Брак по любви

Моника Али, 2022

Новая книга Моники Али, автора ставшего всемирным бестселлером романа «Брик-лейн», – это «полифоничный портрет современного британского общества на фоне приготовлений к свадьбе, которая должна объединить две семьи из двух весьма далеких друг от друга миров» (Publishers Weekly). Ясмин и Джо – коллеги, молодые врачи. Невеста выросла в консервативной индийской семье, в то время как мать жениха – активная феминистка, известная своими полиаморными увлечениями. Встреча этих двух миров еще на стадии подготовки к торжественному событию приводит к серии неожиданных последствий и переосмыслению каждым из героев своего прошлого и настоящего.

Уровень набожности

— Я никогда не выйду замуж. — Рания энергично помахала официанту обеими руками, словно сигнальщик на взлетно-посадочной полосе.

— Что стряслось на этот раз?

— Долбаный кошмар! — Она сидела, положив ногу, обутую в черный сапог на платформе, на низкий столик для напитков. Ростом Рания была всего пять футов, но занимала удивительно много места для такой дюймовочки. Голос у нее тоже был большой, а бар был невелик. Несколько человек с удивлением обернулись на девушку в джинсах и хиджабе, которая только что так громко и смачно выругалась.

— Ну же, рассказывай! — С подачи Рании они встретились в гостиничном баре в районе Виктория, хотя обычно ели в дешевых ресторанчиках или ужинали в ее квартире.

— Серьезно, — сказала Рания. — Я сдаюсь. Всё. С меня хватит. — Рания познакомилась с несколькими потенциальными женихами на мусульманских сайтах знакомств и через приложения, среди которых были Minder (Листай. Находи пару. Вступай в брак) и Muzmatch. В последние несколько месяцев она оценивала эти свидания по-разному, в пределах от занудных до ох…тельно занудных.

— С каких пор ты так легко сдаешься?

— Аль-хамду ли-Ллях^[11], — сказала Рания, — мне никогда больше не придется ходить на свидания. Глаза бы мои не видели эти анкеты. Достало получать уведомления о новой «паре» только потому, что какой-то парень отметил галочкой такой же уровень набожности, хотя сам он — сварщик из Хаддерсфилда.

— Бокал вашего обычного белого, пожалуйста, — сказала Ясмин официанту. Тот не особенно спешил к их столику — возможно, из-за воинственных сигналов Рании.

— Мне то же самое, — сказала Рания.

Ясмин рассмеялась: Рания не употребляла алкоголь.

Официант не разделял ее веселья.

— У нас нет безалкогольного вина. — Его щеки и нос пестрели сколотыми рубцами, вероятно оставленными юношеским акне.

— Я хочу алкогольного вина. Что толку в вине без алкоголя?

Официант пожал плечами.

— И принесите оливок, пожалуйста.

Ясмин и Рания подружились в свою третью неделю в средней школе. Однажды в обеденный перерыв Ясмин прижали в углу трое мальчишек постарше. Откуда ты приперлась, проваливай восвояси, от тебя воняет, помойся как следует — всё как обычно. Казалось, они сами не верят в то, что говорят. Похоже, им было скучно, но на улице слишком лило, чтобы выйти погонять в футбол.

Откуда ни возьмись появилась Рания: «Эй, наезжайте на кого-нибудь своих размеров, долбаные идиоты!» Забавно было слышать такое от одиннадцатилетней, низкорослой для своего возраста девочки в хиджабе. От изумления мальчишки даже забыли рассмеяться. Рания врезала самому крупному из них между ног, а другого треснула по спине стулом. Двое мальчиков катались по полу, а третий быстро попятился. «И больше мне не попадайтесь», — сказала Рания. Она кивнула Ясмин, и та вышла за ней из класса в коридор. «Надеюсь, у тебя не будет неприятностей». Рания захихикала. Это удивило Ясмин почти так же сильно, как атака ниндзя. «А что они сделают? Признаются, что их избила мелкая мусульманская девчонка? Да ни за что».

— Между прочим, Омар Хайям много писал про вино, — сказала Рания, нюхая свой бокал. — И Руми тоже.

— Но ты же не пьешь. — Ясмин хотелось забрать у подруги бокал. Официант тоже с с неодобрительным видом скрестил руки на груди, наблюдая за тем, как Рания пьет.

— Ну и что? Я решила, что хочу раз в жизни попробовать. И вообще, уйма мусульман пьет. — Рания наставила палец на Ясмин: — Доказательство первое.

Рания работала адвокатом в маленькой конторе, занимавшейся иммиграционными делами, трудовыми спорами и защитой прав человека. «Доказательство первое» было одним из ее любимых выражений, хотя, по ее собственному признанию, ей ни разу не довелось ввернуть его по долгу службы.

— Мой отец любит иногда пропустить стаканчик виски, — сказала Ясмин. — Так что я никогда не придавала этому большого значения. Но с другой стороны, он не религиозен.

— Мой отец пьет, — сказала Рания. — Думает, я не знаю. Это страшная тайна. Мать притворяется, что ничего не знает. Я притворяюсь, что не знаю, что она притворяется, что ничего не знает. А отец притворяется, что тут и знать нечего.

— Но почему сейчас? Почему именно сегодня?

— А почему нет? — Рания снова отхлебнула из бокала. С каждым глотком она морщилась. — Ладно, если уж тебе так охота знать, я прочитала, что иранское Министерство культуры собирается вымарать из книг все упоминания слова «вино»: по их словам, они хотят остановить культурный натиск Запада. Но они не знают собственной истории. Ты в курсе, что существуют исламские кувшины для вина, созданные в Персии в пятнадцатом веке?

Ясмин выжидающе промолчала.

— Жизнь не черно-белая, — добавила Рания. — Вот и всё.

— Понятно. Ну и как тебе вино?

— Слишком рано выносить вердикт, попробую-ка я еще бокальчик красного. Но расскажи же мне про свадебные планы! Как прошло знакомство твоих родителей и его матери? Ты вроде ужасно боялась.

— Все было нормально, — ответила Ясмин, — пока Гарриет не решила, что свадьбу надо отмечать у нее дома и для полного счастья провести никах.

— Да ладно! Отпад. Не может быть!

Ясмин добавила подробностей. Все возможные сложности Рания с ходу отмела, рассуждая так, словно имам Сиддик будет почти незаметен, а церемония не превратится в цирковое представление для друзей Гарриет. Она бурно одобрила не только проведенный Гарриет разбор несправедливого брачного законодательства, но даже намерение Анисы посетить ее следующий салон, как если бы ничего не могло быть естественнее. Ясмин ковыряла дерматиновую обивку банкетки. Она пыталась донести до Рании свои опасения по поводу того, что Гарриет узурпировала организацию свадьбы, но ее жалобы звучали мелочно.

И все же Ясмин с нетерпением ждала дня, когда больше не придется ночевать у Гарриет. Ее присутствие было настолько ощутимо, что Ясмин казалось, будто они с Джо никогда по-настоящему не остаются наедине. Однажды утром, когда Джо был в смежной душевой комнате, в спальню впорхнула Гарриет. Ей требовалось немедленно поговорить с сыном, потому что она уезжала куда-то читать лекцию, и она просто взяла и вошла к нему. Ясмин была в шоке. А если бы Баба вошел в ванную, когда она стояла голая в душевой кабинке?! Но Джо об этом даже не упомянул. Наверное, проблема в ханжеском воспитании Ясмин. У Джо нет комплексов по поводу своего тела, потому что Гарриет не внушала ему стыд перед наготой.

Ей вспомнилось его тело. Родинка на внутренней стороне правой руки, веснушки на плечах, шрам от аппендэктомии. Его тело было не настолько накачанным, как у Кашифа, чьи мышцы бугрились благодаря многочасовым подъемам тяжестей в спортзале. Кашиф не вышел ростом, легко набирал вес и пытался компенсировать это, тягая железо, но Джо нечего было компенсировать.

— Алё, ты меня слышишь?

— Ой, прости, — сказала Ясмин. — Что ты говорила?

— Уже не помню, — хихикнула Рания.

Рания успела выпить огромный бокал белого вина и еще столько же — красного. Вдобавок она заказала бокал розе и, похоже, преодолела свое первоначальное отвращение. Она погрузила нос в бокал и принюхалась. Насколько она пьяна? Впервые с момента знакомства Ясмин почувствовала себя в ответе за Ранию. Обычно та умела сама о себе позаботиться.

— Эй! — Рания наклонилась поближе к Ясмин, и из-под ее хиджаба выбилась кудрявая прядь каштановых волос. — У моих родителей паршивый брак. Ты в курсе, да?

— Они спорят. Ты всегда говорила, что у них бывают ссоры.

— Вот видишь, может, как раз поэтому…

Подбородок Рании практически лежал у Ясмин на плече. Вдоль линий ее верхних и нижних ресниц тянулись две аккуратные, тщательно нанесенные черные стрелки, не пересекаясь, устремляющиеся вверх, к вискам. Этот вид макияжа Рания называла «рыбий хвост».

— Поэтому что? — спросила Ясмин.

— Поэтому я и не выйду замуж. Но ты! — Рания отстранилась и икнула. — Твои родители… Видишь! Настоящая любовь. Помню, в школе ты написала про них сочинение. Между прочим, я тебе завидовала.

— Ну, я наверняка писала его в розовых очках, — сказала Ясмин. Дома ей досталось за то сочинение, но Рании она об этом не рассказывала.

— Я знаю, что я сделаю, — объявила Рания. — Я попробую спиртное. Джин. Или виски. Нет! Рюмку водки. Водки нам, пожалуйста! — Она помахала официанту, и тот, скривившись, покачал головой.

— Ты уверена? — спросила Ясмин. Рания и без того была слишком пьяна. — Давай лучше сходим куда-нибудь перекусить.

— Обслужите, пожалуйста, — громогласно потребовала Рания, стуча по столу. — Чего все уставились?

— Потому что ты кричишь! — Ясмин в смятении смотрела, как официант несет им две рюмки водки и крошечную мисочку чипсов.

— Дамы, давайте потише. Люди хотят спокойно выпить.

— Простите, — сказала Ясмин.

Рания залпом опрокинула рюмку.

— Жжется! — Она схватилась за горло и ухмыльнулась. — Знаешь, сколько виски выпивают в Пакистане? Знаешь, сколько саудовцев прилетают сюда и тусуются в пабах и клубах? И всем хоть бы что. Одна женщина в хиджабе выпивает одну малющенькую штопку водки, и все смотрят. — Она захихикала. — Малющенькую штопку!.. — Она подняла вторую рюмку.

— Ты по-прежнему кричишь. Если не хочешь, чтобы на тебя оглядывались, веди себя потише.

— А я и говорю тихо, — возразила Рания. — Закажем еще выпить?

— Нет! Лучше поставь рюмку, а то расплескаешь.

— Возьму еще стаканчик, — сказала Рания. Казалось, ее заявление погрузило в тишину весь бар. Она немного неуверенно поднялась на ноги. — Можете все смотреть, если хотите, — разрешила она, держа рюмку в вытянутой руке.

— Рания. — Ясмин потянула подругу за рукав. — Тебе надо протрезветь.

Официант снимает их на телефон!

— Еще стаканчик! — выкрикнула Рания и, одним махом опрокинув в рот рюмку водки, продолжала скандировать: — Еще стаканчик! Да бросьте, я же никогда-никогда-никогда-никогда… — Она выглядела слегка удивленной этим внезапным нарушением речи, утратой контроля над своим языком.

Официант спрятал телефон и, нахмурившись, принес им счет.

— Больше никакой выпивки, — отрезал он. — Платите и уходите.

Примечания

11

Хвала Аллаху (араб.) — молитвенное восклицание, междометное выражение для восхваления Аллаха.