Гусь

Олеся Валерьевна Кущак, 2016

В Аскерии – обществе тотального потребления, где человек находится в рабстве у товаров и услуг и непрекращающейся гонки достижений, – проводится научный эксперимент. Стремление людей думать заменяется потребительским инстинктом. Введение подопытному гусю человеческого гена неожиданно приводит к тому, что он начинает мыслить и превращается в человека. Почему Гусь оказывается более человечным, чем люди? Кто виноват в том, что многие нравственные каноны погребены под мишурой потребительства? События романа, разворачивающиеся вокруг поиска ответов на эти вопросы, унесут читателя далеко за пределы обыденности. Таинственный Мистер Гавер, летающие по небу клаеры, жуткий горбун, пожар и погони заставят переживать, смеяться, бояться и радоваться за героев романа.

4

Продовольственная база в Земляном районе Аскерии располагалась в ветхом здании. Вокруг базы, словно грибы из земли, близко друг к другу множились новые каменные жилища местных жителей. Изредка среди них попадались старые деревянные дома. Обитатели Земляного района жили за счёт выращивания овощей. Особо предприимчивые и стремящиеся к Достижениям занимались разведением скота и домашней птицы.

Возле базы постоянно толпилась очередь желающих обменять продукты своего труда на гаверы. Приёмщики на базе регулярно менялись. В этот раз в окне приёма овощей появилась коротко стриженая голова с маленькими, хитрыми глазками.

— О, опять новенький, — пронеслось по очереди.

— А где Родди? — спросил толстый мужчина в грязной кепке.

Голова промолчала, жестом предлагая начать приём овощей. Первым в очереди стоял крепкий человек с взъерошенными волосами. Проверив засаленный длинный список, голова спросила:

— Сдавать будете в счёт погашения долга по бредиту?

— Да, — уныло протянул обладатель взъерошенных волос.

— Значит вам гаверы не полагаются, — удовлетворенно, поставив крестик в списке, изрекла голова. — Следующий.

К окошку подошла маленькая тщедушная женщина с бледным лицом. Протянув небольшой мешок с овощами, она вопрошающе посмотрела на голову.

— Это всё? — поморщившись, спросила голова.

— Всё, урожй совсем плохой, — еле слышно пролепетала женщина.

— Только очереди создаёте, бумаг больше заполнять, — проворчала голова, отсчитывая несколько гаверов.

Начал накрапывать мелкий дождь. Люди накинули на головы капюшоны, еще больше отделившись друг от друга. Этот год в Земляном районе выдался неурожайным. Платить по долгам становилось с каждым разом все сложнее. Бредитная радость очень быстро сменялась бредитным страхом. Пребывая в иллюзии владения материальными благами, люди не замечали, как становились рабами вещей. Настоящие хозяева их жизни диктовали новые правила. Всё это напоминало гонку по порочному кругу. Там, где маячил финиш, мгновенно начинался старт. Опьянение возможностью получить любые блага, только протянув руку, засасывало в болото приобретательства. Впуская вещи в свой мир, человек быстро привыкал к ним. Они же, превращаясь в обыденность, теряли новизну и уже не приносили счастья.

Дождь усилился. Редкие разговоры в очереди прекратились. Люди молча подходили к окну, сдавали овощи и спешили по своим делам. Общаться, что-то обсуждать означало еще больше промокнуть под дождем. Следующим в очереди оказался приземистый, худощавый человек со спокойными добрыми глазами и осторожными, неторопливыми движениями.

— Хоних? — уточнила голова, уставившись в список с коротким перечнем имён, в котором значились жители Земляного района, не имеющие бредитов.

— Да, да, это я, — подтвердил мужчина, протягивая мешок с овощами для обмена на гаверы.

В Земляном районе к Хониху относились настороженно. Он не имел друзей, но и не нажил врагов. Медлительность, немногословность Хониха создавала диссонанс с вечно бегущими, торопящимися людьми. Он часто уходил в лес один. Жена Хониха — Салли — являлась полной противоположностью мужа. Её говорливость, несдержанность, завистливость могли ужиться только с мягкостью и терпимостью Хониха. Вместе они прожили долгую жизнь, в которой Салли говорила, а Хоних слушал. Химия их брака нейтрализовывала активность Салли при столкновении с внешней пассивностью Хониха. Это приводило к стабильному отсутствию изменений в их судьбе.

Сдав овощи, Хоних не торопясь возвращался к своему дому, расположенному на окраине Земляного района Аскерии. Он любил дождь. Особенно ему нравилось наблюдать, как мелкие капельки воды соединялись в лужи, образуя причудливую сеть узоров на ещё час назад сухой дороге. Он, как ребенок, умел радоваться воде, падающей с неба, не боясь промокнуть. Наедине с дождем он чувствовал себя комфортнее, чем с людьми.

Возле дома Хониха, рядом с большой лужей переминался на красных лапах промокший гусь. Человеческие глаза птицы умоляюще смотрели на него.

— Вот чудной! Смотрит на меня, как человек! Откудать взялся ты здесь? — удивился Хоних. — Эх… Надоть тебя забрать под крышу. Он, аккуратно подхватив гуся правой рукой, прижал его к себе и отнёс в сарай.

Высокая, тощая женщина встретила Хониха недобрым взглядом, исказившим её узкое, сухое лицо.

— Шатаешься под дождём, дурачина этакий! Промокнешь, простынешь, помрёшь! На какие гаверы тебя хоронить? — ворчала Салли.

— Что уж умереть нельзя, раз у нас гаверов мало? — в ответ спросил Хоних. — Непонятно, что дешевле — жить или умереть.

— Выгоднее было нам с тобой вообще не встречаться в жизни. Это мне бы обошлось дешевле всего, — математически подвела итог Салли.

— Ты не знаешь, чей гусь сидел возле нашей калитки? — перевёл разговор в другое русло Хоних, дослушав привычную тираду Салли.

— Гусь? Нет там никакого гуся.

— Я забрал его к нам в сарай, что ж ему мокнуть-то под дождем.

Накинув куртку, Салли решительно побежала в сарай.

— Один, два, три, четыре, пять, — донеслось со двора. — В кои-то веки и от тебя есть толк в этом мире. Целого гуся притащил, это ж сколько мяса!

Хоних устало опустился на скамейку. Радостная новость о гусе давала ему передышку от постоянных обвинений и ворчания жены.