Равновесие. Книга I

Игорь Алгранов, 2022

Бывает так, что лучшие из лучших гибнут позорной смертью. Казалось бы, что может быть хуже? Ну например, если тебе при этом не дали умереть до конца и превратили в нечто пострашнее тех чудищ, с которыми ты доселе боролся. А любимая, твоя верная боевая подруга, в конце концов, начнет охотиться на тебя, как на злейшую Лесную тварь, наводящую ужас на всю округу. И как итог: новый виток Равновесия – древнего противостояния нечисти и людской расы – которого не мог предположить никто, даже те, кто стоял за всем этим подлым безумием…

Глава 4. Повелитель

— Новая жизнь, м-м, — произнёс вкрадчиво таинственный голос. — Это так восхитительно!

Голос звучал словно со всех сторон разом. Векрь дёрнул своей обновленной клиновидной головой, с пастью, полной смертоносных зубов и языком, раздвоенным на конце, как у речного варана. Он быстро огляделся, всматриваясь в тени, прячущиеся в темных углах от скачущего пламени коптящего светильника в коридоре за решеткой. Но тщетно — вокруг никого не было. Даже если и была рядом какая-то местная живность, вроде крыс, то она давно разбежалась в страхе от его внезапного жутковатого перерождения и еще более устрашающего свирепого рёва.

— Не пытайся меня увидеть, дитя, — продолжил вещать невидимый собеседник. — Я недосягаем для тебя. Я далеко-далеко и в то же время рядом. И всегда буду рядом, когда ты мне понадобишься. Предупреждаю сразу — ты полностью в моей власти.

Векрь опять с рычанием мотнул головой.

— Р-р-р… К-к-к… К-кто ты? — выдавил, наконец, он из непослушной звериной глотки.

— Вот как? Ты даже говоришь… — как будто слегка опешил голос, но спустя пару мгновений ему вернулась прежняя уверенная, даже надменная интонация.

— Я — твой повелитель.

— К-кто ты?! — зарычал векрь.

— Для тебя я — Тёмный Дух. Можешь звать меня так. Разрешаю.

Векрь опять угрожающе рыкнул.

— С чего бы мне с-слушаться тебя?

Голос тихонько рассмеялся. Смех показался чуткому слуху зверя несколько нервным.

— Ну, хотя бы по той простой причине, что ты обязан мне жизнью. Своей прекрасной новой жизнью.

Векрь опустил тяжелую голову и присел на корточки, почти как собака. Но спустя секунду резко вскочил и громко зарычал, раскинув руколапы.

— Я не пр-росил!!!

После недолгой паузы голос снова возник где-то возле его головы.

— В противном случае жизнь твоя сегодня так безвременно оборвалась бы на плахе. Надеюсь, ты не веришь во всю эту чушь про загробную жизнь и вечно неупокоенных призраков? Мне стоило немалых усилий вырвать тебя из цепких лап старого Хэта. Уж он-то всегда держит крепко свою добычу. Оттуда ещё никто не возвращался. Ах, как бы я хотел…

Если бы зверь внимательно слушал своего странного собеседника, то он заметил бы странную горечь сожаления в последней фразе, произнесенной невидимкой. Однако, вместо того, чтобы слушать, преображенный векрь вдруг сжался как пружина. Мгновение, пружина распрямилась — и зверь совершил очередной безумный прыжок, такой высокий, что сильно ударился клиновидной головой о щербатые камни потолочного свода…

Векрь очнулся и чуть приподнял голову с жидкой соломы, которой был устлан холодный каменный пол. Рядом что-то громыхнуло, потом противно заскрипело, раздались осторожные шаги и приглушенные голоса.

— Опять помер… Сколько её уже тут поумирало ни с того, ни с сего, нечисти этой проклятой! И зачем нашему тару это вот всё? Мало её, заразы ентой, за стенами по лесам, по долам шастает, чтобы еще здесь, прямо под Башней держать… Тьфу, падаль!

— Тебя, дурака, забыли спросить. Давай, тащи топор и мешок, будем на куски рубить. Глянь, какой здоровый на этот раз. Только спину рвать — такую тушу тащить!

— Б-р-р… — произнес первый голос, возвращаясь. — Как вспомню, какой кровью изловили эту тварь, так до сих пор вздрагиваю. Шутка ли — пятерых наших загрыз, прежде чем жрец этот в сером балахоне скрутил его своей чуднóй магией! Голыми руками в воздухе зверя держал! А лицо его ты при этом видел, а? Потное, злое, страшное, глаза светятся… Не знаю как ты, Керим, а я страху натерпелся и тогда в лесу, и в этих джарватовых катакомбах — на всю жизнь хватит, и детям рассказывать на ночь еще останется…

— Детям? Скажешь тоже! Тут-то тебя и вздернут за разглашение.

— Да шучу я, шучу…

— То-то же. Завали уж хлебало и давай работать.

Векрь лежал неподвижно и ждал. Наконец, двое пахучих людей подошли достаточно близко, чтобы не успеть среагировать…

Он взмыл в воздух молча и стремительно, как всегда на охоте. Но в этот раз этим двоим повезло — у него сейчас самым сильным было только одно желание… Мощным ударом лап и груди он раскидал зазевавшихся стражников и приземлился уже за распахнутой решетчатой дверью темницы, в темном коридоре. Впрочем, видеть в темноте для векря как раз не составляло труда. Далеко позади только-только раздался грохот доспехов и послышались вопли напуганных людей, упавших на каменный пол темницы…

— Вот болваны!.. Куда же ты? — вдруг отчетливо послышалось откуда-то слева, прямо над ухом. — Тебе не уйти от своего предназначения!

Проклятье! — пронеслось в голове Вереса. — не отстает!

Векрь ещё ускорился.

— Постой, зверь! Ты ведь не узнал самого главного! — настойчиво продолжал вещать невидимка. Голос вдруг начал отставать, и говоривший неожиданно перешел на крик:

— Стой, проклятая тварь!!!

Векрь внутренне возликовал. Эта угасающая фраза была последней. Он несся, не разбирая дороги по бесконечным ветвящимся коридорам, ловко избегая острых каменных выступов и ни разу не попав мощными лапами в здоровенные трещины на шершавом полу… Зверь инстинктивно выбирал путь туда, откуда тянуло самым свежим и вкусным ветерком — ветром свободы и лесных просторов…

И вот, наконец, спустя какой-то час бега без остановки, он вырвался из бесконечной пещеры, из-под проклятого душного города, понесся вдоль смрадной лощины, гигантскими прыжками перемахивая через высокие кусты чернотрава и пасленницы, буйно разросшиеся на её склонах. Где-то там, позади, высоко над ним осталась неприступная каменная стена и ненавистный город людей за ней…

Скоро низина закончилась, перейдя в поросший высокой травой склон холма. Верес в десяток прыжков преодолел склон и выскочил на голую каменистую вершину. Не оглядываясь и не останавливаясь, он кинулся вниз с другой стороны холма. Устремился к зарослям деревьев плотно обступивших подножие холма. Только бы проклятый голос не вернулся! И подальше от обжигающего солнца…

Скорее! — будто кричала ему новая плоть. — Он не сможет преследовать тебя вечно! Кто на земле, да и в воздухе может потягаться с тобой?

Редкая нечисть превосходила векрей в скорости. И вряд ли какая другая — в выносливости. Потому добыча, загнанная стаей векрей почти всегда была обречена. Верес это хорошо знал. Ему не раз в прошлой жизни приходилось выслеживать стайки векрей-людоедов. Мысль оказалась вязкой и отчего-то неприятной.

Тяжелое это было занятие — охота на векрей — крайне опасное и жутко выматывающее. Но если таких тварей вовремя не уничтожить, то, однажды узнав вкус человечины — легкой и слабой добычи — за короткое время они могли вырезать целое поселение неловких и медлительных людей. Начинали они всегда с беззаботной детворы и беспомощных стариков…

Векрь нёсся сквозь чащобу, не боясь наскочить на острую как нож сухую ветку или попасть в куст непролазной змеиной колючки. Тело само со звериной лёгкостью уклонялось от опасных препятствий, перемахивало через глубокие и широкие впадины в земле, скользило по склонам оврагов и проскакивало в минимально возможные просветы между деревьями…

Верес, не смотря на то, что думать вдруг стало невыносимо тяжело, с удивлением понял, нет, скорее, ощутил, что в этом безумном и безудержном беге имелось какое-то невероятное наслаждение. Он бежал и упивался своей силой, скоростью, гибкостью… Никто и ничто не могло его остановить. И он сам никого и ничего не боялся. Только проклятый голос… Как от него избавиться?

Голос больше не возникал ни в голове, ни рядом. Зверь ликовал. Ему претило всякое чужое господство, когда он был еще человеком. И тем более — когда был зверем. Зверем… одиночкой. Память его странным образом вдруг начала соединять куски воспоминаний из прежних его «жизней».

Верес с удивлением «вспомнил» — в голове его вспыхнуло, в виде ярких, быстро мелькающих картинок — уютное векрье логово, непохожее на его последнее место дневного схрона незадолго до подлой поимки. Что-то большое и тёплое рядом… Приятный, невероятно успокаивающий запах, нежная гладкая чешуя на материнском брюхе, мокрые чёрные соски, восхитительно вкусные…

Вспышка, вновь бесконечный лес, темнеющее небо, он продолжает свой неистовый бег, и сил ещё более чем довольно… Снова вспышка — и вот он, в два раза ближе головой к земле, охотится вместе с другими двумя детёнышами на принесённую матерью мохнатую болотную выдру с перекушенными задними лапами…

Моргает свет… Мать стала совсем маленькой. Почему-то она злится, показывает длинные острые клыки, шипит и прогоняет его… Навсегда. И он опять бежит, время от времени совершая громадные прыжки — просто так, потому что может, и это — блаженство силы и скорости. И с каждым новым прыжком он забывает мать, брата, сестру и безопасное младенческое логово…

Наконец, векрь сменил многочасовой стремительный бег на легкую рысь. Вокруг уже давно сгустилась ночь, однако, зверь как-будто даже лучше стал видеть окружающие предметы. С удивлением Верес вдруг обнаружил, что ВСЁ вокруг имеет свой запах и от этого — определённый цвет. Особо пахучие элементы даже ярко светились в сгущающейся тьме. Например, чьи-то свежие следы на примятой лесной траве и широких пятнах сухого мха под могучими разлапистыми елями.

Хотя — почему «чьи-то»? Всё было предельно ясно, и от осознания этого у Вереса наступил полный восторг. Вот здесь, на развесистых ветвях куста остролистника полдня назад посидела стайка лесных воробьев, поклевала мелких суховатых плодов и даже успела слегка нагадить под куст. Вот — мать-олениха прошла здесь недавно, по сухому моховому ковру, с двумя детёнышами-подростками. Шли они на водопой, к ручью, что журчал где-то справа, невидимый за плотной растительностью. Векрь остановился и повёл плоским, слегка раздвоенным носом. Прошли совсем недавно, воздух всё ещё был наполнен сладковатым запахом их ароматных шкур с примесью вечного страха практически беззащитной добычи…

Зверь вдруг осознал, что ужасно голоден. Жуткая встряска от странного (чудовищно мучительного!) воссоединения и долгий полубезумный бег по сырым катакомбам и сквозь лесную чащу совсем не утомили его. Однако, последний раз зверь ел много суток назад. К той вонючей дряни, что кидали через деревянную решетку мерзкие людишки, пахшие железом и страхом, он не притрагивался. Значит, пришло время восполнить запас сил и просто утолить голод.

И испытать ещё одно наслаждение — от погони и убийства жертвы.

Не долго думая, Векрь бесшумно кинулся по следу, ведущему в сторону ручья. Свечение тройного следа усилилось. Значит, он безошибочно определил направление. Внезапно зверь осознал, что в воздухе висел ещё один аромат. Нет, скорее, вонь. Так пахли конкуренты-охотники. Иногда он встречал их на своей территории. И если были настроение и азарт — прогонял или даже убивал.

Но сейчас, после многочасового безумного бега, он все еще находился на чужой территории. И, судя по смеси запахов — это была стая бурых низинных векрей. Скорее, стайка — три запаха смешались в один. Редкие следы на земле и траве — от их длинных прыжков. Они были здесь, тоже недавно. И тоже охотились. На ЕГО добычу.

Она стала его, как только он взял след. И значит будет не только погоня, но, возможно, и бой за неё. А это ещё один повод для блаженства — видеть поверженного или убегающего, поджав тощий змеиный хвост, врага. Торжество его силы. И Нового Права. Его Права..

Прежней территории ему теперь точно будет мало.

Векрь ускорился. Бурые векри были быстры, хоть и не слишком крупны и сильны. Он никогда не ел падаль, хотя другие его сородичи не гнушались даже многодневного гнилого трупного мяса и всегда возвращались к убитой добыче. Только не он, некоронованный владыка лесных векрей. Всегда только свежая добыча с горячей кровью, толчками бьющей из ран.

Вот и они! Векрь не боялся. Ещё ни разу, с тех пор как покинул семью, он не встретил ни одного сородича, способного выстоять в схватке с ним и хотя бы расстаться на равных. Всегда — или смерть, или позорное бегство.

Мир вдруг потемнел перед глазами — это синяя кровь устремилась по жилам быстрее, ударила в голову…

Троица отбила у обезумевшей матери одного из детёнышей, самого слабого. Олениха и второй подросток стремительно убегали по лесной прогалине. Тройка же окружила беззащитное дрожащее тельце, прижавшееся к сухому дереву с облезшей корой. Маленькие, ещё совсем мягкие рожки на вытянутой голове с раскосыми глазами едва ли могли противостоять трём парам рядов убийственно острых зубов…

Одним невероятным прыжком Векрь перемахнул через нерасторопных соперников, расслабившихся в полной уверенности, что добыча вот-вот окажется у них в зубах… Ещё не успев приземлиться, он молниеносным движением челюстей перекусил оленёнку горло и в завершение безумного прыжка встал, прижав испускающую дух добычу к земле передними руколапами.

Вся троица резко дёрнулась назад. Бурые векри синхронно прижались к земле, удивлённо и угрожающе зашипев на три лада. Спустя пару мгновений все трое опомнились и, как по команде, дружно кинулись в атаку на наглого захватчика их законной добычи.

============

Канал автора в Telegram: t.me/algranov