#ЖивиБезОправданий

Ольга Усачёва

Где брать энергию, как жить, когда врачи сказали, что лечения нет, а болезнь быстро прогрессирует? Главное – не сдаваться! Ольга Усачёва делится психологическими приёмами и техниками, которые помогли ей выйти из депрессии, вернули к желанию мечтать, быть собой и бороться за счастье семьи и здоровье ребёнка. Жить здесь и сейчас. Жить без оправданий.Эта книга послужит мощным зарядом вдохновения для каждого читателя, который ищет своё призвание в этом мире и хочет воплощать свои мечты.

Глава 6

Шок

Послезавтра моему младшему сыну Даниилу исполняется четыре года. Закончился марафон «Просыпайся продуктивным». Закончился отчётный период и череда походов в налоговую и соцстрах — они решили меня проверить и оштрафовать. Мне так обидно стало: на руках парализованный сын, я получаю пособие по уходу за ребёнком-инвалидом пятнадцать тысяч, лекарств не дают, коляску не выделяют, мы за свой счёт ездим по больницам, покупаем памперсы и питание, раз в три месяца делаем МРТ младшему сыну, тоже за свой счёт, и в среднем тратим триста тысяч в год на то, что должно обеспечивать государство. У меня нет ни социальной поддержки, ни психологической помощи, налоговых льгот и вычетов не положено. И тут ещё бездетная грымза из налоговой инспекции сообщает от том, что я должна заплатить штраф. За что?!

Рыдая, я позвонила подруге, которая работала в налоговой (мы дружили с детства и наши дети ходили в один детский сад). Она не знала, что случилось с Ромой, а когда услышала мой рассказ, заплакала в голос, навзрыд вместе со мной. Мы придумали план действий, и следующие полгода, помимо проблем с ребёнком, я отбивалась от налоговой — денег, чтобы платить штраф, у меня не было, не говоря уж о желании. То, что у тебя куча проблем, чиновников нисколько не тревожит. Вообще, я не понимаю, зачем мы платим налоги, если в трудной ситуации приходится рассчитывать только на себя и свою семью.

Начался период, когда мы стали подбирать противосудорожные и успокоительные средства для Ромы, и это чуть не закончилось летальным исходом. С запором и хрипами справились, питание отрегулировали, но болезнь прогрессирует, начало тянуть ножки. Я цеплялась за его всё больше ускользающие навыки и думала, что массаж ног и ортопедические тутора помогут. Мы заказали тутора за восемнадцать тысяч (на три тысячи больше, чем Ромино месячное пособие!). Приспособления похожи одновременно на босоножки и сапожки до колена, пластиковые и жёсткие на стопе и на голени, имеют спереди липучки по всей длине. Их предназначение — выравнивать ноги. Но сопротивление тела при судорогах оказалось сильнее, стопа стала деформироваться, её подъём всё больше прогибался дугой. Тутора получилось использовать всего три раза, потом нога в них больше не входила.

Я удивлялась, насколько быстро тело человека может меняться: всего за два месяца Рома исхудал до неузнаваемости, его мышцы ослабли, стали вялыми, под силой натяжения и спазмов руки и ноги стали выворачиваться вовнутрь. Когда я лежала рядом с ним, то боялась сломать ему локоть, потому что не понятно было, в какую сторону согнулась рука. Со слезами на глазах и с болью в сердце за этой картиной наблюдала вся семья и пыталась сделать хоть что-то, чтобы помочь: массаж, поглаживания. Ещё я хотела заказать вертикуляризатор, не понимая, что он просто сползёт с Ромы. Сигналы от мозга не доходили до мышц, мой ребёнок перестал даже голову держать.

Мы начали подбирать успокоительные, противосудорожные лекарства и подключили все свои знания и связи. Получить какой-то препарат по рецепту в нашей стране сложно — это длинная цепочка походов в больницу: надо взять талон, потом пойти к педиатру, доказывая толпе посетителей у дверей, что у тебя ребёнок-инвалид и есть право войти в кабинет без очереди, или пару часов просидеть в ожидании, дабы сохранить свои нервные клетки и не рассказывать посторонним о том, о чём говорить очень больно. Потом посещение невролога, потом рецепт подписывает главврач и ставит печать старшая медсестра. А в итоге надо всё покупать за свой счёт.

Я поехала к главному неврологу республиканской больницы, а мой свёкор, тридцать лет проработавший главврачом в поликлинике, вышел на невролога по своим связям. Оба врача назначили один и тот же препарат, который должен был ослабить мышечные спазмы.

Пока я ездила за рецептом на лекарство, моя мама, которая сидит с Ромой, когда я уезжаю, вместе со свёкром попробовали лечить Рому самостоятельно. У мамы сорокалетний стаж работы на скорой помощи, у свёкра общий медицинский стаж (включая управление поликлиникой) — сорок два года. И вот наши медработники решили дать Роме таблеточку. У сына начался отёк лёгких. Наши семейные врачи не знали, что делать, и решили звонить мне. Мама задыхается и не своим голосом шепчет: «Оля, приезжай скорее, ребёнку плохо, мы его теряем. Приезжай!» Я поняла, что они что-то дали сыну, но не признаются. Отвечаю: «„Эуфиллин“ возьми и „Супрастин“ и вызывай скорую, я еду». Но мама растерялась, чувствую, что она впала в ступор, не может ни скорую вызвать, ни таблетку «Супрастина» найти, свёкор, видимо, тоже в панике и трубку не берёт. Я приехала на такси и вижу, что мама так в психозе и ходит, нервно заламывая руки за спиной, а свёкор гладит Рому, который уже пришёл в себя.

Произошло вот что: отец мужа по блату получил таблетки «Мидокалм», а моя мама, не прочитав инструкцию, дала одну Роме. Мне невролог среди прочего тоже порекомендовал этот препарат, но я своего ребёнка лучше знаю и, прежде чем дать таблетку, всегда внимательно читаю инструкцию и под рукой держу «Эуфиллин» и «Супрастин». В побочных эффектах у «Мидокалма» есть бронхоспазм и в редких случаях анафилактический шок. Это и произошло с Ромой — бронхоспазм, перешедший в отёк Квинке, плюс он испугался от того, что дедушка с бабушкой испугались. Хорошо, что у моего свёкра, помимо медицинского образования, есть поразительная способность лечить своей энергией. Его уверенный голос и лечебные способности (всё-таки врачами просто так не становятся) положительно повлияли на Рому, и к моему приезду он уже успокоился, бронхоспазм чуть притих. Я дала ему нужные лекарства, и мы снова увидели улыбку ребёнка.

Мама пошла плакать в огород. Свёкор рассказал, что они дали таблетку, которую назначил невролог, но не прочитали инструкцию. Оба проработали в медицине на двоих восемьдесят лет. Мама вытаскивала на себе тяжелобольных, спасала и с ножевыми ранениями, и с ожогами, и роды прямо в скорой не раз принимала. Свёкор работал хирургом-урологом, не одному десятку мужчин подарил радость стать отцом, к нему приезжали со всех уголков России, чтобы продлить мужскую молодость. А тут они оплошали, чуть не угробили, как моя мама говорит, своего любимого внука.

Следующие три дня мама всё время плакала, не могла простить себя. Жизнь Ромы пронеслась перед её глазами. Если бы что-то плохое случилось из-за недосмотра бабушки и дедушки, они бы ни себе, ни друг другу не простили этого. Слава Богу, тогда всё обошлось, свёкор каким-то своим лечебным даром смог успокоить Рому и снял бронхоспазм и отёк. Мама моя до сих пор удивляется и говорит, что он вылечил внука от снимает отёка лёгкого просто тем, что сидел рядом и гладил своими волшебными руками.

Я, конечно, провела с ними обоими беседу, сказала: «Я мама, и только я принимаю решения о лечении Ромы. Вы всю жизнь проработали в медицине, понимаю, что вы, конечно, хотели помочь, но мы знаем, куда ведёт дорога, которая вымощена благими намерениями. Поэтому никаких таблеток без меня моему сыну давать не надо. Всё новое для него — только в моём присутствии. Ребёнок особенный, и если в инструкции мелким шрифтом написаны редкие побочные эффекты, то они как раз и могут быть у уникального Ромы». Слава Богу, что этот опыт не завершился летальным исходом.

Мама долго отходила от этого происшествия, и я думала, что она не будет больше приезжать, но через неделю, прорыдавшись, она пришла в себя и снова приехала. А свёкра с тех пор я стала звать просто посидеть с Ромой пять минут, если питание не пошло или случался бронхоспазм, и сын начинал хрипеть.

Мы стали искать для Ромы не только препараты, но и специальное питание. Причём мама моя занималась когда-то биоэнергетикой и могла с помощью медных палочек найти воду на даче — чётко указать, где копать колодец. В итоге мама при помощи своих медных палочек стала определять, подойдёт ли какой-то препарат, потом я давала Роме 1/5 от разовой нормы, но под рукой держала «Эуфиллин», «Гидрокортизон» и «Супрастин», а свёкор сидел рядом наготове, чтобы погладить внука и своей энергией врача снять бронхоспазм.

Весьма сомнительные, скажете вы, у нас были методы лечения. Но так мы прожили без скорых и реанимаций ещё пару лет. Я понимала, что не дай Бог нам попасть в реанимацию, где будет смена питания и назначение препаратов, которые обычно там применяют, — это добром может и не закончиться.