Осень в розыске

Мария Фомальгаут

Сколько было рук у Ча Родея? Каково настоящее имя Имени? Сколько сотен дней в январе? Сколько стоит будущее? Можно ли раскрыть семейную тайну семейной тайны? Что снится разуму? Каким будет лето у лета? Почему луна не падает… на луну? Что будет, если ложь скажет правду? Только осторожнее смотрите на крылатую свирель, а то сами станете крылатой свирелью…

Теория Книги

Я не ожидал увидеть её здесь — то есть, нет, её-то я увидеть как раз ожидал, ещё бесконечно издалека в темноте ночи я почувствовал запах непорочной девушки, — но я никак не ожидал, что она окажется прикована к стене в комнате высокой башни, а длина цепи позволяет ей обойти комнату, но не более того. Она даже не испугалась, увидев меня, хотя прекрасно поняла, кто я такой — слухи обо мне ходили по всему городку, люди вечерами запирали ставни и вешали обереги, стараясь спасти своих дочерей.

— Вы… — начал я неуверенно, и сам испугался своего голоса: мне еще не доводилось говорить со своими жертвами.

— Вы можете вытащить меня отсюда? — она бросилась ко мне, сжала мои плечи, от неожиданности я понял, что больше не могу владеть собой и вонзил клыки в её пульсирующее горло, вытягивая жизнь по каплям. Сам не знаю, как я нашел в себе силы отпустить её, ещё живую, что было совершенно не в моих правилах.

— Боюсь… у меня нет при себе ни напильника… ничего такого…

— Вы можете сообщить в полицию?

Эта просьба вызвала у меня невольную усмешку — хорошо же будет, если в полицию придет тот, кого считают умершим, да вдобавок тот, кого разыскивает весь город, чтобы вбить мне, наконец, в сердце осиновый кол.

— Гхм… я постараюсь что-нибудь сделать…

— Постарайтесь обязательно… а теперь поторопитесь, скоро рассвет… вам ведь нужно вернуться на кладбище?

— Ну да… в фамильный склеп…

Время поджимало, но я все-таки спросил то, что нужно было спросить с самого начала:

— Как вас зовут?

— А я думала, вы знаете Бекки Трис… — она чуть смутилась.

Её имя показалось мне очень и очень знакомым, но я никак не мог вспомнить, где именно его слышал. И только когда я оставил попытки что-то припоминать и уже собрался вылететь в раскрытое окно, озарение пришло само собой.

— Бекки Трис, конечно же! Ваша могила… ваша надгробная плита рядом с моей…

— Ну вот, — она вздрогнула, я прямо-таки почувствовал, как холодок пробежал по её телу, — меня, оказывается, похоронили… отец хочет, чтобы меня считали мертвой…

— Ваш отец… Тэд Трис, не так ли? Я тоже что-то про него слышал…

— Теория Книги вам ни о чем не говорит?

— Гхм… что-то припоминаю, но не могу припомнить, что именно.

Я чувствовал, что готов стоять здесь целую вечность и даже несколько вечностей подряд — но рассвет приближался неумолимо, поэтому мне не оставалось ничего кроме как покинуть высокую башню и заторопиться в сторону кладбища…

…я все еще опасался выходить в ненастоящие ночи — не в те ночи, когда наша земля отворачивала наш городок от солнца, а в те ночи, когда какая-нибудь из лун закрывает солнце. В нашем городке упорно называли остальные шесть земель лунами, — в отместку за то, что они называли нашу землю седьмой, самой последней, еще и оправдывались, что семь — счастливое число…

–…напомним, ежегодная премия вручается тому, кто сможет объяснить феномен астероидов — почему наши семь ничтожно малых планет находятся на постоянном расстоянии друг от друга, как им удается удерживать атмосферу. Ежегодную премию в этом году по-прежнему никто не получил — хотя общественность требует дать приз зрительских симпатий Тэду Трису, который на полном серьезе уверял, что уникальную планетарную систему можно объяснить только одним способом — если весь наш мир не существует на самом деле, а является вымышленным миром какой-то книги…

В ночь, когда Бекки должна была вырваться на свободу, расправить черные крылья и сжечь дотла весь город, в домах не зажигали огней — на всякий случай, а мало ли. Девушка (мы привыкли называть это чудовище девушкой даже когда узнали, что она чудовище) потребовала на полном серьезе запереть её в башне и приковать кандалами — опять же на всякий случай. Старый Трис протестовал, но его дочь была непреклонна, она не хотела, чтобы с городком случилось несчастье.

Тщательно штудировали книгу, вернее, те обрывки книги, которые доходили до нас в снах, проверяли, какие дома охватит пожар, а какие чудом уцелеют. Больше всех волновался бакалейщик, он прямо-таки замучил народ вопросами, сгорит его дом вместе с лавкой на первом этаже, или нет, и сгорит ли он сам. Ему отвечали, что какая в самом деле разница, не сгорит же он по-настоящему, а волнуется так, будто должен и правда поджечь себя и свой дом.

Пережидали опасную ночь, молились не знали, кому, наутро выходили из домов, дружно праздновали спасение…

–…боюсь, у меня плохие новости…

Начинаю осторожно, понимаю, что за этим может последовать взрыв негодования, а ведь последует, за Картером не убудет.

Картер смотрит на меня с вызовом:

— А у вас бывает что-нибудь кроме плохих новостей?

Не выдерживаю, отвечаю тем же тоном:

— Бывает. И еще как. Но сегодня новости далеки от хороших…

— И… и что же?

Начинаю издалека, так проще, начинать издалека:

— Итак, вы просили меня установить, в какой книге мы существуем… является ли наша история дешевым бульварным чтивом, или представляет собой не меньше чем бессмертную классику на века…

— Именно так. И вы, конечно же, ничего не нашли?

Меня передергивает, еле сдерживаюсь, чтобы не дать ему промеж глаз:

— Если бы я ничего не нашел, стал бы я приглашать вас сюда?

— Так что же… надеюсь, у вас хорошие новости? Ах да, вы уже сказали, что плохие… Ну что же… небольшое утешение, что мы по крайней мере в величайшем из романов…

–…к сожалению, нет.

— Ну, если это бульварная книжонка, то у нас с Бетти есть шансы…

— К сожалению, нет.

— Тогда что же…

–…боюсь вас огорошить… но мы находимся в реальности.

— Простите?

— В реальности.

— Это, разумеется, розыгрыш?

— Отнюдь…

— То есть, вы отвергаете теорию Триса…

— Ни в коем случае… Трис был совершенно прав… и все-таки…

— И все-таки что случилось?

— Вот именно, случилось… когда мы стали поступать наперекор законам книги… мы её разрушили… она перестала быть книгой…

–…а, господин Картер… что-то вы зачастили… ну неудивительно, все понимаю, у вас с Бекки…

— Да, я по поводу Бекки.. я… гхм…

— Говорите, говорите, Картер… понимаю, это волнительно, я сам когда делал предложение Элен…

— Да нет, вы поймите… Бекки не сожгла город, и…

–…ничего себе… и вы хотите сказать… что теперь наша книга стала реальной… и это значит…

— Это значит только одно, уважаемый Трис… я скажу только одно — планетоиды в потоке не могут лететь вечно, не падая друг на друга, и не теряя атмосферу… и когда это случится, это лишь вопрос времени… и боюсь, у нас есть только один способ спасти мир…

— И какой же?

— Бекки должна сжечь город… и чем быстрее, тем лучше.

— Вы же сами понимаете, что об этом не может быть и речи.

— Вы хотите, чтобы погиб весь мир?

— Послушайте, Картер… честное слово, должен быть какой-то другой выход…

— И какой же?

— Ну… я не знаю… например…

— То-то и оно, что никакого другого варианта нет… только один…

–…но мог ли знать Картер, стремясь освободить девушку, что Бекки в тысячи раз опаснее самого Картера, и недаром отец объявил её мертвой и приковал в башне…

–…Бекки, Бекки, ну вы же сами понимаете, если вы не сделаете этого, мир не выживет…

Сегодня я пришел ненастоящей ночью, потому что шестая земля закрыла своей тенью нашу землю, а значит, можно прятаться в тени, затаиться от беспощадного солнца.

Бекки не отвечает, как будто вообще не видит меня, — она все еще в кандалах, хотя могла бы снять их в любой момент.

— Вы что… не понимаете… наш город уже окружают…

— Кто… окружает?

— Да все, все, как вы не понимаете, никто не хочет, чтобы мир погиб…

Бекки опускает голову, я понимаю, что она не сделает того, что должна сделать — ни за что на свете…

–…почему… почему ничего не происходит? — предводитель восстания (я узнаю булочника) оторопело смотрит на исполинские луны, все так же парящие в небе. Я тоже оторопело смотрю на луны, мы все оторопело смотрим на луны, одна из которых закрывает солнце, а остальные тускло подсвечиваю ночь полумесяцами.

Чувствую, что разгадка близка, что вот-вот, сейчас-сейчас, только бы ухватить её за самый кончик, а вот…

–…ну, конечно же!

— Что такое?

— Когда Бекки отказалась жечь город… Когда вы пошли войной на город… вы создали новую историю на месте реальности… Так что мы продолжаем жить…

Не договариваю — из-за шестой земли показывается краешек солнца, еще успеваю почувствовать, как нестерпимый огонь испепеляет меня на месте…