Седьмая девочка на седьмой веточке

Мария Климова

«Грабли хороши только на даче, а в личной жизни они причиняют сплошное неудобство! Особенно, когда наступаешь на них регулярно, и они бьют в одно и то же место!» – голос Татьяны пробивался сквозь шум дождя и движения города.Перескакивая через огромные лужи, Нина кивала головой в такт словам подруги. Все это верно. И про грабли и про больное место.»Главной героине Нине придется пройти через каскад головокружительных и небезопасных событий, прежде чем она получит ответы на все свои вопросы.

Глава 5

Глаза Нины быстро бежали по строчкам письма, часто облизывая пересохшие от волнения губы, она пыталась осознать смысл прочитанного. «Уважаемая Нина Александровна! Сообщаю вам, что вы являетесь наследницей Прасковьи Андреевны Косиновой-Майер, скончавшейся 03.05.1888 года в имении Нагорское, Опушковского уезда, Псковской губернии, похороненной на кладбище города Доронич. По завещанию П. А. Косиновой-Майер вы являетесь наследницей усадьбы Свитино, Тверской области, Торжковского района. Для вступления в права наследницы Вам необходимо подать документы о правах вступления в наследство, обратившись к нотариусу по месту жительства. С уважением, помощник нотариуса Беляев Константин Георгиевич».

Далее шел перечень необходимых документов. На автомате дочитав последние строчки, Нина потерла виски. «Какое наследство? Какая Прасковья Андреевна?» Взяв телефон и набрав номер мамы, Елены Владимировны, Нина была готова выслушать очередную тираду о том, как она, Нина, «скучно живет», и «где же очередь кавалеров?». Сама Елена Владимировна, благополучно выйдя замуж в семнадцать лет, превыше всего ценила семью, а особенно комфорт, который ей обеспечивал ее муж, Нинин папа — Александр Григорьевич. Но в этот вечер на небесах кто-то решил, что в жизни специалиста по социальной работе Ниночки Зайцевой очень мало приключений и чудес, и необходимо подкинуть еще парочку.

— Привет, мам как дела? Все хорошо? — протараторила Нина.

— Здравствуй, Нинулька, да, все прекрасно! Что-то случилось? — ощущалось ее хорошее настроение.

— Скажи, ты знаешь кто такая Прасковья Андреевна Косинова-Майер?

Молчание в трубке затянулось, и Нина почувствовала то ли напряжение, то ли волнение, которое она хорошо считывала с мамы, находясь даже на расстоянии.

— А почему ты спрашиваешь? Откуда ты вообще взяла это имя?! — нотки металла, так привычные для Нины с детства, проскользнули в голосе матери.

— Мне прислали письмо, где говорится, что я являюсь ее единственной наследницей. Мам, зря я тебя, наверное, побеспокоила, скорее всего, это чей-то глупый розыгрыш… — договорить Нина не успела.

— Все правильно… Седьмая девочка на веточке… — Елена Владимировна бормотала что-то несвязное.

— Мама! Какая девочка на веточке?! О чем ты? — неожиданно для себя Нина повысила голос.

— Не по телефону, я сейчас к тебе приеду, никуда не уходи!!! — в непривычном возбуждении крикнула мама и отсоединилась.

— Куда я могу пойти, двенадцатый час ночи? — но трубка уже противно запищала.

— Ты одна? — на ходу скидывая куртку, спросила мама. Модная стрижка и умело наложенный макияж в полумраке комнаты делали ее ровесницей дочери, ну, максимум старшей сестрой, — я останусь у тебя, папа все равно в командировке.

— Конечно! Как будто… — но Елена Владимировна ее перебила.

— Дай письмо, которое ты получила! — выхватив из рук дочери конверт и достав послание, она несколько раз перечитала его. Затем медленно опустилась на кресло и, кажется, стала вести внутренней диалог. Молчание затягивалось, в комнате как будто появился кто-то еще, невидимый, но опасности не представляющий, скорее, он просто был еще одним участником беседы.

— Может быть, ты все объяснишь, наконец! — Нина прервала ставшее невыносимым для нее молчание.

Поправив без того прекрасно уложенные волосы и расправив невидимые складки на не в меру короткой юбке, Елена Владимировна начала рассказ, и чем дальше он длился, тем большее удивление вызывал у Нины.

— Прасковья Андреевна действительно наша родственница. Ты ее прапрапра… внучка, ну, в общем, ты поняла! Эту сказку о седьмой девочке я слышала не раз. Мне её успела рассказать твоя прабабушка — Татьяна Андреевна, а той — её прабабушка — Наталья Петровна, которая и была дочерью Прасковьи Андреевны. Понятно? — Елена Владимировна выжидательно посмотрела на дочь.

— Да… то есть, нет, ничего пока не понятно! Причем здесь я?

— Ты и есть та самая седьмая девочка на седьмой веточке!

— Мама, пожалуйста, расскажи все по порядку! — Нина с мольбой в голосе обратилась к Елене Владимировне.

— Сейчас… Значит так! Прасковья Андреевна жила в усадьбе в Свитино, которая была приданым, полученным от отца, когда она вышла за немца Фридриха Майера — архитектора. На момент случившихся событий у них были две дочери-близняшки — Наталья и Елена, им, кажется, было лет десять. Как-то осенью в дождь к ним в дверь постучала женщина и попросилась переночевать. В руках у нее был сверток с ребенком. Но Прасковья, отличавшаяся на редкость твердым и жестким характером, прогнала незнакомку с ребенком ночью. Тогда непрошенная гостья сказала: «Все, кто в доме — выйдут отсюда и больше никогда не зайдут. Все, что в доме — останется в нем. Ключник в нем отныне сидит, никому войти не велит. Одна из двух останется в нем навсегда. Открыть и войти в дом сможет только девочка, которая будет сидеть на седьмой веточке. Будь по-моему!». Женщина бросила на порог мешочек и ушла.

Как не искали потом её, найти не смогли. А в доме стала твориться чертовщина. К следующему вечеру двери дома закрылись, и никто из домашних не мог войти внутрь. Но не это самое страшное: внутри дома осталась Елена, дочь Прасковьи и Фридриха. Кузнец, работавший в усадьбе, попытался сломать замок, но ничего не получилось, а через несколько дней он умер. Семья переехала в другой дом. Также говорили, что Прасковью стали мучать виденья: будто к ней приходила эта мертвая женщина с младенцем, и Елена, которая просит выпустить её из дома. Майер стала обращаться к местным бабкам-знахаркам. Те, поначалу, привлеченные большим вознаграждением, охотно шли снимать заговор, что-то шептали, брызгали водой, читали молитвы, но все было зря. Несколько крепостных еще раз попытались открыть дом, но их постигла та же участь, что и кузнеца. К дому стали бояться подходить. Прасковья стала часто ходить в церковь, просила совета у настоятельницы. Она посоветовала ей пригреть сироту, возможно, тогда станет легче. И правда, семья взяла себе на воспитание осиротевшего мальчика. Как-то гуляя с ним по лесу, Прасковья встретила старуху, которая сказала, что предсказание вспять не повернуть, что за её грех расплачивается её дочь, душа которой останется в доме с ключником. Но освободить душу Елены сможет девочка, родившаяся в седьмом поколении. И что дом очистить от проклятья сможет только она, а до этого времени дом для всех будет закрыт. И ни в коем случае никто из потомков до седьмого колена не должен подходить к усадьбе. Так Прасковья Андреевна составила завещание, надеясь, что девочка на седьмой веточке поможет её дочери обрести покой.

— Какой ужас, неужели все это правда? — Нина не могла поверить рассказу матери.

— Нинуль, прошло сто с лишним лет, возможно, историю могли исказить, но факт остается фактом — завещание существует. И ты — наследница Прасковьи. Честно, я никогда не верила в эту сказку до сегодняшнего дня. Разумеется, я не видела усадьбу, так как по преданию старуха из леса запретила туда подходить.

— Ну, допустим, в порядке бреда, что все это правда! Как, как я смогу освободить душу Елены? Я не медиум, не экстрасенс, я обычный специалист по социальной работе. Из всего сверхмогущественного, я знаю сто двадцатый федеральный закон о беспризорности и безнадзорности, и Отче наш, и то, не до конца! — Нина уставилась на мать.

— Честно? Я не знаю и не представляю. Но считаю, что тебе необходимо хотя бы просто съездить и посмотреть на этот дом! — Елена Владимировна улыбнулась и лукаво подмигнула дочери, — а теперь давай спать. Как там говорят? Утро вечера мудренее!

— Да, завтра все обдумаю на свежую голову, — проговорила Нина, потягиваясь и ощущая во всем теле непонятно откуда взявшуюся энергию.