Ткани мира

Кирилл Алексеевич Андрюшин, 2023

Простой студент при загадочных обстоятельствах оказывается в больнице с серьёзными травмами. За ним охотятся офицеры государственной безопасности, подозревая его в совершении огромного количества противоправных деяний. Оказывается, простой парень, принадлежащий к благородному дворянскому роду, живущий в век многочисленных высоких технологий при примитивной политической системе мира, сшитого как ТКАНЕВОЕ ПОЛОТНО, не такой уж и простой. Плохо ли это?

глава 6

Илья Малышев нарезал круги вокруг колонн фойе училища.

— Нет, нет, и нет! Связался он на свою голову с кем-то, никогда не слушает меня, упырь очкастый, — Илья Малышев и раньше не отличался ласковыми словами в адрес своего лучшего друга — Апостола, а после инцидента в школе он словно проникся ненавистью к другу.

— Илья, — Софья решительно крикнула, пытаясь догнать и перегнать друга семьи, — ты понимаешь, что дело куда серьёзнее, чем мы только можем себе представить. Органы безопасности уже вмешались…

— И поделом! Твой…

— И твой!

–…Ладно, — наконец-то Илья начал задыхаться и присел на скамейку, — наш общий знакомый голубых кровей связался с нечистой силой.

— Если бы ещё пояснил, — в голосе Софьи всё отчётливее можно было услышать раздражительный тон.

Малышев посмотрел на неё взглядом, который иные называют «взглядом исподлобья», который всем известен благодаря двум известным «носителям»: юмориста древности Николая Бандурина и мультперсонажа Гомера Симпсона.

— Я был свидетелем только одного странного эпизода, связанный с тем, что произошло. В частности, — Илья сделал паузу.

Софья посмотрела на Илью со страхом. Ещё никогда она не боялась за Апостола так, как сейчас, когда он в больнице, в которой он оказался, будучи на грани жизни и смерти.

Илья приобнял Софью:

— Ну не пугайся, Соня.

— Я не пугаюсь, я просто хочу знать.

— Тогда пройдём, — Илья дал понять, чтобы Софья встала.

— Куда?

— В кофейню. За углом, в Литейном переулке.

— Знаю, ну веди меня.

Илья и Софья вышли из училища. Весь путь проходил в молчании.

— Не буду томить тебя, слушай.

И Илья Малышев, закурив папиросу, начал свой рассказ.

— Сначала договори фразу, — Софья хотела для начала прояснить суть рассказа Ильи.

— В частности, как у Андрея оказалось столько денег, если иностранную валюту можно назвать деньгами. Слушай, Софья.

Флешбек Ильи Малышева

Некоторое время Апостол промышлял тем, что в гостиницах играл. Нет, не в азартном смысле. Апостол же у нас талантливый пианист, ему хоть классику, хоть блатняк, всё сыграет на своих восьмидесяти восьми клавишах. Мне ли тебе рассказывать про него, Софья?

В ту ночь в гостинице «Октябрьская» давали ретро-концерт имени Дружбы народов. Советские мотивы и американский рэгтайм. Мы с Андреем не всегда играли на них, но в этот вечер мы обязаны были прийти и сыграть. С администрацией гостиницы был заключён контракт: десять концертов для гостей за полмиллиона рублей. Мы же всегда вместе ходили на эти мероприятия, поэтому ты знаешь, чем он, и я соответственно занимались.

В тот день ты была с оркестром на своих гастролях где-то в Японии и Китае. А мы с Апостолом пошли в гостиницу. Знаешь, обычно на таких концертах народу не очень много, подавляющая часть которого слушает музыку исключительно для улучшенного пищеварения, но в этот вечер был аншлаг. После восточных миниатюр Амирова, а Апостолу очень нравится этот композитор, группа гостей за крайним столиком, он у окна, весьма странно стала проявлять своё восхищение игрой Андрея. Естественно, он обратил на них внимание, подошёл к микрофону и произнёс:

— Дорогие гости, мы делаем короткий перерыв, после которого мы вместе окунёмся в Новый Свет. Будет время рэгтайма. А пока пауза.

Я ему предложил сок, раз пауза, но он сказал, что пойдёт к буянам.

— Кто это? Ты их знаешь? — спрашиваю его.

— Дорогой Илюша, — отвечает он, — пей свой сок спокойно, а мне следует объяснить стоит слушателям правила хорошего тона.

— Ты сам не буянь.

И он пошёл к ним.

Разве я мог упустить возможность по шпионить за лучшим другом? Нет, конечно. Этих «буянов» было трое: все блондины, в одинаковых костюмах. Они поздоровались с Апостолом по-польски. Он грозно спросил на родном, на русском:

— Граждане, вы не могли бы умерить пыл своего восхищения?

— Андрюша, — отвечает ему самый молодой и самый приятный на взгляд мужчина, — мы же любя. Лорд Слизень просил тебе передать сие.

И протягивает ему чёрную папку. Он бегло просмотрел содержимое, бумажки какие-то, вроде чеки. Шептал себе что-то под нос. Потом положил папку на стол и сказал:

— Я очень признателен, что лорд Слизень восхищён моей работой, и что наши огромные вливания оказываются действенными. Я просмотрел дальнейший план действий, но вот с одним я не согласен: осуществить такой большой перевод в Валлию, даже транзитом через Польшу представляется в настоящее время невозможным. Поймите, наша типография не резиновая.

— Лорд Слизень готов возместить затраты вам прямо сейчас, — второй блондин передал Апостолу кейс. Кажется, в нём были деньги. — Здесь миллион. В валюте. После перевода двадцати миллионов валлийских фунтов вы получите ещё десять.

После этих слов Апостол взял кружку, доверху наполненную тёмным пивом у третьего мужчины и одним большим глотком, осушил её. И эти блондины, и я были удивлены. Тёмное пиво… Он никогда не пил такой грубый напиток, только чистый медицинский спирт, девяносто шесть процентов, как мы любим. Мы, не я, я алкоголь терпеть не могу, ты знаешь. А этот внезапно ставший на моих глазах представитель рабочего класса с музыкальным уклоном только и вымолвил:

— Если из-за вас, альбиносы, сгорит мой печатный станок, сами будете шить свои ткани мира, — здесь он поднялся, неаккуратно поднялся, алкоголик последний. Пошёл к роялю и крикнул:

— Дорогие гости, — он улыбнулся неестественно, — время для рэгтайма!

А рэгтаймы удались на славу. Как только Андрюшины пальцы не путались от опьянения, видела бы ты его в тот вечер. Мы с ним на бис четыре раза возвращались.

Администрация гостиницы выплатила нам за первый концерт сразу же семьдесят пять тысяч рублей.

— Как мы будем делить? — в своём еврейском стиле я спросил Андрея.

— Мне и двадцати пяти хватит, я ведь не думал, что нам могут что-то накинуть, Илюша. Если хочешь, чаевые можешь забрать себе.

— Нет, предлагаю пополам.

— Добро.

Поделили. Тридцать семь с половиной тысяч рублей. Любопытство взяло вверх, и я спросил:

— Андрюша, а эти блондины с какой-то швейной фабрики?

Он посмотрел на меня с удивлением.

— А с чего ты взял это?

— Речь у вас шла о каких-то тканях…

— Не бери в голову, я всё равно тебя лечить не буду, кудряш мой.

События, произошедшие позднее, не представляют интереса ни для нас, ни для наших чекистов.