глава 2
Десять часов вечера. Июль. Темно уже.
Апостол спит в палате. Минувший хмурый дождливый день, утопивший город Z в месячной норме осадков и автомобильных заторах, представлявших собой бело-красные, словно польские флаги, полосы, то разорванные, то нетронутые ничем, обнадёжил Апостола: послезавтра ему снимут бинты на кистях, пострадавших от сильнейшего химического ожога, который даже опытным травматологам не мог сниться. Когда карета реанимации приехала (точнее, приплыла; ах, люблю летние дожди) в Главный госпиталь травматологии, кисти студента факультета психологии местного медицинского университета, музыкального активиста-авантюриста Андрея Синеозёрного, более известного в узких кругах, как Апостол, больше напоминали подгоревшие кроваво-коричневые грифельные карандаши, ожог разрушил всё вплоть до костей. Ещё больше, чем ожог Апостола, врачей поразило мёртвое спокойствие потерпевшего: ни слезинки, ни крика, даже тихого несмотря на то, что и кровь, и иные жидкости мгновенья назад фонтаном били, от нервных окончаний кистей не осталось и нейрона. Врачи заявили, что несчастный Апостол потерял около литра крови. К счастью, своевременно оказанная квалифицированная помощь помогла избежать куда более плачевных последствий, с лёгкостью бы переславших Синеозёрного к апостолам настоящим: Андрею, Петру и всей компании.
