вырываюсь. Меня душат слёзы.

— Пошли отсюда, — Матвей хватает меня за руку и, игнорируя всех вокруг, уводит от толпы, а потом выводит из здания.

Потираю локоть, завтра там будет синяк. Раньше как-то выживала на улице… Но теперь, столкнувшись с таким обществом, понимаю, что ещё мало что в жизни видела. Не была подготовлена…

— Садись, — командует Матвей, распахивая передо мной дверь машины.

Я послушно опускаюсь в кресло и только сейчас замечаю, что из губы парня идёт кровь. Пока он пристёгивает меня ремнём безопасности, прикасаюсь к его ране пальцами. Он замирает.

— Больно?

— Нет, — выдыхает тихо. — Зачем он тебя трогал?

Похоже, говорит о Давиде, но я не знаю, что ответить. Мысли смешиваются, превращаясь в бессвязную кучу.

— Он сделал тебе больно? — допытывается Матвей. Шарит по моему лицу взглядом в поисках ответа.

— Нет… Но теперь больно тебе, — дую на рану на его губе. — Нельзя же быть таким вспыльчивым.

Матвей смотрит на мои губы и заключает лицо в ладони.

— Ты такая наивная, Мира… Это подкупает.

Губы осторожно касаются моих, и я замираю. Дыхание перехватывает. Не пытаюсь вырваться, потому что глубоко внутри мечтала попробовать… Ведь это мой первый поцелуй.

Его рот с натиском порабощает мой. Поцелуй становится настойчивым и властным. Он языком размыкает мои губы и проникает в рот. Я чувствую вкус самого парня и его крови, но мне не кажется это противным. Всё происходящее очень волнует своей неизведанностью…

Впрочем, поцелуй заканчивается быстро. Матвей отстраняется и вновь заглядывает мне в глаза.

— Что ты почувствовала? — задаёт весьма странный вопрос, ответ на который я пока не могу озвучить.

Потому что не знаю…

Пожимаю плечами, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

— А ты? Ты что-то почувствовал? — спрашиваю, немного смущаясь.

— Ничего… — Матвей качает головой. — Как и всегда — ничего.