Отец лучшей подруги

Жасмин Майер, 2023

Сердце Леи Розенберг всегда было отдано Платону Дмитриеву, отцу ее лучшей подруги. Шесть лет Лея провела вдали от Дмитриевых, надеясь, что чувства угаснут, но даром. Она возвращается в Петербург, чтобы поставить точку в наваждении, как вдруг оказывается, что Платон Дмитриев совершенно не помнит, как выглядит подруга его дочери, которую он обещал встретить в аэропорту. Как быть? Признаться Платону, кто она, или промолчать и отдаться долгожданному искушению?… После смерти жены Платон Дмитриев посвятил свою жизнь дочери. Теперь она выросла и вышла замуж, а любимой женщины у Платона как не было, так и нет. Заметив в аэропорту красавицу-незнакомку, которая и сама с него глаз не сводит, Платон предлагает ей провести ночь без обязательств. Он уверен, что больше никогда ее не увидит, но незнакомка, которую он так жарко целовал в номере отеля, вдруг появляется на пороге его квартиры, да еще и оказывается той самой подругой его дочери, которую он должен был встретить в аэропорту…

Глава 6. Любовное письмо

— Платон Сергеевич, к вам пришли! — возвещает Катя.

Мне не нравится галоп, в который устремляется мое сердце.

Жду, когда секретарша уточнит, кто же пришел, но, похоже, профессионализм покинул Катю, так же, как и меня — здравый смысл.

Поверх рабочих документов на моем столе лежит изрисованный розовым фломастером альбомный лист, который той же ночью после непродолжительной борьбы с доводами рассудка я все-таки достал из мусорного ведра.

Что я ожидал найти? Как минимум, что-то полезное, ведь не зря Лея так остро отреагировала на то, что Юля вообще начала читать это вслух.

Если раньше любовные послания сбрызгивали духами, то мне досталось письмо с крепким ароматом чеснока. На бумагу щедро выплеснута не только сиропная ваниль, в которую Лея верила в шестнадцать, но и потекший холодец. Возможно, даже с моей тарелки.

Если бы я спас вещдок раньше, то сердечко, которое я заметил в самом углу послания, было бы еще целым. Но под напором холодца не сдались только буква Л и знак плюс, а мужское имя в этом любовном уравнении так и останется неизвестным.

После звонка Кати прячу все еще влажный лист бумаги под другие документы и принимаю небрежную позу возле раскрытого окна. Леино любовное письмо теперь может стать отличным химическим оружием. Не только кабинет, но и мои руки все пропахло чесноком.

Ну что так долго? Кто там зайти не решается?

— Пап, привет! Фу, ты что сало тут ел?

Плечи сами собой опускаются. Всего лишь Юля.

Впрочем, сердце недолго бьется спокойно.

На столе, кроме прощального письма вампиру, у меня лежат неподписанные эскизы Виолетты! В них я и пялился, пока в мыслях перебирал возможных женатых мужчин, с которыми у Леи могут быть отношения, а потом принялся изучать детские мечты одной нимфоманки.

Подлетаю к столу и смахиваю документы в распахнутый ящик стола, но чертовы розовые зажимы цепляются за другие папки и бумаги, и вместо того чтобы быстро исчезнуть, веером рассыпаются по кабинету.

Юля, естественно, бросается помогать. Альбомный лист с розовыми крупными буквами виднеется под горой дизайнерских эскизов. Час от часу не легче!

— Не надо! — рявкаю. — Я сам. Ты все перепутаешь.

— Ладно, — чуть обиженно тянет она, но главное — остается на месте и не трогает бумаги. — Я же просто помочь хотела. Ты стал невыносимым, пап. Сара Львовна права была, ты вообще перестал улыбаться!

— Я тут вообще-то делом занят! Некогда мне улыбаться! Что вообще такое? Почему ты пришла, случилось что-то?

— Пришла обсудить с тобой наш общий план, — отвечает Юля.

— Какой еще общий план? Ты о чем?

— Только о работе своей и думаешь, пап! Как о чем? Ты пообещал найти Лее жениха! Прошло уже три дня, а ты все еще ее ни с кем не познакомил! Вот пришла узнать, что ты намерен делать.

— Юля, я взрослый мужчина, а не сваха.

— Так нам взрослый мужчина и нужен, — передразнивает она мой тон. — Парни, с которыми дружит Костя, младше Леи и они… ну, они ее не впечатлят, пап. Я знаю, о чем говорю.

Собрав эскизы, наконец-то захлопываю ящик стола.

— Ты собираешься знакомить ее с дядей Никитой? Ты ему хотя бы звонил?…

Увлеченно рассматриваю свои ногти.

— Как?! Даже не звонил? Ну папа!

— Хорошо. — Достаю телефон. — Алло, Никита?

— Платон?… Плохо слышно! Я в Москве… Алло?

Из динамика доносится только шум и скрежет. Связь прерывается.

— Вот, он в Москве. Тупик. Ищите другого кандидата. И сваху тоже.

Вот кто даром времени не теряет!

Пока я пропадал на работе, Никита дотрахал вторую половину Петербурга и теперь переключился на Москву.

Не лучший жених для Леи. Да и вообще, не нужен ей никакой жених!

— Юля, у нее же любовь несчастная. Ты сама говорила, что она по нему уже несколько лет сохнет. Может, мне лучше с ним поговорить?

— Я же не знаю ничего о нем, папа! Я бы с радостью, но Лея молчит, как партизан. Только сказала, что успела увидеться с ним после возвращения.

— Когда это она успела? — хмурюсь.

Юля разводит руками.

— Я же с Егором сижу, не могу, как раньше, с ней все свое время проводить.

— И что? — барабаню пальцами по столу. — Как прошло? Где они встречались?

— Пап, да и так понятно, что ему от нее надо, понимаешь?

Еще бы не понимал.

Когда я увидел ее, то мне хватило пяти минут, чтобы понять, что пора забрасывать эту девицу на плечо и тащить в ближайший отель.

Сначала я думал, что она растерялась от моего напора.

Теперь мне кажется, что она привыкла к такому обращению.

— Знаешь, Юль. Я бы с радостью помог. Но вместо того, чтобы дурью маяться, лучше узнай, кто этот мудак. Узнай хотя бы его имя, остальное я пробью сам. И вот тогда я с ним поговорю по-мужски. Все ваши попытки выдать Лею замуж бессмысленны, пока этот женатый мудозвон делает с ней все, что хочет. Ведь она наверняка и отказать ему не может. А он и рад!

Глаза Юли сначала расширяются, а потом вспыхивают.

— Точно, ты прав! Ты поговоришь с ним и заставишь его развестись! Сделаешь так, чтобы он точно женился на нашей Лее!

— Что?

Я не собирался выдавать Лею за этого мудозвона! Я просто хотел как следует объяснить ему, чтобы он перестал морочить ей голову!

— Да! — вдохновенно продолжает Юля. — Мы только время потеряем, пока будем знакомить Лею с другими! Пора выяснить, в кого она столько лет влюблена! Подумать только, столько лет она верит и ждет, что они будут вместе! Но воз и ныне там. Мы должны заставить его на ней жениться! И дело с концом. Тогда она не уедет и останется в России! Спасибо за идею, папа!

Юля перегибается через стол и чмокает меня в щеку.

И кто меня за язык тянул?

— Кстати, пап! — Юля хочет уйти, тормозит уже у дверей. — В общем, я тут подумала и решила, что буду делать ремонт.

Разгоряченная кровь моментально стынет в жилах.

Вот он, тот самый шанс, который я столько ждал. Отличный момент рассказать Юле о новом доме.

Но вместо пламенной речи из меня вырывается только какое-то кряхтение:

— Так, так?…

— Я, кстати, тебе об этом уже говорила. Только ты от этой идеи отмахнулся. В общем, обстановка дома мне надоела до чертиков. Но ты не переживай! По мелочи, пап. Ничего капитального. Стены перекрасить, кухню все-таки поменять, а то неудобная же. Все вечно теряется, правда? И дверцы эти перекошенные… Поэтому я сейчас много разных интерьеров просматриваю, даже одну программу для дизайнеров пытаюсь освоить. Вот сразу и заметила на твоих бумагах 3D-модель какой-то комнаты. Можно, глянуть? Одним глазком!

— Хорошо, глянь…

Осторожно, будто эскиз сделан из стекла, достаю скрепленные розовым зажимом бумаги.

Юля подходит ближе. Рассматривает спальню в розовых оттенках с балдахином, не зная, что это ее собственная комната. И балдахин этот тоже для нее.

— И как, Юль? Нравится?

— Ну неплохо, — неуверенно тянет она, — но детскую кроватку в такой комнате ставить некуда. Прости, я сейчас на все смотрю иначе.

Точно, детская кроватка.

Откашливаюсь. Тянуть больше некуда.

— Послушай, Юль, оставь в квартире все, как есть. Не надо тебе в ремонт ввязываться, это долго, муторно и пыльно…

— Ой, снова ты за свое! — тут же взрывается моя дочь. — Вот в прошлый раз ты тоже самое сказал, а потом и вовсе забыл, что я тебе говорила! Хватит! Ты же в нашей квартире ничего ни разу не менял! Зарылся с головой в свою работу и больше ничего тебе не нужно! Только от тебя и слышу: «Оставь как есть», «Не трогай», «Не меняй», «И так сойдет»! Только решила, что с тобой говорить нормально можно, а, похоже, снова ошиблась!

Волна грохота прокатывается по кабинету, когда Юля вылетает из кабинета.

А я остаюсь в тишине, прерываемой только скрипом собственных зубов. Сказал, называется. Сообщил радостную новость.

Тянусь к телефону и набираю Виолетту.

— Найдите в спальне моей дочери место для детской кроватки, — вместо приветствия говорю дизайнерше.

— Для кукол?

— Для каких еще кукол? Для детей!

Наяву слышу, как скрипят колесики в голове дизайнерши.

— Платон Сергеевич, вы хотите, чтобы другие ваши дети тоже жили в комнате дочери?

— Нет у меня никаких других детей и не будет! Сейчас отправлю вам кроватку фоткой, впишите ее в интерьер.

— Только после того, как увижу подпись, — вдруг встает на дыбы Виолетта. — Добавить люльку не проблема, но мне нужно начинать работать, а вы только тянете время! Ваша дочь утвердила дизайн?

Зажимаю телефон плечом, а свободной рукой размашисто расписываюсь под именем «Ю. П. Дмитриева».

Черт, у нее ведь фамилия уже другая.

И подпись, соответственно, тоже.

Да и к черту!

— Утвердила и даже подписала. Эскиз ждет в моем офисе, заберете у секретаря.

— Выезжаю, — немедленно реагирует Виолетта.

Нахожу в телефоне фотку кроватки Егора. Юля тогда присылала мне варианты, чтобы узнать мое мнение, но все люльки были для меня на одно лицо. Хорошо хоть фотки остались.

Отправляю фотку Виолетте, а следом подхватываю пиджак и покидаю офис. Я уж точно не хочу быть рядом, когда она увидит подпись.

А мне как раз надо подумать над обещанием, данным Юле. Найти этого женатого мудака, который уже не первый год, как она говорит, морочит Лее голову. Каков козел, а?

И я знаю только одного человека, который может помочь мне это выяснить. Она знает все сплетни, нюансы, кто с кем спал, в какой позе и сколько это времени заняло.

Когда мы были вместе, я просил ее говорить о чем угодно, только не о грязных сплетнях.

Но теперь-то другое дело, верно?

Оксана отвечает на мой звонок сразу же.

***

Для встречи с Оксаной выбираю тратторию возле офиса, чтобы она не решила, что это какая-то важная встреча или даже свидание.

С матерью Кости меня больше ничего не связывает, хотя она и пытается вернуть наши отношения на прежний уровень. Тот факт, что наши дети теперь женаты, Оксану, в отличие от меня, не смущает.

Меня, наверное, тоже не смущал бы. Если бы не все остальное.

Перед глазами встает последний вечер, который Оксана провела в нашем доме. Юля тогда впервые сообщила о своей беременности.

Как и я, Оксана тоже была родителем-одиночкой. Но если моя жена умерла, отец Кости испугался ответственности и был таков. Детство Юли было тяжелым периодом и по многим для меня причинам: денег постоянно не хватало, сна было мало, но я все равно вспоминаю те дни без горечи или ненависти. Юля была совсем крошкой и не понимала, почему ее оставили без материнского тепла.

А я… Просто делал все, чтобы обеспечить своего ребенка лучшим. Работал от зари до зари, а все время, что мог, проводил с дочкой, о которой поначалу заботилась моя мама. Родителей моей жены в живых не было.

Но потом я и сам разобрался, что к чему.

Заработав на квартиру, я перевез дочку в город, выбрал хороший сад к тому времени и дело пошло в гору. Что бы не происходило на работе, я всегда забирал ее из сада, читал сказки перед сном и во всем поддерживал. Когда она, едва научившись говорить, заявила, что хочет танцевать — я сделал все, чтобы найти ей самую лучшую балетную студию, хотя сам театральное искусство как не понимал, так и не понимаю.

Мог ли я отвернуться от дочери, узнав о ее ранней беременности? Разумеется, нет. Юля была для меня всем. Моим долгом было поддерживать ее, а не осуждать. Пусть я и не сразу смирился с тем, что моя девочка так рано повзрослела.

Оксана же…

Я ценил в ней семейность, у нее тоже был сын, которого она рано родила. И я думал, что мы с ней хотя бы в этом на одной волне.

Но, когда Юля рассказала о беременности, Оксана впервые дала волю тем чувствам, которые раньше скрывала от меня. Если я вспоминал детство Юли с теплой грустью, поскольку остался один на один с ребенком, для Оксаны те дни были ярмом на шее. А ее сын — тем, кто навсегда изменил ее жизнь. И не в лучшую сторону.

И когда Оксана посоветовала моей дочери бежать на аборт, принял единственное возможное решение — поставить точку в этих отношениях.

Оксана стала моей последней попыткой создать собственную семью.

Я бы предпочел с ней больше не встречаться, но, во-первых, у нас общий внук, хотя бабушкой Оксана быть не готова. А во-вторых, аккуратно выяснить все о двойной жизни, которую ведет Лея, мне больше не у кого.

Погрузившись в мысли, привычно иду следом за официантом к свободному столику. Перебирая в памяти блюда меню, с тоской вспоминаю «Оливье» и курицу-гриль, приготовленные по случаю приезда Леи. В меня тогда кусок не лез, а жаль. Не знаю, почему Костя так упрямится и не идет учиться на повара, по-моему, это его призвание.

Заняв столик, думаю, как повернуть разговор с Оксаной к интересующей меня теме, но чей-то пристальный взгляд возвращает меня к реальности.

Неужели Оксана приехала так быстро?

При виде густо подведенных черных глаз под кожей растекается лава.

Пойманная врасплох, Лея даже не пытается отвести взгляд. Она смотрит на меня в упор, тем же непроницаемым и нечитаемым взглядом, который снова влечет меня магнитом.

Встаю и иду к ней.

Не будем же мы в гляделки играть, верно? Что бы ни произошло раньше, это все еще Лея, подруга моей дочери, я видел ее нескладной девчонкой, а о том, какой она стала теперь, я всячески пытаюсь забыть.

Но забыть об этом особенно сложно, когда темная помада на губах так и притягивает мой взгляд.

Сажусь за ее столик, при этом, даже не спрашивая разрешения.

Лея только вскидывает бровь, но вслух ничего не говорит.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю вместо приветствия.

В Питере хватает ресторанов. И в то, что она оказалась в этой траттории возле моего офиса случайно — я не верю.

Поразительно, что я обрадовался бы ее любому, даже надуманному визиту в мой офис, а вот такая случайная встреча меня бесит.

Вот почему я не очень-то приветлив. Она вызывает во мне слишком много противоречивых эмоций, а я отвык от сложных чувств.

Официант ставит перед Леей тарелку салата.

— Не поверите, — отвечает она. — Я тут ем.

От моего аппетита снова не осталось и следа, так что заказываю только «эспрессо» и бутылку воды.

Лея самообладание не теряет, как и аппетит. Жует, глядя перед собой, и делая вид, что меня рядом нет.

— Но почему ты решила пообедать именно в этой траттории?

Не говоря ни слова и не отрываясь от салата, достает огромный пакет с логотипом офтальмологической клиники, брошенный на свободный стул.

Сочтя, что этого ответа для меня будет достаточно, опять принимается за хрустящие листья.

Ходила, значит, в клинику? Ну да, судя по адресу, недалеко.

Но на Лее невероятно короткая темная юбка, и я прекрасно вижу обтянутые темными колготками бедра. Замшевые сапоги выше колен. А водолазка даром, что связана из плотной нити. Как и тот красный свитер, который был на ней в аэропорту, водолазка не доходит ей даже до талии. Я вижу полоску загорелой кожи на животе, чуть выше пупка. Что за страсть к коротким кофтам? Ладно, в Израиле, но в Питере сегодня минус пять и идет мокрый снег.

Визит к врачу? Как бы не так.

— Признавайся, назначила свидание своему женатику? Тут же только офисы вокруг, все-таки деловой центр города. Его ждала, так?

Лея давится едой и тянется за салфеткой. Пытаясь откашляться, она смотрит на меня округлившимися глазами, и я понимаю, что попал в точку.

Официант как раз приносит мой кофе, и я откидываюсь на стул.

— Ну, давай вместе его подождем.

Вот и не придется вытягивать из Оксаны сплетни, увижу мудака своими же глазами.

— Уходите, Платон Сергеевич… — трясет она головой.

— Не выкай. И больше не обращайся ко мне по имени отчеству.

Лея еще какое-то время смотрит на меня, потом снова тянется к вилке. Испуг прошел, аппетит остался в норме.

Усилием воли перевожу взгляд на часы, когда понимаю, что слишком увлеченно пялюсь на то, как она облизывает губы.

Может, отменить встречу с Оксаной? Она разозлится, конечно, но если я сейчас своими глазами увижу этого петуха в перьях, то помощь Оксаны мне не понадобится.

Лея наконец-то отодвигает от себя тарелку.

— Вам не надо вернуться на работу, Платон? — делает акцент на моем имени.

— Умница, быстро схватываешь. Ты давай уже определяйся, как себя вести. То раздетая в кровать прыгаешь, то выкаешь, как дедушке.

— Так вы и есть дедушка. У вас внук есть.

— Ты и раньше была такая дерзкая? Хватит выкать, черт возьми!

— Пытаюсь сгладить полученную вами травму, — невозмутимо отвечает Лея. — Ради вас делаю вид, что ничего между нами не было.

Поздно делать вид, что ничего не было. Иначе я бы не раздевал тебя глазами и не раскладывал в своем воображении прямо на этом столе.

Как тебя мама-то такой раздетой из дома выпустила? А юбка эта? Разве ж это вообще юбка?

Силой отрываю взгляд от ее затянутых в колготки бедер и снова смотрю на пакет.

— И каков вердикт врачей?

— Лазер поможет. Сделают через три недели, раньше все занято.

— И ты делаешь лазерную коррекция зрения ради чего?

Вскидывает бровь.

— Чтобы лучше видеть?

— Я серьезно.

Опускает глаза на стол и выводит пальцем какой-то узор.

— Раз уж я решила вернуться в армию, то мне нужно будет выбрать специализацию. Я решила выбрать снайпера.

Рад, что я не ем в этот момент.

Но даже кофе, глоток которого я сделал, встает поперек горла.

— Какой из тебя снайпер, Лея? Ты же…

— Шлюха? — цинично уточняет она.

Стискиваю переносицу.

— Послушай, это было грубо. Я не думаю, что ты… Короче, я хочу извиниться за то, что был слишком резок. И да, каждый взрослый человек вправе поступать так, как ему вздумается. Особенно в постели. Хотя врать не хорошо, тебя мама этому не учила?

Молчит.

— А неразборчивые сексуальные связи вообще до добра не доведут!

— Что ж, вы использовали презерватив. Так что все в порядке.

Я будто оказался в бане в костюме химзащиты, вот-вот пар из-под одежды пойдет. Чертовке нравится каждым своим словом выбивать у меня почву из-под ног.

— Я только хотел сказать, что…

Сложно вспомнить, что я хотел сказать, когда думать о ней: голой и на коленях — гораздо проще.

— Лея, твоя мама права, ты и армия… Это две противоположных вещи. Я не представляю тебя с винтовкой! Ты ведь не по воробьям стрелять там будешь!… Ну посмотри на себя, неужели не видишь?

Смотрит бездонными черными глазами.

— Ты женщина, черт возьми. Красивая, молодая женщина. Ты не должна служить и рисковать жизнью. Разве тебе это может нравиться?

Молчит.

— Лея… — выдыхаю ее имя. — Меня бесит, когда ты выкаешь, но, когда молчишь, бесит еще сильнее.

— А с чего вы решили, что можете указывать мне, как поступать, Платон? Кто вы такой, что даете мне советы, как дальше жить и как поступать?

— Кто я такой?! Черт возьми, да я любил тебя, как родную дочь! Не знаю, что на тебя нашло в аэропорту, но мое отношение к тебе не изменилось. Я отношусь к тебе так же хорошо, как и раньше! И считаю, что это глупая идея лезть на рожон! Ты вольна сама выбирать себе будущее, но, если оно ведет тебя прямиком в могилу, не думай, что близкие тебе люди будут молчать!

В ответ на мою пламенную тирада Лея складывает руки на груди и язвительно замечает:

— Как родную дочь, значит? Класс!

Я считал, что с Юлей тяжело разговаривать? О, нет.

— Лея, хватит… Мне кажется, ты поторопилась с решением вернуться в армию. А еще… Ты и сама не понимаешь, от чего, а вернее от кого ты на самом деле сбегаешь.

— Неужели?

— Буду честен, ладно? Раз уж мы оба взрослые люди, то и разговаривать с тобой буду как с ровней. Ты бегаешь за взрослым мужчиной, которому не нужна. Если бы он любил тебя, то давно сделал бы первый шаг. Как минимум, познакомился бы с твоей матерью! Как максимум, развелся бы. Мужчины водят за нос только тех женщин, которыми привыкли пользоваться.

Ее лицо каменеет, а губы сжимаются в ровную линию.

— И в армию ты идешь вовсе не по зову сердца и не потому, что это твое призвание, — продолжаю я. — Ты молода и в твоей голове слишком много романтики. Думаешь, наверное, что он одумается и бросится следом за тобой, когда поймет, кого может потерять? Руку и сердце предложит, может, даже на колени встанет? Как мужик его возраста говорю: верить в эту романтику такая же ошибка, как и та, что ты совершила в отеле! Реальные мужчины так не поступают!

Ответом мне служит только играющие желваки на ее лице.

— Лея, я тоже мужчина, а значит, понимаю его лучше тебя. И мой тебе искренний совет от всего сердца — порви с этим козлом как можно скорее.