Ткани мира

Кирилл Алексеевич Андрюшин, 2023

Простой студент при загадочных обстоятельствах оказывается в больнице с серьёзными травмами. За ним охотятся офицеры государственной безопасности, подозревая его в совершении огромного количества противоправных деяний. Оказывается, простой парень, принадлежащий к благородному дворянскому роду, живущий в век многочисленных высоких технологий при примитивной политической системе мира, сшитого как ТКАНЕВОЕ ПОЛОТНО, не такой уж и простой. Плохо ли это?

глава 7

— Может, на самом деле валюта ни при чём? — Софья прервала молчание, — Ну взял под своё покровительство Андрей швейную фабрику. Если он оказывает им психологическую поддержку?

— Я нигде не видел, чтобы при оказании психологической поддержки полякам-блондинам в чёрных костюмах психолог пил пиво, — Малышев после рассказа снова вернулся к критике друга.

— Согласна с тобой.

Кофе сегодня, как назло, был с кислым послевкусием. Вместо ответов — новые вопросы.

— Илья, скажи мне, мил человек.

Малышев небрежно жевал табак, курить папиросы он уже не мог.

— Пока ты не загнулся от табака вонючего своего…

— Да ладно тебе, — усмехнулся Илья, — спрашивай.

— Есть в городе люди, с кем он в прошлом очень хорошо поддерживал отношения?

Илья вытащил из своего кроваво-красного дипломата пурпурную папку и протянул Софье.

— Почти по каждому из тех, кто в этом списке я могу тебе дать информацию об их нынешнем местоположении. Почти все они в розыске, скрываются хер знает с какого года, ещё до пересмотра границ их изгнали как собак бешеных, — Илья наконец-то прекратил потребление табака. — В пределах города некоторые засели.

— Среди этих людей есть друзья по университету?

— А как им не быть? Взять хотя бы Дональда Пекинского и Василису Збарскую. Те ещё товарищи. В розыске они уже пять лет. В Польском государстве, в Английской республике, даже в Объединённой Ирландии они приговорены к смертной казни. Ныне лишены всех гражданств, если они у них и были когда-нибудь.

— За что так с ними?

— Дональд Пекинский, впрочем, есть уверенность, что это ненастоящее имя с фамилией, заметил нашего Апостола в университете, завязалась дружба. Вместе ходили куда-то, он брал Андрея на сеансы, как дополнительная практика для него. В общем, в Польше его приговорили к пожизненному заключению за сексуальные связи с одной несовершеннолетней особой женского пола. Прости, что я так выражаюсь.

Софья, однако, сохраняла спокойствие.

— Какой возраст у особы?

— Шестнадцать лет. Я не гуру юриспруденции, но во многих странах сей возраст уже позволителен для сексуальной жизни. Но, так, или иначе, эта особа оказалась внучкой генерала польской Службы безопасности.

— Вот это поворот, — удивилась Софья, — почему его не посадили?

— Любопытный факт. Для меня это парадокс. Через четыре дня, после объявления приговора Пекинскому, был убит президент Польши Лев Кравчик. Началась революция. Амнистия от новой власти. А ты знаешь, кто стал новым президентом? Огинский! Густав Огинский.

— Андрей не мог быть замешан, мы ещё были во Львове и знать не знали.

Илья неестественно улыбнулся:

— А я и не сказал, что именно наш общий дружок отправил Кравчика на тот свет, но факт же упрямая сука-штука. По знакомым каналам Пекинский перебрался в Минск, где встретился с одногрупницей Збарской. Она тоже хороша. Детство было тяжёлое: Отец погиб при обороне Дублина, мать умерла от горя, сама она нашла могилы родителей только спустя большое время…

— Ирландка?

— Сучка та ещё, нет, чтобы всю свою генетическую обиду на англичан выплёскивать исключительно на англичан. В Лондоне убила четырёх кандидатов на пост премьер-министра, вызвав тем самым кризис власти, свержение королевы и установление республики. Так она ещё четырёх министров новой республики собственноручно удушила. И посла Ирландии ещё. За компанию. Чтобы рыжеволосый лепрекон мог поквитаться там.

Софья слушала леденящие кровь истории выпускников-психологов с интересом. Страха в её глазах не было: весь страх ушёл ещё во Львове не без помощи Апостола.

— А Болгария? Кто там нагадить успел?

— Оба. Но это была тёмная история, скорее всего, их просто оговорили под болгарскими пытками.

— Как же их пытали там, в Болгарии? Если честно, Илья, мне слабо это представляется.

— Заставляли слушать в течение пяти часов концерты Филиппа Киркорова.

Софья от смеха подавилась кофейным напитком.

— Якобы из-за них самолёт при посадке самолёт чуть не снесло в сторону моря. Но тут их подставили. А болгары, ну не мне рассказывать какие болгары сволочи бывают, не стали разбираться и по пожизненному заключению каждому. Так наши герои смогли сбежать и после двух дней скитаний объявились в посольстве в Стамбуле, откуда и вернулись на Родину. Вот так как-то.

Софья ещё долго молчала и переваривала информацию, рассказанную Ильёй. Она снова посмотрела в лица Пекинского и Збарской на фотокарточках: Блондин, волосы зачёсаны назад, едва заметные порезы от бритвы на бледном лице, словно он увидел в момент фотографирования призраки известных психологов: Фрейда-отца, Фрейда-дочь, Фрейда-мать, Выготского, Леонтьева… И чернобровая кустодиевская дева в очках с тонкой оправой, улыбка на таком же бледном лице, бледное лицо было от некачественно изготовленной французской пудры.

Затем она спросила:

— Они — любовники?

— Я тоже интересовался у них самих, Соня, я знал, что ты спросишь это, — Илья по-доброму улыбнулся, показав свои верхние зубы цвета титановых белил. — Нет, как они сами про себя говорили: «Вася мой глашатай, а я её глашатай. Ходим всюду и объявляем волю простым смертным».

— А они способны на такое в принципе?

— Как я вижу ситуацию, то, что человек удушил человека, не означает, что он — полное говно, моральный урод, скотина и прочее, и прочее, и прочее, — Илья взглянул на фотокарточки.

— Не говори такие вещи в общественном месте, — Софья резко щёлкнула перед носом Ильи. — Не забывай, что доносчики органов безопасности повсюду.

Илья помрачнел:

— Да я помню. Тогда давай вечером ты заедешь ко мне, я тебе расскажу про остальных изгнанников.

— Дай про эту парочку все документы мне, — вдруг потребовала Софья.

— Зачем тебе? В органы понесёшь, людей отдашь под суд, — Илья замялся.

— Неужели ты, Малышев, мне не доверяешь?

Нехотя, он передал Софье досье.

Время приближалось к пяти часам вечера. В очередной раз, вопреки прогнозу погоды, небо над городом затянули чёрные тучи. Доносились раскаты грома.

«Дорогой Андрюша, небо снова оплакивает твой поступок. Я еду к тебе. Я обещала, что каждый день я буду приезжать к тебе и целовать тебя в лоб, чтобы ты крепко спал. И я сдержу обещание. Потому что я люблю тебя».

— Куда едем, гражданочка? — голос таксиста вернул в суровую реальность Софью.

Она не хотела ехать на своей машине после рассказанного Малышевым про знакомых-убийц Апостола.

— Во-первых, я тебе не гражданочка, во-вторых, в Госпиталь травматологии.

— Ой-ой, гордые какие мы.

— На два червонца меньше чаевых получишь, шеф, если не прекратишь дерзить!

— Извините, девушка, я был не прав.

— Так бы сразу. Поехали.

И такси-воронок плавно поехал по проспекту. Дождь уже начал своё дело. В считанные минуты дорога утонула. Таксист сразу же принялся нецензурно ругать погоду за невозможность нормально работать. После каждого мата он приносил искренние извинения даме, которая уже приняла решение оплатить только стоимость поездки и ни копейки больше.