Измена. Не отдам никому

Инга Максимовская, 2023

– И когда ты хотел сообщить мне, что у тебя есть дочь? – спрашиваю прямо в лоб, не давая предателю возможности солгать.– Никогда, – отводит глаза мой любимый муж. – Мне нужна только ты. Ты моя любовь. Но я уже отчаялся стать отцом. У нас-то с тобой не выходит.– И ты решил мне изменить? Да уж, ты и вправду меня любишь, несомненно, – горько улыбаюсь. В руке, которую я прячу за спиной, зажат положительный тест на беременность.Этот день должен был стать самым счастливым в моей жизни. Но вышло то, что вышло. Мой малыш будет только моим. Я так решила.

Глава 4

Глава 4

Хрен с вареньем

Холод сразу же проник под тонкое пальто, в кармане которого требовательно зазвонил мобильный. Я посмотрела на дисплей телефона, лелея желание не отвечать. Но, если долго бежать от проблемы, она разрастется до катастрофических масштабов. Это вам скажет любой психолог, даже такой «недо» как я, не проработавшая ни дня по специальности. Сидела дома, клушей, растворившись в муже. Даже быт вела приходящая домработница. Жила как в вакууме, пока мой Димка, мой муж… Пока он… Трахал на столе в кабинете свою Лиску.

— Да, — выдохнула в телефон, вместе с облачком пара короткое слово.

— Манда. Какого хрена ты творишь? — без предисловий. Моя свекровь в своем репертуаре. Властная, в голосе тонна льда. Глыба, размером с айсберг, погубивший Титаник, — Прекращай дурить. Взяла ноги в руки и марш домой. Мой сын не должен нервничать из-за твоей глупой незрелости.

— Ваш сын мне изменил, — говорю, вроде ровно. Но голос все равно предательски дрожит. — Считаете это нормальным?

— Большое дело. Девочка, мужики изменяют, к этому надо быть готовой. Они все ходоки. И папенька моего старшего сына, генерал, а шлындал по бабам только в путь. Куда член, туда и ноги. Это природа. От осинки не родятся апельсинки. И если при первом походе налево все будут разводиться, институт брака вымрет к чертовой бабушке, — злится. Я слышу, знаю эту женщину. И знаю ее отношение ко мне. А еще я точно уверена…

— У него там дочь. И вы в курсе. Я ведь права?

— Нормальное желание здорового самца — продолжение рода. Здорового. Лира. Да, естественно я в курсе. И вела беременность той женщины. Моя внучка родилась под моим чутким руководством. Ты же не можешь иметь детей. И виноват в этом не Дмитрий. Или ты забыла, Лира? Нельзя забывать добро. А ты неблагодарная.

Не забыла. Помню диагноз поставленный мне свекровью. Как клеймо выжгла. Помню, как Димка приволок меня на руках в ее кабинет. Помню боль адскую. Это невозможно вычеркнуть из памяти. Она ведь не меня тогда спасала.

Лира. Надо же. Обычно Галина Степановна ко мне по имени не обращается. Как же хорошо, что я проявила самовольство и выбрала другого врача. Лечилась в тайне от всех. Мечтала. Надеялась.

— Домой, быстро, — летит мне в ухо приказ «любящей» свекрови. — Ублажи мужа, чтоб у него на потаскух сил не оставалось, вымоли прощение и не дури.

— Эта потаскуха — мать вашей внучки. И…Нет, не вернусь, — хриплю, с трудом сдерживая плач, сжавший мои связки.-Не могу простить. Не хочу.

— Дура, блядь, неблагодарная. Посмотрим, как ты проживешь без… — не слушаю больше. Давлю на кнопку отбоя, борясь с желанием просто грохнуть об подмерзший асфальт дорогой аппарат, который мне подарил Димка на годовщину нашей с ним свадьбы.

Еще пару минут пытаюсь выровнять дыхание. Тошнит страшно. Хочется пить, а еще бежать сломя голову куда угодно, лишь бы подальше от кошмара.

— Вам плохо? — участливый женский голос заставляет вздрогнуть, и удавка стягивающая горло лопается, прорывает сдерживаемые слезы.

— Нет. Все хорошо. Просто не могу магазин найти. А я хочу варенья и хрена, — зачем-то вываливаю я на случайную прохожую тонну дурацкой информации.

— За углом магазин, — косится на меня добрая самаритянка, наверняка рассуждает, не вызвать ли психиатрическую неотложку. — Может проводить вас?

— Не нужно. Я сама. Я учусь справляться со всем сама.

Магазин маленький, небогатый. Товары расставлены на полках неподвластно никакой логике. Но мне нравится. И запах дерева и хлеба очень замечательный. А вот Димка бы и порог такого не переступил. У него все должно быть шикарным, должно соответствовать его статусу. И я была таким вот приложением. Клялся мне, что я самая красивая на свете. А я таяла. И верила. Дура. А он… Любовницу тоже, наверное, подбирал чтоб критериям соответствовала. Сердце снова начинает плясать, наверное гормоны все таки влияют на его работу. Противное предательское сердце.

— А варенье есть у вас в продаже? — спрашиваю у скучающей продавщицы, играющей в какую-то увлекательную игру на телефоне. Даже звук выключить не потрудилась. Но мне от чего-то очень уютно тут, в этой крошечной лавчонке. И чипсы в хрусткой упаковке, найденные мной на деревянной тесной полке, греют душу и дразнят разгулявшийся аппетит.

— Варенье надо дома варить, — оторвавшись от игры улыбается женщина. Она молодая еще, но какая-то усталая. — Закупка дорогая. Не предлагаем.

— А хрен? — сглотнув слюну, выпаливаю я.

— А хрен у меня дома на диване валяется. Ленивый безработный хрен, — хохочет женщина. И я тоже разражаюсь смехом. Напряжение вырывается из меня приступами хохота.

— Платить будешь как? — отсмеявшись спрашивает продавщица.

— В смысле? — глупо спрашиваю, захлебнувшись на последней ноте хихиканья.

— Господи, не чеканной же монетой. Картой или наличкой?

— Картой, — отвечаю, пытаясь вспомнить, сколько у меня в кошельке лежит купюр. Рублей пятьсот, вроде. — Да, картой.

Женщина подает мне терминал, как раз в тот момент, когда я раздираю упаковку и кидаю в рот первую, самую вкусную чипсину. Взрыв вкуса. Гадость, конечно. Но сейчас я готова набить рот, как маленькая девочка, чтобы насладиться в полной мере удовольствием от вредной вкусняшки.

— Отказано, — хмурится продавщица.

— Не может быть. На этой карте всегда есть деньги. Давайте другую попробуем, — достаю из кошелька пластиковую кредитку, которой пользуюсь очень редко. С нее я обычно плачу зарплату горничной и Димкиному шоферу.

— Отказано, — спустя минуту ожидания бурчит женщина. — Девочка, карты у тебя заблокированы.

— Что? Но…

Нет, я не плачу. Я просто растеряна и растоптана. А глаза все же наливаются предательскими слезами.

— У меня только пятьсот рублей есть. Хватит?

— Угощаю. Дряни не жаль. Слушай, что произошло то у тебя? — вдруг по-человечески спрашивает продавщица. И я выкладываю все, что у меня на душе совершенно незнакомому человеку. И боль моя выливается наружу потоком, вместе со слезами и истеричным каким-то хихиканьем.

— Вот козел. Ничего, бумеранг он мимо еще не пролетал, справедливая штука, — хмурится Зоя, так оказывается, зовут мою случайную спасительницу. — Тут стой.

Она исчезает в подсобке из которой появляется спустя минуту. Мне в руку ложится маленькая баночка.

— Что это? — спрашиваю я.

— Варенье. Сама варила. К чаю взяла сегодня. Как знала.

— А из чего оно?

— Из кабачка.

— Из кабачка? — господи, слюной бы не захлебнуться.

— Не бойся. Вкусно, попробуй. И это, помощь нужна будет, приходи. У меня сестра сейчас как раз ищет администратора в свой ресторан. Я не подхожу. Мордой не вышла. Там надо «визиткой» светить и зубами белыми. А ты в самый раз сойдешь. И запомни, выхода только из гроба нет.

Из магазина я выпадаю прижав к груди банку с вареньем, полупустой пакет с чипсами и в полной уверенности, что мне придется учиться жить по-новому.

— Я не вернусь, — шепчу, подняв голову к тяжелому, набрякшему небу.