Железный Век

Никита Савельев, 2020

30-е годы прошлого века. Эпоха джаза, золотого века кино и великих потрясений. В Европе набирает огромную популярность автоспорт. Быстрые и красивые машины, бесстрашные и безрассудные пилоты, скандалы и смертельные аварии. Германия и Италия рвутся к власти не только на мировой арене, но и на гоночных трассах. Молодой британец Джонни ставит на кон все, чтобы пробиться в чарующий и опасный мир гонок. А для этого нужны подвиги не только на трассе, но и за ее пределами. Между тем Европу лихорадит, она все больше напоминает бочку с порохом и готова вот-вот взорваться.

Глава 9. Италия. Пляжи Сан-Ремо. Август 1935 года.

Положительно, поменявшаяся в двадцатые годы пляжная мода очень нравилась Джонни. Если раньше женщины приближались к воде, заключенные с головы до ног, точно средневековые рыцари, в плавательную амуницию, то теперь все иначе. Купальные костюмы стремительно укорачивались, дамы свободно обнажали руки и спины, а сам костюм начинался существенно выше коленей, открывая ноги почти полностью и заставляя трепетать мужские сердца. Да и раздельное купание тоже в прошлом. Пляж превратился во вполне светское развлечение.

В конце августа выдался перерыв между гонками, поэтому Алиса предложила расслабиться на несколько дней. Они взяли с собой коллег и отправились на курорт. По правде сказать, в самой Монетти отмечать нечего. После долгих лет побед команду стали преследовать постоянные неудачи: им отчаянно не хватало скорости, а «Рамберт» оказались невероятно быстрыми. Все сильно нервничали, из-за чего гонщики чаще ошибались, а техника беспрерывно ломалась.

Сезон фактически окончен, шансов догнать по очкам пилотов «Рамберт» в борьбе за первое место не оставалось. Но в этих условиях Джонни неожиданно стал лучшим из гонщиков Монетти. Он допускал меньше ошибок, чем более опытные партнеры, старался использовать редкие проблемы конкурентов, и наградой ему послужила третья позиция в общем зачете. Санети утверждал: иное место, кроме первого, его не интересует. Потому он часто рисковал, загонял технику, финишировал очень далеко, из-за чего набрал много лишних очков и отстал.

Наверное, так выглядит рай. Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралась широкая полоса белого и мягкого песка, за ней прозрачная водная гладь, а вдали виднелись паруса дорогих яхт, скользящих по волнам. Поминутно раздавался беззаботный смех, сновали потрясающе красивые девушки, мелькали полуобнаженные тела, звучала бравурная музыка. Позади красовались белоснежные корпуса фешенебельных отелей, рощицы раскидистых пальм и открытые рестораны, где подавали изысканных морских гадов.

Джонни вспомнил свою единственную победу в этом году, когда после четырехчасовой пятисоткилометровой гонки он, пропахший бензином, покрытый слоем пыли и грязи, с кровоточащими руками, смертельно уставший, первым смог бросить свою машину в финишный створ. Как ужасалась Алиса, видя, что он скрипел зубами, срывая перчатки вместе с кожей и перевязывая стертые до мяса ладони. Неужели так бывает? А ты как думала? Это тебе не кривляться перед кинокамерой, стреляя холостыми патронами в вымышленных злодеев, или гонять мяч по зеленой траве, умудряясь не попадать в широкую сетку.

Джонни с удовольствием смотрел на возбужденных купанием женщин. На их обнаженной коже эротично поблескивали бисеринки морской воды. В желто-зеленом купальном костюме — отлично сложенная спортивная Алиса, в патриотичном красном одеянии — жена Санети, Джулия, сохранившая превосходную форму, несмотря на возраст и роды.

Джонни блаженно растянулся в шезлонге и мысленно спросил себя, дойдет ли когда-нибудь свобода нравов до того, что у женщин на пляже останутся только две узкие полоски ткани, чтобы прикрывать только сокровенные места? А самые смелые вообще будут загорать как Ева до грехопадения… Нет, это, пожалуй, перебор.

Алиса тем временем хвасталась соседке их поездкой в Англию. Нежданно-негаданно Джонни оказался быстрейшим гонщиком британских островов. Пусть не лучший в Европе, но все равно — очень приятно, что скрывать. Его пригласили не просто в ставшее привычным министерство спорта, а в Букингемский дворец. Там его представили особе королевской крови — между прочим, не последней в очередности наследования престола. Сам Джонни очень переживал, но особа оказалась очень милой и простой в общении, и встреча прошла в непринужденной обстановке.

— Иди к мужчинам, дорогой, — скомандовала Алиса. — Солнце печет нещадно. У нас хотя бы широкий зонт, заодно посплетничаем.

— Зачем вам зонт? Полями ваших шляп можно прикрыть целую флотилию.

Джонни поднялся с шезлонга и пошел к товарищам. Сам он к пляжам относился равнодушно, жару вообще недолюбливал. За годы в Африке он вдоволь натерпелся и обволакивающей духоты, не снившейся итальянскому югу, и тропических насекомых, чей укус мгновенно вызывал зудящую опухоль, и столкнулся с ужасными болезнями. А вот огромных хищников вблизи ни разу не наблюдал — те, наученные горьким опытом, держались подальше от людей в однотипной одежде, неприятно пахнущих ружейной смазкой.

Но плескаться в Лигурийском море ему понравилось: он заплывал далеко-далеко и в одиночестве качался на волнах. Словно в детстве, когда он с местной шпаной бегал на окрестное озеро и уплывал там дальше всех. А вот побыть одному в последние годы удавалось слишком редко.

Коллеги расположились в уличном ресторанчике под широким тентом (а где же еще?) — никакого желания купаться они не испытывали. Санети поехал, повинуясь жене, а Кавалло — в надежде, что морской климат окажет благотворное влияние на его больную ногу. Итальянец все чаще жаловался на здоровье и горстями глотал таблетки.

Если англичане — сторонники традиций — в основном пили после захода солнца, то итальянцы не сковывали себя условностями и делали это под настроение. Кувшин с вином уже опустел, и обрадованный Кавалло подозвал учтивого официанта, немедленно потребовав добавки.

Застольный разговор снова свернул на то, как им побороть проклятых немцев. Рецепт успеха придумать пока не удавалось. Если бы они были легкоатлетами, то совершенствовали бы до изнеможения искусство бега, жокеями — гоняли бы по кругу лошадей, добиваясь безупречных прыжков. Но им-то нужна отличная машина. А моторы Монетти проигрывают добрую сотню лошадей двигателям Рамберт.

— Слышали, со следующего года немцы выставляют вторую команду? Концерн ДАГ тоже строит гоночные автомобили. А они не менее крупная компания, чем «Рамберт», — Санети постучал по стеклу своих огромных, в пол-лица, черных очков. — Мамма миа, тогда нам придется совсем не сладко.

— Мало им одной конюшни! — скривился Кавалло, залпом осушая бокал. — Кого они берут?

— Слышал, хотят рекрутировать Шильта.

— С ним мы справимся.

— Не зарекайся, — улыбнулся Санети, — Шильт — опытный боец, пусть и прекрасно нам известный.

— А остальные?

— Молодёжь. Есть какой-то Крюгер, совсем юнец, но якобы фантастически быстрый. Его перетянули из мотогонок.

— Покажем ему, что лучше бы он оставался на двух колесах, — буркнул Кавалло.

— Это еще что! Знаете, в чем главная изюминка новой машины ДАГ? — решил добавить интриги Санети. — Мотор располагается сзади, а не спереди. Представляете? Какой смелый эксперимент!

Джонни и Кавалло дружно рассмеялись.

— Будет очень забавно, — сказал Кавалло. — Испокон веков лошадь тащила телегу, а вовсе не наоборот. Этих новаторов мы одолеем одной левой. Бьюсь об заклад, на сколько кругов мы обставим их колымаги!

— В любом случае, немцы настроены очень серьезно, их новая партия с высокой трибуны заявила: государство будет финансово поддерживать обе команды, и «Рамберт», и ДАГ, — сообщил Санети.

— Проклятье! С тех пор как к власти пришел этот полоумный фюрер, они стремятся к господству во всем, — с досадой ответил Кавалло. — Почитал я его речи в газетах — мрак какой-то, выбрали себе черт знает кого. Как бы «Рамберт» нас вновь не переплюнули. Не остаться бы без гроша.

— Неужели все так печально? Мы же должны учесть ошибки этого года? — удивился Джонни.

— К сожалению, это немцы. У них при любой власти всегда на первом месте надежность и аккуратность, — Санети пригубил из бокала. — Не то что у нас, итальянцев. Я люблю свою страну, но в нас слишком много безалаберности, южная жизнь расслабляет. Монетти — невероятный человек, но одному не под силу сдвинуть такую глыбу. Когда-нибудь мы поймем, для успеха можно нанимать специалистов любых национальностей, лишь бы они были дельными. Вот Джонни же выступает за нас. Настанет время, когда гонщик или там конструктор сможет работать, где угодно, и не будет иметь никакого значения, под каким флагом он родился. В конце то концов, мы все граждане Старого Света.

— И наступит во всем мире мир, — мрачно подытожил Кавалло. — Не на нашем веку. Скажи это многочисленным европейским вождям.

— Ну, ты, старый черт. Уж мы-то с тобой можем уйти на отдых и выращивать оливки на своих виллах. Мало, что ли, мы боролись на трассах последние десять лет? — Санети добродушно похлопал товарища по плечу.

— Так это ты, Бес-на-Колесах, никак не угомонишься, аварии тебе нипочем, обходит тебя костлявая старуха…

Кавалло резко замолчал и Джонни догадался. Всего месяц назад насмерть разбился молодой гонщик, он выступал на частном стареньком автомобиле, это был его первый и последний старт в серьезном соревновании. Парню не хватило опыта и знания коварных зон и невидимых ловушек многокилометровой трассы, новичок допустил грубую ошибку — машину просто размазало о дерево. Хоронили в закрытом гробу. Никто из старожилов не успел перекинуться с ним и парой слов.

— Я так и не узнал, как его зовут, — Джонни мрачно допил свой бокал.

— Ты еще молод, гонки становятся все безопаснее, — отметил Санети. — А когда мы с этим старым пьяницей начинали гонять на мотоциклах, это был кромешный ад. Летишь на чертовом драндулете, а вокруг мелькают канавы, заборы, столбы, овраги, камни, только и думаешь, как бы не убиться к такой-то матери. Тогда едва ли не в каждой гонке кто-то ломал шею. Сумасшедшие были времена! Да и потом смерть выкосила немало ребят. Самая ужасная моя гонка — в Льеже, в тридцать втором, с неба лило, всемирный потоп позавидует. Целых трое погибли: один перевернулся, и его раздавило собственной машиной, другому птица в лицо на скорости врезалась (представляешь, как не повезло), а третий влетел прямо в колючую проволоку вокруг трассы, да так, что голову отрезало. И всех их я прекрасно знал. Помню, как у Марино на свадьбе гуляли, как Эжена я учил выбирать траекторию, а с графом Сарто мы вместе гоняли еще с двадцать четвертого, а тут его кровь на моей машине. Не приведи Господь еще такого. У меня тот день часто всплывает перед глазами.

–Ты выиграл тогда, — глухо произнес Кавалло.

— Я тогда выиграл, — эхом отозвался Санети. — Не будем оплакивать ушедших. Все мы сами выбрали этот путь и знаем, за что рискуем. За нас, синьоры!