Измена. Не отдам никому

Инга Максимовская, 2023

– И когда ты хотел сообщить мне, что у тебя есть дочь? – спрашиваю прямо в лоб, не давая предателю возможности солгать.– Никогда, – отводит глаза мой любимый муж. – Мне нужна только ты. Ты моя любовь. Но я уже отчаялся стать отцом. У нас-то с тобой не выходит.– И ты решил мне изменить? Да уж, ты и вправду меня любишь, несомненно, – горько улыбаюсь. В руке, которую я прячу за спиной, зажат положительный тест на беременность.Этот день должен был стать самым счастливым в моей жизни. Но вышло то, что вышло. Мой малыш будет только моим. Я так решила.

Глава 14

Глава 14

Ключи от несчастья

У времени нет лечебного эффекта, что бы там не говорили. И боль не притупляется, она просто живет внутри. Ожидая своего времени, чтобы повториться. И она обязательно возвращается, и кажется что нет выхода. Но… Главное верить.

— Лира, ты ведь понимаешь, что после этого омерзительного инцидента я вынуждена тебя уволить? — черт, как же стыдно. Ежусь под взглядом Амалии, словно это я нашкодила и завязала омерзительную драку. И сердце в груди скачет, как резиновый мяч от страха и горького отвращения. А стакан воды в моей руке, поданный мне предупредительной начальницей, дрожит, разбрызгивая мелкие капли. — Пострадало два очень важных клиента нашего заведения. Ничего не желаешь мне объяснить? Почему господин Соломатин выволок тебя с рабочего места? Хорошо, что охранники подоспели вовремя. Ты понимаешь, какой это скандал? Пятно на репутации ресторана. Два известнейших человека, устроили безобразную драку. Болмосов в больнице, и если с ним что-то серьезное… Мэр мне уже оборвал телефон. На кой черт он полез тебя защищать? Рыцарь печального образа, блядь. Охрана, которую я вызвала, вполне справилась бы. Черт. Этот ресторан мое детище. Я его выпестовала, а теперь рискую вылететь со свистом, только потому, что кто-то не слишком разборчив в связях.

— Господин Соломатин — мой муж, — кривлю я губы в подобии улыбки. Выходит плохо, как у паралитика. Назвать улыбкой мою гримасу мог бы только слепой извращенец.

— Муж? Он всегда приходил сюда в компании жены, и это была не ты, — хмурится Амалия. Что это? Не верит? Пытается поймать меня на лжи? — Лира, я предупреждала, о том, что связи персонала с клиентами под запретом. Это табу. Я не стану лезть в ваши отношения с женатым мужчиной и разбираться…

— И тем не менее, моя фамилия в паспорте Соломатина. Вот уже почти шесть лет это моя фамилия. Мои отношения с женатым мужчиной на грани развода, и мне очень нужна эта работа, для того, чтобы оплатить адвоката, — горько хриплю я, гоня сверхъестественный страх и липкую тошноту. Перед глазами застывшее лицо Олега, распластавшегося на земле. Мне невероятно страшно. И живот. Низ живота ноет, от чего я на грани паники. — А что касается Димы. Ну, видимо та, другая жена моего мужа, определенно оказалась более достойной для этого ресторана. Меня Дмитрий не приглашал сюда. Вероятно по причине огромной любви. Вдруг бы я узнала, что есть еще одна мадам Соломатина. А так, все шито-крыто. Только шила в мешке не утаишь, как ни старайся.

— Простите, Лира. Я не… Лира, вы в порядке? Лира…

Нет. Не в порядке. Я не в порядке. Слепну от ужаса и адской боли, молнией пронзающей мой живот. Только не это. Кошмар повторяется. Я смотрю на рыжие форменные брюки, на которых расцветает алое кровяное пятно. Господи, пожалуйста, умоляю тебя. Я не могу потерять моего малыша. Только не снова. Больше у меня не будет шанса стать матерью. Это же так не честно.

— Лира, вы слышите меня? Господи. Девочка. Смотри на меня, ну же. Просто немного потерпи. Черт… — словно сквозь вату долетают до меня обрывки фраз. Амалия звонит по телефону. Кричит в трубку. А я будто где-то вишу, между небом и землей. Болтаюсь в пространстве, сконцентрировавшись в центре яростной боли, рвущей мое тело.

Прихожу в себя от укола в предплечье. В мой мир начинают возвращаться звуки и запахи. Скорая приехала быстро. Надо же, наверняка у ресторана с медиками договоренность.

— Какой срок? — спрашивает меня фельдшер, глядя в мои глаза устало и равнодушно.

— Семь — восемь недель. Он ведь жив? Мой ребенок?

Молчит, отводит взгляд. И мне кажется, я схожу с ума. Дежавю. Кошмар шестилетней давности повторяется.

— Значит беременность желанная? — наконец снисходит до меня скоряк. — Все в руках божьих, милая.

— Я не верю в бога. Он слишком многое у меня отобрал, — хриплю я. Как можно верить в того, кто наказывает меня за грехи, которых я не совершала? Почему у преступников он не забирает самого желанного и важного, а у меня с завидной регулярностью? Почему он дает детей тем, кому они не нужны? А я больше всего на свете желаю стать мамой, и снова теряю эту возможность. За что? За какие грехи? За чьи?

— А вот это зря. Бог знает, что делает, уж поверь. Я такого насмотрелся, и знаешь, порой случаются такие чудеса, что только божьим промыслом их можно объяснить. Сейчас поедем к спецам, там и спасут твоего ребенка. Вот увидишь. Главное верить.

— Куда вы меня повезете? — я снова возвращаюсь в кошмар. Снова, словно бреду по заколдованному кругу.

— В третью городскую, — не повернув в мою сторону головы, коротко отвечает фельдшер. Собирает свой чемоданчик. Даже не зная, что мне подписывает приговор. С трудом сдерживаю истеричный смех. Да уж, божий промысел во всей его силе.

— Только не туда, умоляю, — шепчу, будто в горячке. — У меня свой врач есть. Пожалуйста, отвезите меня в Мира-мед клинику.

— Девушка, мы не мальчики по вызову. Везем туда, куда положено и ближе всего. У нас работы выше крыши.

— А так? — голос Амалии звучит прямо над моей головой. Я поворачиваю голову в сторону начальницы и успеваю заметить, как она сует деньги вмиг подобревшему доктору. Мое сердце переполняется благодарностью к этой маленькой, строгой, но очень человечной женщине. Она и сейчас собрана и неулыбчива, как ангел-хранитель. — Отвезете куда скажет моя сотрудница. И поторопитесь.

— Спасибо, — успеваю шепнуть я, прежде чем меня выносят из кабинета начальницы. Боль отступила. И теперь на меня волнами накатывает сон и слабость.

— Я знаю, что ты еще там и меня слышишь, — шепчу, положив руку на живот. — Пожалуйста, не бросай меня снова.

Боль, теперь уже тупая, смазанная, снова просыпается.