Медные лбы. Картинки с натуры

Николай Лейкин, 1880

В очередном сборнике юмористических рассказов классика Н.◦А.◦Лейкина раскрываются типичные для того времени темы. Традиционные праздники и способы их отмечать, в том числе способы накрывать на стол за счет гостей, и угощение приютских сирот на господском празднике – конечно, о равноправном веселье не может быть и речи. Вездесущие купцы, безуспешно пытающиеся понять значение пьес, балета, цирковых представлений, принципы составления библиотеки (на вес или объем книг), архитектурные особенности городских новинок – фонтанов и мостов. Последние особенно настораживают: как бы чего не случилось, лучше поехать по льду, чем по мосту. И еще о страхах: до сих пор люди опасаются летать самолетами, а в конце XIX – начале XX века уже заранее оплакивали поднимающихся на воздушном шаре, попутчики же по железной дороге и вовсе не изменились. Так же жутковато и ночью на улицах, схожие увлекательные байки рассказывают о загранице, и настолько же похожи современные объявления о продаже на старинные – как и то, что ждет покупателей на месте. Зато радует, что отношение к труду художников медленно, но верно меняется к лучшему.

Портной-меценат

В один из магазинов готового платья входят двое молодых людей в очень незавидных костюмах. Один блондин, другой брюнет.

— Поликарпу Доримедонтычу! — возглашает блондин и подает руку занимающемуся кройкой сукна хозяину с кожаным сантиметром на шее.

— Здравствуй, театральный простак, здравствуй! — отвечает хозяин-портной и, кладя ножницы, потрясает протянутую ему через стол руку. — Повернись-ка, повернись-ка! Вот так. Ах, братец ты мой, как ты пообносился! Смотри-ка, брючонки-то ведь у тебя с бахромой. Ну что ж, видно, денег принес по старому счету и хочешь, чтоб я тебя обновил насчет штанины и пиджака?

— В том-то и дело, что денег нет ни гроша, а обновиться бы не мешало.

— Плохо, значит, твое дело, плохо. Ты это где пропадал? Я уже в заупокойное поминанье хотел тебя записать.

— Присяга наша известная. В Балабаеве куплеты комические пел и жидовские сцены рассказывал. Вчера только приехал.

— И яко благ, яко наг, яко нет ничего? — спросил портной.

— В одном кармане пусто, да и в другом негусто, в третьем смеркается, а в четвертом заря занимается. Антрепренер жалованье зажилил.

— А бенефис?

— Три с полтиной в очистку и то пополам с дирекцией.

— Как же это, братец, так? Видно, афиша у тебя была нехороша. А ты бы посулил съесть живого человека перед публикой, что ли.

— Там уж до меня ел один комик живого-то человека, и публика все равно не поверила бы.

— Ну, в бутылку влез бы в заключение бенефиса.

— Тоже до меня влезали. Балабаев — город ученый. Там и по воздуху актеры летали, и угадывали желание публики. Ничем удивить нельзя. Придумывал, придумывал удочку и чуть с ума не сошел. Плюнул и напился пьян.

— На пьянство-то, значит, деньги были? А ты бы вот их портному и приберег.

— Пьянство в долг верили. Кругом задолжал, оставил чемодан в гостинице и бежал оттуда ночью.

— Чемодан-то ведь пустой был?

— Само собой. Денег на железную дорогу нет, но вдруг, о счастие! Богиня сжалилась над несчастным страдальцем и послала хмельного купца. К нему приснастился, и за билет и выпивку с закуской всю дорогу ему в вагоне куплеты пел и жидовские сцены рассказывал. Благодарю Бога о том, что в острог в Балабаеве не попал.

Конец ознакомительного фрагмента.