Сделка с Прокурором

Наталья Шевцова

Она умна, талантлива, хороша собой и успешна и поэтому оказалась… на скамье подсудимых. Он могущественный маг, член королевской семьи, слуга закона и вообще прокурор, а оказался… злостным взломщиком-рецидивистом. И именно с этих вводных и началась их история. История о том, успеют ли наши герои установить личности всех кукловодов, прежде чем прольётся ещё чья-то кровь? Найдёт ли в себе душевные силы та, которую не однажды предали – вновь поверить в любовь? И можно ли из самовлюбленного и твёрдолобого прокурора сделать нормального человека?

Глава 2

Гораздо более жизнеспособным, как вероятность развития событий, было предположение, что судья Метис заодно с похитителями, однако эту версию, и Элизабет знала это наверняка, совершенно бесполезно озвучивать. Да и не хотела она, чтобы до судьи Метис дошли слухи, что она её подозревает. Пока не хотела…

— Элизабет, вопреки распространенному мнению, судьями НАШЕГО королевского суда становятся, отнюдь, не благодаря связям и уж точно не те, кто дал взятку покрупнее, а только самые сильные и опытные судебные маги! — между тем всё тем же тоном мудрого и взрослого разъясняющего невежественному дитяти прописные истины, глаголил мужчина. — К тому же, я проверил распечатку исходящих звонков с коммустра судьи Метис, она вам не звонила!

— Коммустр могли клонировать. И вы это не хуже меня знаете, — тоном человека, который устал повторять одно и то же в тысячный раз, заметила ему оппонентка. — Что же касается вашего заявления, что судьями королевского суда становятся лишь самые сильные и опытные маги королевства, то опять же не мне вам говорить, что на любого самого сильного и опытного мага найдётся другой, ещё более сильный и опытный! Поэтому до тех пор, пока вы не просканируете память судьи Метис и не убедите меня в обратном, я остаюсь при своем мнении, ей могли подменить память!

— Элизабет, мы оба знаем, что вы помогли Галлезе! Поэтому я не видел и не вижу никакой необходимости подвергать высокопочитаемую судью Меттис этой болезненной, и к тому же ещё и унизительной процедуре! — тоном «не мелите чуши, потому что я вижу вас насквозь» припечатал свою оппонентку уверенный в своей правоте прокурор. — Другой вопрос, что теперь, как я это понимаю, вы раскаиваетесь в своём опрометчивом поступке…

— В смысле раскаиваюсь? Откуда подобные идеи? — оторопела Элизабет.

— В свете вновь открывшихся фактов я переосмыслил вашу роль и понял, что изначально был не совсем прав в отношении вас… — тон королевского прокурора явно говорил, что признавать ему это не нравится.

— В чём же вы оказались неправы? — сардоническим смехом перебила своего визави хозяйка дома. — Должна признать, что в свете вашего предыдущего заявления о моей неоспоримой виновности, я совершенно теряюсь в догадках.

— Я теперь думаю, что когда Галлезе попросил вас организовать побег Дерека Феррета, вы не знали о том, что он планирует его убить. И из этого следует, что он использовал вас вслепую и именно поэтому-то вы и не хотите теперь иметь с ним что-либо общее, — по-деловому сухо констатировал мужчина.

— Очуметь! Вот это у вас фантазия, господин прокурор! Что ж, по крайней мере, спасибо, что меня больше не считают соучастницей предумышленного убийства! — Элизабет так резко махнула рукой, что чуть не расплескала вино из бокала, о котором, увлекшись разговором с пленником, совсем забыла. — Чем повод не выпить?! — горько усмехнулась она и, отсалютовав прокурору, сделала небольшой глоток из бокала.

И уже в следующую же секунду, чуть не выпрыснула этот глоток в надменную рожу своего оппонента, стремящегося всегда и во всём оставлять за собой последнее слово. Вот и сейчас, он категоричным тоном возразил: — Но при этом вы по-прежнему соучастница убийства! Что, на мой взгляд, не намного…

— Плевать я хотела, что там на ваш взгляд! — почти прорычала Элизабет, устав мило улыбаться тому, в кого хотелось метнуть, как минимум, один кинжал, а лучше десяток. — Переходите к делу! Потому что я так и не поняла, что вам от меня надо?!

— Мне нужен Галлезе, любой ценой, — мрачно констатировал прокурор-взломщик. — И вы, — мужчина шумно вдохнул и выдохнул, вслед за чем скривившись, словно бы от внезапно атаковавшей его боли, процедил сквозь зубы, — на данный момент единственное оружие, которое у меня против него есть. Как не прискорбно мне это признавать, в свете того, что именно из-за вас я и оказался в данной ситуации, — это очередное обвинение он выдвинул с таким выражением лица и таким тоном, что Элизабет, хотя и понимала, что ничего нецензурного в его словах не было, тем не менее, почувствовала себя с ног до головы укрытой многоэтажным, ядрёным матом. — Вас бы следовало за это… — между тем продолжал прокурор делиться своим мнением.

Хозяйка дома выгнула бровь и непроизвольно… перехватила поудобнее биту, которую всё ещё держала в руках.

Ни первое, ни второе не укрылось от её оппонента. За что ему особенно была благодарна его же черепушка. Почесав которую, слишком увлекшийся обвинительной речью прокурор закрыл рот. Причём не просто закрыл, а ещё и зубы сцепил. В очередной раз вдохнул и выдохнул. Вслед за чем негодующе изрёк: — А я предлагаю вам сделку!

Негодовал королевский прокурор, к слову, в основном на себя. Он понятия не имел, какого демона, ему пришла в голову авантюра, которую он сейчас планировал предложить своей бывшей обвиняемой. «Эдвард, ты ведь можешь ещё всё переиграть. Придумай более или менее приемлемый повод и вали из этого дома! Ей нельзя доверять! А значит, игра определенно не стоит свеч…», — твердил прокурорский разум. Однако прокурорские уста уже глаголили нечто совсем другое: — Королевская прокуратура, в моём лице готова принести вам официальные извинения, обязавшись, опять же официально, выплатить вам моральную компенсацию. От вас же требуется сделать вид, что, несмотря на то, через что вам пришлось пройти по моей вине, вы, тем не менее, простили меня и даже снизошли до того, чтобы ответить на мои чувства взаимностью, — при последних словах он так скривился, словно выпил залпом литр неразбавленного лимонного сока. — То есть, тем самым я хочу добиться того, — наставническим тоном резюмировал прокурор, заметив округлившиеся глаза собеседницы и её приоткрывшийся от шока рот, — чтобы вы стали для Галлезе еще более желанной и недосягаемой добычей, чем сейчас.

Элизабет понадобилось с десяток ударов сердца, чтобы обрести дар речи. — Хммм, тяжелая у меня, однако, рука, если всего одного, довольно лёгкого, заметьте, удара хватило на то, чтобы превратить ваши мозги в кашу! О лихо! — девушка нарочито театрально схватилась за сердце. — Да, что же мне так не везёт! — теперь она не менее театрально всплеснула руками. — Лесли меня убьёт! Она только что вытянула меня из под одной криминальной статьи, а я ей снова работу подкинула! Да и ещё какую! Один легкий взмах биты и, пожалуйста, любимый племяш короля превратился в клинического идиота! С одной стороны, конечно, я абсолютно в своём праве и действовала исключительно в рамках необходимой самообороны, но с другой… с вашего венценосного дяди станется перевернуть всё с ног на голову и я снова стану без вины виноватой! Так что, пожалуй, — девушка окинула пленника взглядом, каким энтомолог смотрит на диковинное насекомое, прежде чем его расчленить, — для моей нервной системы гораздо спокойнее будет, приложить вас битой ещё разок и прикопать где-нибудь в пустынном месте…

После этих слов пленник, до сих пор молча внимавший представлению, хмыкнул. — Интересные, однако, вы используете средства для успокоения нервной системы!

— Да, — кивнула девушка, — аж настолько я вас ненавижу, — её огромные голубые глаза с вызовом вперились в его задумчивые серые. — Настолько, что единственное, что мне от вас нужно — это чтобы вы горели в аду, а я могла наблюдать за вашими мучениями! Поэтому видела я вашу сделку в гробу и белых тапочках! И это я ещё мягко выразилась!

— Но вы же деловая женщина, и должны понимать… — Марано укоризненно покачал головой. — Хорошо, — вздохнул он, отметив, что его неодобрительное замечание лишь ещё больше настроило хозяйку дома против него. — Я выложу вам все свои карты, а вы уже решайте… — мужчина испытывающе посмотрел в глаза своей визави и с удовлетворением отметил в них загоревшийся огонёк интереса. — Мы обхаживали всех приближенных к Галлезе годами, однако все они настолько боялись своего всесильного босса, что ничто не могло убедить их стать свидетелями против него. А вот с Ферретом нам, наконец-то, повезло. На наше счастье, он оказался не только азартным игроком в карты, но и совершенно никудышным. Поэтому, несмотря на свой довольно приличный доход, он залез в громаднейшие долги. И при этом должен он был дельцам, которые весьма охотно наносили телесные повреждения своим должникам. А Феррету, ясное дело, все его части тела были очень дороги. Посему, дабы расплатиться с долгами он начал понемногу «брать взаймы» у босса. Само собой разумеется, «взаймы» он предпочёл брать так, чтобы босс об этом ничего не знал. Что не такая уж и сложная задача, если учесть, что у Галлези несколько десятков счетов, а Феррет — его теневой бухгалтер. То есть, бухгалтер, нанятый именно для того, чтобы надёжно прятать доходы своего нанимателя. Так что, если бы Феррет, как и все остальные подручные Галлезе, не был бы под столь пристальным наблюдением отдела дознавателей, то о его займах ещё не скоро кто-нибудь узнал. Однако ему не повезло. Мы следили за каждым его шагом. Поэтому, как только у Феррета появился дополнительный доход, мы позаботились о том, чтобы некий анонимный «доброжелатель» сообщил Галлезе о глобальности долгов его теневого бухгалтера. И также о том, что с некоторых пор, несмотря на то, что проигрывать азартный бухгалтер меньше не стал, его финансовые дела неожиданно поправились. Вслед за чем, другой анонимный «доброжелатель» предупредил, но теперь уже Феррета, что Галлезе знает о его долгах и подозревает об утечке средств с его счетов. Наш расчет был прост, если Феррет ворует, то, как только Галлезе заикнётся об аудите он сам к нам прибежит. Ну, а если не ворует, то опять же аудит это выявит.

— Феррет, разумеется, воровал, — понимающе кивнула Элизабет.

— Да, наше предположение оказалось верным, — хмыкнул Марано. — Так что как только Феррет узнал об аудите и понял, что по итогам аудита ему однозначно не жить, он решил попытать счастья у королевской прокуратуры. Ну, а дальше, Элизабет, вы и сами прекрасно знаете, чем закончилась история. Однако рассказываю я всё это к тому, что на носу выборы в парламент. И популярность графа Галлезе, и как следствие партии Перуна такова, что партия Мары — скорее всего, проиграет. Что означает, что в кресле премьер-министра нашего королевства окажется преступник. Причём не просто вор и мошенник, а убийца. И что ещё хуже, это также означает, что до следующих выборов — власть короля, как представителя партии Мары, окажется весьма сильно ограниченной. Поэтому, Элизабет, мне просто крайне необходимо пошатнуть позиции партии Перуна и чем скорее, тем лучше. И вы, как ни беспомощно и жалко, это звучит — моя единственная надежда. Вы нужны мне, чтобы заставить графа беситься. Чтобы, зациклившись на ненависти ко мне, он попытался меня уничтожить и совершил ошибку.

— Допустим, — в раздумье кивнула девушка. — Но именно только допустим, потому что я ещё ничего решила, — она неосознанно вскинула вверх указательный палец. — Допустим, что я соглашусь вам подыграть… А через пару дней вдруг выяснится, что вы переоценили заинтересованность Кристиана во мне. И что тогда?

— Учитывая то, что через пару дней вы уже будете полностью оправданы в глазах общественности, и на руках у вас будет компенсационное обязательство, подписанное мной, то «ЧТО ТОГДА» — будет уже не вашей проблемой, а исключительно моей, — усмехнулся Марано.

Правая бровь его собеседницы выразительно изогнулась.

— Но именно об этом вы и спрашивали, — понимающе кивнул мужчина. — Что ж, — кивнул он ещё раз, — заявляю официально, насколько это, конечно, возможно, учитывая обстоятельства, — высший чин королевской прокуратуры многозначительно покосился на свои связанные руки и ноги. Его визави же в ответ на это лишь недоуменно пожала плечами. — Ладно, — обиженно насупился прокурор, всем своим видом явно намекая на то, что он де к ней со всей душой, а она… — Заявляю официально, — цедил он сквозь зубы, сверля девушку исподлобья, — что извинения Его Величества вам будут принесены уже сегодня вечером. При условии, конечно, что мы договоримся и я получу, наконец, свободу передвижения! — на последней фразе хладнокровие, которым королевский прокурор Эдвард Марано так гордился, дало сбой, так что он в буквальном смысле прорычал последние слова.

Зато Элизабет была само спокойствие и рассудительность.

— А вы не опасаетесь того, что едва только Его Величество восстановит моё честное имя в глазах общественности, я тут же объединюсь с Кристианом? В конце концов, нас с ним ведь столь многое связывает, — закусив нижнюю губу и сузив глаза, хозяйка дома вызывающе-иронично посмотрела на собеседника.

— Нет, не опасаюсь, — угрюмо буркнул прокурор.

— Не опасаетесь?! — брови собеседницы недоуменно взметнулись вверх. — Надо же! И что же мне мешает поступить именно таким образом?! Учитывая моё искреннее и страстное желание отомстить вам?

— Вам помешает то же, что мешает принимать от Галлезе цветы — вы теперь точно знаете, что он хладнокровный убийца, — убежденно возвестил мужчина. — Кроме этого, есть ещё и то, что вы верили ему, а он обманул ваше доверие. А вы не из тех, кто легко прощает подобное…

— Откуда вам знать из каких я, — иронично хмыкнула девушка, непроизвольно отведя в сторону полный горечи взгляд. Впрочем, взгрустнула она лишь на мгновенье, потому что уже в следующую секунду её блуждающий взгляд зацепился за магокамеру, лежащую на журнальном столике в пределах досягаемости её руки. Внезапно Элизабет озарила грандиозная по своей каверзности и пакостности идея.

— Хорошо, господин королевский прокурор, — изрекла девушка, протянув руку к магокамере, — я обещаю вам, что подумаю над вашим предложением, — чинно возвестила она, хитро улыбаясь. — А пока… Улыбочку, пожалуйста!

И прежде чем мужчина успел что-либо не только ответить, но и осознать, щёлкнула магическая вспышка.

— Ч-ч-ч-ч-что в-вы-вы-вы делаете?! — задал риторический вопрос ошалело-оторопевший пленник. Ошалел он, ясное дело, именно от того, что прекрасно понимал, что именно его визави только что сделала.

— Магиснимок для завтрашнего утреннего выпуска «Глас Перуна»! — сладким голоском проинформировали его.

— Вы не посмеете!!! — громогласно-грозно возмутился важная прокурорская шишка и член королевской семьи в одном лице. И тон этого лица ясно говорил, что оно искренне верит, что раз уста его изрекли «не посмеете», то значит, тот, кому это было сказано, ни за что не посмеет.

Ответом лицу стала всыпшка номер два и злорадная ухмылка. — Вы правы. Отправить только в «Глас Перуна» будет несправедливо по отношению к «Гласу Мары», — «искренне согласилась» с ним девушка.

— Но этот мой снимок может повредить нашей с вами легенде, если вдруг вы согласитесь на мое предложение! — поняв, что приказной тон в переговорах с террористкой не самая правильная переговорная позиция, мужчина попытался урезонить свою визави, воззвав к её чувству ответственности.

Будучи опытным переговорщиком, Марано правильно выбрал тактику. Вот только и с другой стороны переговорщица ему тоже попалась не лыком шитая.

— Это может повредить задуманной вами легенде, только в том случае, если станет известно, что снимок делала я, и что сделан он был в моём доме, — невозмутимо возразила террористка. — А ЭТО ваше фото в газету передам не я, а анонимный «доброжелатель», — широко улыбнулась она. — Не переживайте, я всё продумала, — предупредила она возражения своего оппонента. — Я обрежу снимок так, чтобы мебель в кадре невозможно было опознать, и слегка осветлю задний фон, чтобы и по стенам тоже мою гостиную нельзя было узнать.

— Н-но, н-но, н-но, это же повредит моей репутации! — в отчаянии воскликнул важный прокурорский чин, пред которым дрожали, которого боялись и которому поклонялись практически все в маранском королевстве.

— Пра-а-а-авда?! — удивленно протянула его визави, нарочито наивно захлопав длинными ресницами. — Ой! Ах! Как же я могла?! — всплеснула она руками. — Как я могла не подумать об этом?! — застыв в притворном раздумье, девушка постучала пальчиком по нижней губе. — Хотя нет, подумала! — Элизабет озарила прокурора самой чарующей из своих улыбок. — Ещё как подумала! И именно поэтому сделала! Пусть и маленькая месть, но та-аакая сладкая! Нет, сегодня все-таки не день, а сплошной праздник! — игриво подмигнула она пленнику.

Пленник задергался, пытаясь выпутаться из веревок. — Напрасно вы это. Только руки в кровь веревками разотрёте, — предупредила «заботливая и гостеприимная» хозяйка дома. — Тем более, что потерпеть осталось всего-то каких-нибудь парочку минут. Ровно столько мне ещё нужно, чтобы дошифровать сообщение и отправить. И затем…

— Я вас удушу! — искренне и убежденно пообещал мужчина.

— Вряд ли! — покачала головой Элизабет. — Если вы меня удушите, то это очень, уверяю вас, просто очень-очень повредит нашей с вами легенде! Если я соглашусь, конечно, на ваше предложение, — и она заговорщицки подмигнула проигравшему ей сегодня по всем статьям прокурору.

Тот лишь бессильно-укоризненно покачал головой. — Если вы не согласитесь, я привлеку вас за терроризм! Потому что это… То, что вы делаете. Это терроризм!

На это заявление своего визави новообъявленная террористка лишь благодушно хмыкнула и… добила: — А сказать вам, какую подпись я придумала для вашего снимка?

— Вы еще и подпись придумали?.. — обреченно простонал пленник и, прислонив голову к стене, закрыл глаза.

— Мугу, — озорно улыбнулась террористка. — «Королевский прокурор умылся, и кисло улыбнулся!» — с выражением процитировала девушка и тут же нарочито покаянным тоном посетовала: — Согласна, довольно корявенько и не особо звучно. Но, вы не расстраивайтесь, ваш снимок настолько хорош, что его даже мой корявый текст не испортит… — преувеличенно воодушевленным тоном заверила мужчину новоявленная гуру пиара.

— Вы… вы… вы… — сокрушенно качая головой, королевский прокурор пытался подобрать достойный цензурный (так как нецензурно высказаться, ему не позволяло аристократическое воспитание) эпитет для того, чтобы передать всю гамму, одолевавших его чувств. И снова и снова терпел неудачу. — Вы… безжалостный, свирепый и кровожадный монстр!

— И… отправлено! — радостно известил, не оставшись в долгу, монстр.

— Надеюсь, теперь-то, вы меня развяжите?! — ворчливо поинтересовался пленник. — Кстати, что это за узлы такие? Искренне говоря, до сегодняшнего дня, я не знал, что мне могут попасться узлы, с которыми я не смог бы справиться, — с ноткой уважения в голосе признался один из самых могущественных и опытных в маранском королевстве магов.

— Мои фирменные. Или вы думали, что моя фирма считалась лучшей в королевстве из-за моих прекрасных глаз? — не удержалась от язвительной ремарки Элизабет. Вслед за чем нехотя, буркнула: — Фунум диссиминаабунте!

Все до единого узлы тут же сами собой развязались, и верёвки вялыми змейками сползли на пол.

— Ну, так вы согласны на мое предложение? — поинтересовался бывший пленник, массируя освобожденные от сдавливающих их верёвок запястья.

Хозяйка дома подняла к лицу мужчины долгий задумчивый взгляд. Мужчина затаил дыхание в ожидании. До этой минуты Марано и сам не понимал, насколько важен для него её положительный ответ.

Один удар сердца. Второй. Третий. Четвёртый. На пятом ударе его сердца она, наконец, озвучила своё решение: — Я дам вам ответ завтра. Мне нужно время, чтобы подумать и, к тому же, я хочу посоветоваться с подругой.

— Это та, которая была вашим адвокатом? — поинтересовался Марано.

— Я думаю, что вам уже пора, — проигнорировав вопрос, заметила хозяйка дома. Подойдя к входной двери, она широко распахнула её. — До завтра, господин королевский прокурор!